(ВТОРОЙ)
(ТРЕТЬЕЙ)
(ЧЕТВЕРТОЙ)
Ты – с яхонтом кольцо!
Пойдите – и себя скорей украсьте.
Всевышний да хранит тебя от зол!
(Уходят.)
Совсем темнеет.
МНЕВЭРУжель и впрямь то – вестники несчастий?
Да вот уже и первого посол!
Входит БУРУ и униженно кланяется.
БУРУО, пальма! О, звезда! Тебе заочно
Со мной наш властелин лобзанье шлет
И извещает, что поры полночной,
Чтобы войти к тебе, он с пылом ждет.
Скажи, чтоб часа подождал другого!
Но отчего же, о гроза сердец?
Я так взволнована… Так не готова…
Да просто не хочу я, наконец!
О, госпожа! Ты не смела ли слишком?
Дозволь рабу напомнить твоему:
В чем не отказываешь всем мальчишкам,
Отказываешь хану самому?!
Прочь, дерзкий сводник! Прочь, ублюдок гадкий!
Я удалюсь, но помни: здесь иль там,
Теперь иль после поцелуйчик сладкий,
Что послан, – за тобой… Уасалам!
(Уходит.)
МНЕВЭРОн гнусен, как и всё в палатах этих!
О, скоро ли отсюда вырвусь я?..
(Спускается на террасу и скрывается за деревьями)
Входят СУБУДАЙ и КУРУЛТАЙ.
КУРУЛТАЙЯ догадался: на рыбачьих сетях
Тот сад устроили.
Земля бы вся
Тогда просыпалась нам на макушки…
Ты, умный человек, размысли то!
Нет, понял: на огромнейшей верхушке
Тот сад из прутьев свили, как гнездо.
Тогда пришлось растить бы людям крылья,
Чтоб в нем гулять… Подумай, голова!
Тьфу! Мысленные все мои усилья,
Потуги гения – скажу едва —
Ты разрушаешь!
Не мудря, не тужась,
Дай кинем за завесу взгляд один.
А вдруг какой-нибудь сокрыт там ужас, —
Создавший этот сад проклятый джин?!
Они приближаются к занавесу; из-за него выходит ШЕЙБАН.
СУБУДАЙШЕЙБАНСУБУДАЙ и КУРУЛТАЙ простираются ниц.
СУБУДАЙСейчас, сейчас, о дух всесильной тьмы!
Ба!.. Джином мы Шейбана
Сочли.
Вот натерпелись страху мы!
Стыдитесь, о советники! Иначе
Я сам вас кое за кого сочту…
Так доложите хану: в сад висячий
Его и ханш, и вас всех, я уж жду.
СУБУДАЙ и КУРУЛТАЙ удаляются во дворец. ШЕЙБАН снова уходит за занавес.
На галерее показываются АЙШЭ, ЭМЕНЭ, ГУЛЬСУМ, их прислужницы и рабыни.
АЙШЭАх, предстоит нам зрелище какое!
От нетерпенья нынче днем соснуть
Я не могла…
Мне ж ночью нет покоя…
Ах, то – диковинное что-нибудь!
Висячие сады… Ну да, красиво,
Что говорить! Но думается мне,
Что главное нас ожидает диво,
Когда Мневэр запляшет в вышине.
Быть может, не надеты ей шальвары,
Чтобы свободнее владеть ногой?
Быть может, чтоб свои усилить чары,
Она и вовсе явится нагой?
Нет, кое-что полюбопытней будет.
Поверьте мне: чутье у стариков…
Да, зрелища такого не забудет
Никто из нас и во веки веков!
А вдруг ей, восхитясь, Узбек в подарок
Предложит нас?.. Вот будет нам житье!
А вдруг, что не бывало средь татарок,
Наследницей объявит он ее?
А вдруг… Совсем наоборот: расплаты
Потребует за все свои дары?!
Ох, больно вы уж обе не хитры!
(Помолчав.)
А впрочем, подождем самих событий,
Оставивши гадания о них…
Но вот и хан. Как мрачен он, глядите!
Как темен, хоть в одеждах и цветных!
Входит УЗБЕК в сопровождении БУРУ Сзади – СУБУДАЙ, КУРУЛТАЙ, другие советники, мурзы, мамелюки, среди которых НОГАЙ, НЕВРКОЙ и ГЯУР, затем – рабы с факелами и музыкальными инструментами. УЗБЕК проходит на террасу, за ним – БУРУ
УЗБЕКМои слова ты передал ли верно,
И верно ли ее передаешь?
О, Мневэр, о, серна!
Что ты сама сказала б мне?
Как?! Договор ли наш ты позабыла?
Иль не узнала новости моей?
Так знай, что молоты, лопаты, пилы
Недаром слышались и средь ночей, —
Вот под смарагдовою этой тенью
Уж возведен твой бирюсовый рай…
Исполнил я твое, Мневэр, хотенье,
Теперь ты обещанье исполняй!
Да, позабыла я, что, как меняла,
Ты безвозмездно ничего не дашь!
Да, я, наивная, увы! – не знала,
Что ты в любви расчетлив, как торгаш!
Но, коль за будущие наслажденья
Расплата – он, то рай не нужен твой…
За трудное ж его сооруженье
Я заплатила прошлыми с лихвой!
Ты, как ребенок, вспыльчива. Не хочешь —
Я воле милой подчинюсь грустя…
Ты ж, как дракон, хитер! Лишь дни отсрочишь —
А вряд ли сделаюсь согласней я…
Но, не угодно коль тебе сегодня,
Угодно будет же – когда-нибудь?
Нет, никогда! Лишь будет неугодней…
Как мне понять? Иль шутишь ты?
УЗБЕК мрачно задумывается, МНЕВЭР загадочно улыбается. В этот миг из-за завесы выходит ШЕЙБАН.
ШЕЙБАНВеликий хан! О, кречет ясноокий!
О, быстрый тур! Исполнен твой приказ.
Ты – обладатель чуда на востоке.
Так выслушай о чуде том рассказ.
Я, получивши трудное веленье,
Пришел домой и сел, повеся нос, —
То к уху вместо рта носил варенье,
То вместо зеркала смотрел в поднос, —
Так был рассеян я и озабочен!
Лил пот с меня, а ум мой всё дремал…
Хотел себе я надавать пощечин,
Вздел руку уж – да темя почесал.
Вдруг писк услышал тонкий комариный.
Разжал я горсть… И что ж, о властелин?
В руке был меньше комара мужчина —
Крылатый, легонький и тощий джин.
Он пропищал: «Пусти меня! Пришлю я
Тебе все мысли… Я – владыка их».
Тотчас увидел я толпу большую
Существ таких же мелких и чудных.
Одни – то мысли всех изобретений —
Шли тихо, пальчики уставив в лоб.
Другие – это мысли выполнений —
Бежали, скинув туфельки со стоп.
Один шагал, взваливши куль суждений,
Другой с шкатулкой замыслов летел,
Тот нес златые весики решений,
Тот счетики серебряные дел…
Всё в голове моей они сложили,
Собрались к ней, совет даря мне свой, —
И так со мною жили, мне служили,
Под шапкой сидя или под чалмой.
Лишь с помощью их верной и горячей,
С их преданностью зоркой и слепой
Я создал это чудо – сад висячий,
Что вы сейчас узрите пред собой,
Поэтому, тем духам благодарный,
Прошу я, открывая празднество:
О, хан луноподобный, лучезарный!
О, яркое созвездье жен его!
О, цвет гарема! О, столпы дивана!
Одобрите вы плод трудов больших,
А коль он плох, ругайте лишь Шейбана, —
Мыслишек не браните же моих!
Занавес раздвигается и открывается висячий сад. Он представляет собой лабиринт воздушных арок и вышек кружевной арабской архитектуры. Апельсиновые и розовые деревца украшают его, глицинии и ипомеи обвивают его строение совершенно. Хрустальные и фарфоровые фонари в форме месяцев и звезд горят над ним, в голубоватом небе, фонтан посреди него взлетает вверх и блистает, в синеватой зелени сияют светляки, и всюду порхают и сверкают светящиеся мухи. Над средней аркой лежит и несколько свешивается голубой ковер. Мгновение молчаливого восхищения.
