НИКИТА ИВАНЫЧ: У кого кровля над головой, у того и голова в порядке… Пойдём, пойдём, дяденька!..
Уводит его в ночь. В темноте следует удар грома, вспышка молнии, шум дождя; потом все звуки резко обрываются, и после паузы вступает музыка.
ГЕРМАНН (появляется в луче света и поет):
Что наша жизнь? Игра!
Добро и зло – одни мечты!
Труд, честность – сказки для бабья!..
Кто горд, кто честен здесь, друзья?
Сегодня – ты, а завтра – я!
Так бросьте же борьбу,
Ловите миг удачи!
Пусть неудачник плачет,
Пусть неудачник плачет,
Кляня… кляня свою судьбу!..
Исчезает; снова появляются бредущие по движущемуся театральному кругу Светловидов и суфлер.
СВЕТЛОВИДОВ (на ходу) Спета песня!
Рыдает.
Спета песня!..
НИКИТА ИВАНЫЧ: Василь Васильич! Батюшка мой, голубчик… Ну успокойтесь… Господи!
(Кричит)
Петрушка! Егорка!..
СВЕТЛОВИДОВ: А ведь какой талант, какая сила!.. Представить ты себе не можешь, какая дикция, сколько чувства и грации, сколько струн…
(Бьет себя в грудь)
…в этой груди!.. Задохнуться можно!..
(Оба уходят в темноту)
В луче света появляется женщина, которая разговаривает сама с собою, как сомнамбула.
ЖЕНЩИНА: Отчего люди не летают?.. Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы?.. Мне иногда кажется, что я – птица…
СВЕТЛОВИДОВ (появляясь в луче света):
А птицей стать я не хотел бы,
Быть соловьём я не желаю…
Сама подумай, —
Прилетел бы,
На подоконник сел бы с краю,
И ты б сказала:
– Что за птица
На подоконнике томится,
Стучит в стекло летучим телом?
А я в стремленье неумелом
Царапал перьями стекло бы…
К чему всё это привело бы?
Ты форточку бы приоткрыла,
Влетел бы я…
– Как это мило!..
В твою ладонь упал бессильно…
Ты – к чёрту выгнала бы кошку,
Подумала,
Поймала мошку,
Схватила булочную крошку
И в клюв мне всунула насильно,
И дОсыта бы накормила,
И, повторив:
– Как это мило! —
Поцеловала бы губами…
Так мы становимся рабами.
…Я никогда не буду птицей!
Пропадает в темноте.
ЖЕНЩИНА: А мне иногда кажется, что я – птица… Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь… Вот так бы разбежалась, подняла руки и – полетела! Попробовать нешто теперь?.. Какая я была резвая!.. Такая ли я была!.. Я жила, ни об чём не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала. Что хочу, бывало, то и делаю… Встану я, бывало, рано… Если – летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собою водицы и все-все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много… Потом – пойдём с маменькой в церковь: все, и странницы (у нас полон дом был странниц да богомолок). А придём из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы – станут рассказывать: где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют… Так до обеда время и пройдёт. Тут старухи уснуть лягут, а я пО саду гуляю… Потом – к вечерне, а вечером опять рассказы да пение… Таково хорошо было!.. И дО смерти я любила в церковь ходить! Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно – как всё это в одну секунду было. А то, бывало, – ночью встану (у нас тоже везде лампадки горели) да где-нибудь в уголке и молюсь до утра… Или – рано утром – в сад уйду, ещё только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чём молюсь и о чём плачу… Так меня и найдут. И об чём я молилась тогда, чего просила – не знаю: ничего мне не надобно, всего у меня было довольно… Я – умру скоро… Я знаю, что умру… Быть греху какому-нибудь! Такой на меня страх, такой-то на меня страх! Точно я стою над пропастью, и меня кто-то туда толкает, а удержаться мне не за что… Ах, грех у меня на уме! Сколько я, бедная, плакала, чего уж я над собой ни делала! Не уйти мне от этого греха. Никуда не уйти. Ведь это нехорошо, ведь это страшный грех, что я – другова люблю!..
Сцена резко освещается, быстро входит Полоний.
ПОЛОНИЙ (женщине):
Он, видимо, придёт сейчас. Смотрите ж —
Поставьте перед ним ребром вопрос.
Скажите, что разнузданные шутки
Его уже немыслимо сносить
И что лишь Вы – по милости своей —
Его спасли, став между ним и гневом
Монаршим.
Осматривается.
