(Ей.)
Послушай, ты! Ответь серьезно!
Иначе правду силой вырву я!
Какой сердитый… Но уж поздно! поздно!
Она, искатель правды, не твоя.
Бродяга! сумасшедшая! колдунья!
Ты жизнью за нее заплатишь мне!
Как тот, кого в минувшем полнолунье
Похоронил ты в нильской глубине?
ГОРГИЙ, пораженный, отпускает ее руку. Слышится шум многих взволно —
ванных голосов, – и из храма выходят паломники.
О, скажите нам,
Вы, только что пришедшие оттуда!
Бог некую, чье имя Мириам,
Простил!
Простил гетеру из Египта!
Вот как было то:
Она, клонясь, как в бурю эвкалипты,
Вошла во храм. Из нас же всех никто
Вблизи нее не встал в негодованье…
В углу, одна, она простерлась ниц,
В беззвучном содрогаяся рыданье…
Фонтаном слезы брызгали с ресниц
На белый мрамор и порфир пурпурный!
О, сколько было этих слез! Для них
Поистине бы не хватило урны!
И вдруг над нами, в сводах расписных,
Раздался голос, мощный и приятный,
Как горный ветр, как вешняя волна…
И трижды произнес для всех нас внятно:
«Ты, Мириам, блудница, прощена!»
О Мириам здесь кто-то
Упомянул!
О ней и этот сброд?!
Клянусь я птичьей головою Тота,
Тебе послышалось!
Из церкви выходит МИРИАМ. Глаза ее необычайно просветлены, всё преображено духовной радостью.
МИРИАМ (СЛЕПОЙ)О милости молю тебя смиренно:
Дай мне одежду чистую твою
Взамен моей запятнанной, хоть ценной!
СЛЕПАЯ меняется с ней покрывалом.
Мой обруч тяжкий я тебе даю…
(Отдает его одной женщине. Второй женщине)
Освободи меня от тяжких фибул!
(Третьей.)
Ты – от кефье… Я в нем едва дышу!
Благодарю. Теперь же, кто б он ни был,
У каждого прощенья я прошу!
Коль Бог простил, как мы бы не простили?
О, Мириам! Да это ты ли? ты ли?
В лохмотьях, среди этой бедноты.
Да, это – я. И уж другой отныне
Не буду, Горгий… Но прощай! Иду
Далеко я… туда… к родной пустыне…
Иль вы не видите? Она – в бреду!
Она больна, безумна! Что ж вы встали?
Вяжите! Иль я сам свяжу ее!
(Хочет схватить МИРИАМ)
ВЕВЕЯ (бросаясь к нему)Прочь! Не коснись и до ее сандалий…
В этот миг от храма навстречу МИРИАМ идет ПРЕКРАСНЫЙ ПАЛОМНИК. В руке его теперь не меч, но лилия, прямая и слепительно-сияющая, как <факел>[14]. Повелительным, как бы разящим движением простирая ее к ГОРГИЮ, Он, видимый лишь ему, отстраняет того.
ГОРГИЙ (в ужасе)Ты?!. Ты с ней?!.
(Повергается на землю)
О, ничтожество мое…
Я слышу шелест крыльев… запах кринов…
Прости же, мир людей! Навек прости…
Так жажду я, в песках пустынных сгинув,
Возлюбленного Вечного найти!
(Видит ПАЛОМНИКА, в великой радости бросается к нему и идет вослед)
1-й ПАЛОМНИКОна еще прекрасней в клочьях рубищ!
А стопы, как по воздуху плывут!
МИРИАМ и ПАЛОМНИК удаляются.
СЛЕПАЯО, люди… Как легко вам ошибиться!
Я ж об египтянке скажу вам той:
Она в наш век прославилась блудницей,
В грядущих же прославится – святой!
Начато в октябре 1917 годаОкончено в январе 1918 года
ЗВЕЗДА ОТ ВОСТОКА
драма из эпохи русского романтизма
От Востока звезда сия воссияет.
Достоевский
СОФИЯ ЛЬВОВНА графиня ВЬЕЛЬГОРСКАЯ, вдова 31 года.
LISE – ее падчерица, девица 20 лет.
МИЛУША – ее дочь 14 лет.
ВАРВАРА ФЕДОРОВНА; княжна ХОВАНСКАЯ, 70 лет; ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА, урожденная ХОВАНСКАЯ, 68 лет – ее тетки.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА, княжна ХОВАНСКАЯ, 65 лет.
АРСЕНИИ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЗВЯГИНЦЕВ, гвардейский офицер, 27 лет.
Князь ПЕТР ИГНАТЬЕВИЧ МОРОКОВ – сосед графини, вельможа около 60 лет.
ВАСИЛИИ ПАВЛОВИЧ РИТТЕР, друг графини, ученый 26 лет.
АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ГЕРЦЕН.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ ХОМЯКОВ.
СТРАННИЧЕК.
НАУМОВНА – няня, старуха.
НАСТЯ – горничная, девушка.
НАЗАР – молодой парень, дворовый.
Дамы и кавалеры, девушки и парни.
Действие происходит в начале сороковых годов прошлого века, 1-е, 2-е и 4-е в подмосковном <имении> графини – Усладном, 3-е – в Москве.
Фасад великолепного, но несколько обветшалого дома бледно-желтой окраски с матово-белыми колоннами и рельефами, в стиле, характерном для эпохи Александра I. Терраса, просторная и помпезная, с цветами в каменных урнах, двумя пологими полукругами спускается в сад, тщательно распланированный, хотя тоже слегка запущенный. Перед ней – сонно-зеленый овальный водоем. Совсем у рампы, направо и налево, в полной симметрии – две ниши, выстриженные в кустах, одна пурпуровых, другая чайных роз. В них столь же симметричные статуи купидонов, целящегося и спящего, и две одинаковые массивные скамьи потусклого уже мрамора. За домом сизо туманятся луга с серебрящимся зигзагом Москвы-реки и темно клубится только что пролившаяся грозовая туча. Идет дождь, но уже золотящийся от солнца, погромыхивает гром, но уже удаляющийся… Июль, послеполуденный час.
Стеклянные двери дома распахиваются, – и на террасу стремительно выбегает МИЛУША, девочка-подросток, живая и грациозная, как козленок, на длинных точеных ножках и с круглым чисто-русским лицом, обрамленным каштановыми кудрями, завитыми тугими трубками по тогдашней моде.
МИЛУША (сбегая в сад, звонким голоском)Дождик, дождик, перестань!
Я поеду в Иордань
Богу молиться,
Христу поклониться…
Я у Бога сирота
Отворяла ворота
Ключиком-замочком,
Аленьким платочком!
Следом за ней, из дома, ковыляя, бежит НАУМОВНА.
НАУМОВНААй, барышня! Куда вы? Дождик прыщет!
Чуть… Маленький… Как золотая пыль!
Вас тетеньки по горницам всем ищут…
В двух окнах и стеклянной двери появляются три старушечьи головы.
Ах, mon Dieu![15] Ludmille!
Вон кличут вас. Извольте подчиниться!
Mes tantes![17] Гроза прошла.
Удар грома. Старухи в страхе захлопывают окна и скрываются.
