Удар грома. Старухи в страхе захлопывают окна и скрываются.
НАУМОВНА (крестясь)Какое!.. Свят, свят, свят!.. Оборони нас,
Владычица… Грозен пророк Илья!
(Берет Милушу за руку)
МИЛУША (вырываясь)Ты иди, а я не двинусь.
Всех – и пророка – не боюся я!
(Снова запевает серебристым своим голоском)
Дождик, дождик, перестань!
Мокры розы и герань…
Маменька едет,
Ею сердце бредит…
Я, Милуша молода,
Отворю ей ворота
Ключиком-колечком,
Ласковым словечком!
Яркие лучи солнца брызнули и облистали всё кругом. Дождь прекратился совершенно.
(Хлопая в ладоши.)
НАУМОВНА (добродушно-ворчливо)Дождь попослушней
Моей графинюшки!..
Ну, не ворчи!
Гляди-ка… Туча там уж… За конюшней!
Над нами ж – синизна… Вокруг —
(запрокидывает головку)
лучи!
На каждом цветике, муравке, мошке…
Не мило ли? Не славно ль?
Хорошо…
Что говорить… Да не промокли б ножки!
И так нам с вами попадет ужо
От старых-то княжон, особь Варвары.
Ах, эти тетушки! Всего, как есть,
Они боятся: снов, грозы, пожара…
И бланманже не смей холодным съесть,
И книжечки, коль сочинитель русский,
Взять не моги!.. Поедем в церковь мы, —
Они тревожатся при каждом спуске,
Свечи зажженной трусят, трусят тьмы…
И-и, Милушка… Вот проживешь с век ихний,
Сама, небось, затрусишь… Жизнь люта!
Нет, вздор!.. По их: не побледней, не вспыхни!
Живи как мертвенькая… Скучнота!
(С глубоким волнением)
И нынче вот… Ведь день такой счастливый…
Ведь приезжает маменька… Они ж…
Пусть – дождь… Но день какой!
Всё сердце рвется! Как тут усидишь,
Наумовна?.. Пусть сами дремлют в креслах
И под перины прячутся свои, —
Я ж ввстречу маменьке и в бурю!
Окна и дверь снова открываются, – и появляются старые княжны.
ДАРЬЯ ФЕДОРОВНАМАРИЯ ФЕДОРОВНАВАРВАРА ФЕДОРОВНА (про себя)(Громко.)
МИЛУША (ласкающимся голоском)Вы лучше сами выдьте!
Вон – радуга!.. Да целых две, mes tantes!
Такие… Не бывает красовитей!
И капли на ветвях, что бриллиант!
Уж я ль не видывала всяких радуг
За семьдесят-то лет?
(Однако выходит не террасу)
За ней следуют две других. ВАРВАРА ФЕДОРОВНА – очень высокая старуха, почти грузная, с нарумяненным и оттого мертвенным лицом и гордо запрокинутой серебряной головой. ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА – столь же полная, но низкая, с подвижным и сморщенным, как печеное яблоко, личиком, с еще черными прядями в сединах. МАРИЯ ФЕДОРОВНА – наоборот, столь же высокая, но сухая, с прозрачно-восковым, обострившимся, как у покойницы, ликом. На первой – чепец с фиолетовыми, на второй – с оранжевыми, на третьей – с голубыми лентами. МИЛУША идет к ним, НАУМОВНА уходит в дом.
ДАРЬЯ ФЕДОРОВНАДа, точно, тут
Приятен воздух.
От лип… То – липы, tante Marie, цветут.
Охрип? Кто? Ты, Ludmille? От этих радуг
Коклюш, сударыня, ты схватишь!
Я говорю, что запах тот от лип!
Все три старухи садятся на террасе. МИЛУША устраивается тут же на ступеньке.
Кто там? Настя! Евстигнеич! Кузька!
Вбегает НАСТЯ.
ВАРВАРА ФЕДОРОВНА (ей)НАСТЯВАРВАРА ФЕДОРОВНА (сестрам)Вот наш народ! Он грамоте французской
Век не навыкнет… А кажись бы, мог,
Служа нам…
(Насте.)
ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА (ей же)МАРИЯ ФЕДОРОВНАНАСТЯ убегает и мигом приносит требуемое. Княжны склоняются, одна – работая, другая – гадая, третья – читая. Миг молчания.
ВАРВАРА ФЕДОРОВНА (величественно)Ну, что, сестра, пророчат карты нам?
Ох, сестринька… Тристессы, фальшь, интригу
И смерть одной из родственных нам дам.
Мне то ж, mes soeurs,[20] вещает глас духовный!
Да льзя ли ждать, чтоб нонешний приезд
Нам радость нес?.. Графиня Софья Львовна
Уж в тех годах, что члась среди невест,
Была – disons entre nous[21] – столь непутевой,
Esprit si mal tourné,[22]
Что ко всему должны мы быть готовы.
Снова миг молчания.
МАРИЯ ФЕДОРОВНАMais là, en France,[23] слыхать случалось мне,
Она блестит!
В краю Буонапарта?
В гнезде-то якобинском?.. То не в честь!
Нет, худу быть!
Да, да! Не лгут нам карты.
Быть худу!
Вы молвили, что… что maman… такая…
Ну, непутевая! Mais qu’est-ce que çа?[25]
Tiens![26] У тебя развились волоса.
(Оправляет Милушины локоны)
ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА (то же самое проделывая с ее платьем)Воланы смялись… Вот что значит сырость!
И твой каприз!
Брала бы с Lise пример!
Скорей бы вырость!
Стать всех, всех больше!..
(Спускается в сад и исчезает.)
ВАРВАРА ФЕДОРОВНАДАРЬЯ ФЕДОРОВНАВАРВАРА ФЕДОРОВНА (сурово сдвинув брови)ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА (успокаивающе)Chère![28] Lise – благоразумница.
И prude[29].
(Помолчав, экзальтированно.)
Свершился б брак сей! Мы душой воскреснем…
Уж подлинно. Марьяж наладить труд.
Не помешало б Софьино прибытье…
Ох, не к добру оно!
На террасу выходят LISE и ЗВЯГИНЦЕВ. LISE – девица с воздушнейшим станом и правильным цветущим личиком. Ее обильные пепельные юсы мягко колышутся на подбирающей их шелковой сетке. АРСЕНИЙ ЗВЯГИНЦЕВ – офицер в белом мундире кирасира, имеет наружность примечательную: лицо его, тонкое, белое, с нежной, легко окрашивающейся кожей, бритое, но с русым пушком маленьких бак у щек, дышит типично-славянской ласковой мечтательностью. Взгляд же выпуклых серо-стальных глаз тверд и дерзостен необычайно. Он роста очень высокого, но несколько сутул, отчего, впрочем, фигура его не кажется менее изящной. Движения его как бы нарочито замедленные, почти вялые, но в них чувствуется затаенная порывистость и с трудом сдерживаемая большая сила. За исключением тех мгновений, когда он волнуется (что, однако, случается часто), он выглядит моложе своих лет.