Ну, а мне придётся здесь
Тихонько затаиться. Очень Вас
Прошу: с ним чуть погромче говорите…
СВЕТЛОВИДОВ (за сценой):
ЖЕНЩИНА (Полонию):
Я обещаю Вам,
Доверьтесь мне. И скройтесь! Вот уж он
Идёт, я слышу…
Полоний прячется за занавеску, быстро входит Светловидов.
СВЕТЛОВИДОВ (королеве):
Ну… так что, мамуля?
В чём дело?..
ЖЕНЩИНА:
Гамлет… ты обидел сильно
Отца.
СВЕТЛОВИДОВ:
Мать, Вы обидели отца
И – очень сильно.
ЖЕНЩИНА:
Ну, давай, давай!..
Ты отвечать привык по-скоморошьи…
СВЕТЛОВИДОВ:
Поехали! Не Вам бы обвинять
С таким бесстыдством…
ЖЕНЩИНА:
Что я слышу? Как?..
Что это значит, Гамлет?
СВЕТЛОВИДОВ:
ЖЕНЩИНА:
СВЕТЛОВИДОВ:
Да нет, клянусь распятием., отнюдь:
Вы – королева, Вашего супруга
Родного брата Вы жена, и Вы
(О, если б это быть могло иначе!)…
Вы – мать моя!..
ЖЕНЩИНА:
О… ну уж нет, тогда
Я лучше тех пошлю к тебе, что смогут
С тобою разговаривать…
Хочет уйти.
СВЕТЛОВИДОВ (вынимает шпагу из ножен)
Минуту!
Подите-ка и сядьте. Вам не стОит
Метаться… Вы не выйдете отсюда
До той поры, пока я не поставлю
Пред Вами зЕркала, в котором Вы
Смогли бы всё своё нутро насквОзь
Увидеть…
ЖЕНЩИНА (в страхе):
Что? Что хочешь ты?.. Неужто
Меня убить ты хочешь?.. Помогите!
Эй, помогите!
ПОЛОНИЙ (за занавеской):
Эй, что там? На помощь,
На помощь, помогите!
Барахтается, запутавшись в занавеске.
СВЕТЛОВИДОВ:
Вот так-так!..
Да тут подпольной живности навалом…
Поспорим на дукат – мертва?
Протыкает шпагой занавеску.
ПОЛОНИЙ (падая на пол):
ЖЕНЩИНА:
О, горе мне! Что ты
Наделал!..
СВЕТЛОВИДОВ:
Что? Да я и сам не знаю…
А разве это был король?
ЖЕНЩИНА:
О, что
За безрассудно дикий и кровавый
Поступок!..
СВЕТЛОВИДОВ:
Что? Кровавый, говоришь?..
Разматывает занавеску и видит труп Полония.
Да… Он почти что так же плох, мамуля,
Как короля убить, предав любовь,
Чтоб за его же брата выйти вновь.
ЖЕНЩИНА:
СВЕТЛОВИДОВ:
Да, леди, да…
Вот то, что было тайною моею.
(Полонию)
Ты, жалкий, суетливый и настырный
Кретин, прости, коль можешь, и прощай!
А я, как видно, впрямь сошёл с ума,
Приняв тебя за твоего патрона.
Судьба! Судьба… Ну, вот – теперь
ты знаешь,
Что быть не в меру деловым – опасно
Для жизни.
Накрывает его этой занавеской.
Бросьте руки-то ломать!..
Спокойно!.. Сядьте и позвольте мне
Сломать Вам сердце: вот уж это мне
В конце концов, я думаю, удастся,
Коль сделано оно из сокрушимой
Материи, и ежели привычка
Проклятая его не заклепала
Бронёю до того, что уж оно
Во всеоружье сил и обороны
Против нормальных человечьих чувств.
ЖЕНЩИНА:
Да что же мне ты хочешь предъявить?
Что я-то совершила, объясни мне?
СВЕТЛОВИДОВ:
Такой поступок, что пятнает честь
И скромность, объявляет добродетель
Фальшивой, удаляет прочь со лба
Девичьего эмблему страсти – розу
Невиннейшую – и взамен неё
Накладывает язву от клейма…
Что делает супружескую клятву
Столь лживою, как игроков божба.
О, этакое дело, что из тела
Договорённости изымет душу
И сделает молитвенный обряд
Пустым набором слов. Что вгонит
в краску
Лицо самих Небес и даже очи
Небесные (а проще скажем – звёзды),
И те зажжёт, как будто в судный день,
Одной лишь только мыслью о поступке
Таком бессовестном…
ЖЕНЩИНА:
