было – спутник Лавуана по жизни. Сейчас, проведя столько времени в заточении, а теперь и вовсе в изгнании, ему стало казаться, что даже любовь к Мелани напоминает самообман. От этой мысли становилось неприятно и тошно.
– Порой мне кажется, что даже любовь – это самообман, – непонятно почему, но Филипп решил разговаривать с Надьей откровенно. Даже слишком откровенно по меркам замкнутого писателя.
– Далеко не всегда, но очень часто, к сожалению, – вздохнула собеседница. – Но в Вашей жизни любовь есть, и она совершенно не надуманная, мсье Лавуан.
– Занимательно, – на этих словах Филипп немного приподнялся с постели, проявляя неподдельный интерес к разговору. – Что еще тебе рассказали карты?
– Я раскладывала только 10 карт, – пояснила цыганка. – Личность Вы интересная и опасная…
– Опасен я, пожалуй, лишь для самого себя.
– И для себя в том числе, – согласилась гадалка. – Первым мне выпал Император – старшая аркана.
– Звучит нестрашно, – пожал плечами Филипп.
– Это негативная карта. Человек Вы консервативный, властолюбивый. Не любите ничего упускать из виду, хотите все на свете контролировать…
– В этом мире уже ничего не проконтролируешь, – махнул рукой Лавуан, – сплошной хаос вокруг.
– Слова истинного традиционалиста, – улыбнулась Надья. – Тем не менее, Вы пытаетесь контролировать то, до чего можете дотянуться. От этого страдают многие люди, но прежде всего Вы сами – успевать за всем вокруг практически невозможно. Я бы попросила Вас задуматься и сделать выводы…
– Но?
– Но боюсь, Вы слишком уперты. Натуру, увы, исправить невозможно.
– Отчего же «увы»? – возмутился писатель. – Если бы натуру каждого человека можно было исправить легкой рукой – человечество давно бы так и поступило. И жили бы мы в мире одинаковых личностей. Может ли быть что-то ужаснее?
– Некоторых людей, все-таки необходимо исправлять.
– Да, и избавлять тем самым и без того серый мир от лишних красок…
– Второй картой была Звезда – тоже старший аркан, – не стала влезать в ненужную полемику Надья.
– Тоже негативная карта? – попытался и сам поиграть в провидца Лавуан.
– Нет, совсем нет. Карта своеобразная, конечно, но, как по мне весьма положительная. Обычно под этой картой находятся настоящие мечтатели, такие, коих давно забыл современный мир. Философы, художники, творцы – все они отмечены Звездой.
– Звучит как противовес первой карте, – посмеялся Филипп.
– Но такие люди, – продолжала девушка. – живут в мире грез, которые сами и создают. Реальность их мало волнует, они словно не видят и не хотят видеть всего, что происходит вокруг, оставаясь в своем маленьком выдуманном мире. Вы будто идете параллельно этой жизни, проживая свою где-то там, – цыганка указала на небо, заслоненное плотным красным шатром.
– Не видать мне хороших карт сегодня, верно? – заключил француз.
– Все карты несут как положительный, так и отрицательный опыт.
Цыганка рассказывала о своих картах, как о точной непогрешимой науке. Сам факт такого отношения к этому безобидному хобби веселил Лавуана. Конечно, каждый человек, посвящающий какому-то делу достаточно много свободного времени, непременно будет считать плоды своего времяпровождения безумно нужными и важными – это Филипп знал хорошо. К тому же, чем менее важной была проведенная работа, тем более важным представлял ее на всеобщее обозрение субъект. Так же выходило и с Надьей, с ее картами таро. Пока писатель смеялся в глубине души, девушка перечисляла карты, вкратце истолковывая их значение для профана-слушателя. Лавуан не счел должным вслушиваться, поскольку заключил, что коли уж девушка делает выводы о людях сугубо из карт, а не из здорового наблюдения и разговора, то и всерьез воспринимать такую особу совершенно не стоит.
– Последней выпала четверка кубков, – заканчивала свое повествование Надья, на что обратил, наконец, внимание Филипп.
– Тоже негативная карта, – уже утвердительно постулировал француз.
– Верно, нехорошая карта, – согласилась цыганка. – Карта говорит об огромных упущениях в Вашей жизни, мсье Лавуан.
– Да, я впервые согласен с твоими картами, гадалка. Сколько всего я упускаю из-за произошедшего… Из-за смерти Мелисы вся моя жизнь, и без того, отмечу, весьма никчемная, превратилась в фарс и цирк. Как в прямом, так и в переносном смысле…
– Четверка кубков не вполне об этом, – выслушав, сказала Надья. – Эта карта указывает на Вас, как на главного виновника несчастий.
– Карты говорят, что я сам виноват? – улыбнулся Филипп.
– Боюсь, что так.
– Точно, я совсем забыл, как подговорил отставного солдата убить мою лучшую подругу, и добровольно взял вину на себя, – начал ерничать Лавуан. – Какие же карты проницательные…
– Они лишь говорят, что в Вашем положении виноваты Ваши эгоизм, гордыня и заносчивость, – ответила цыганка, словно отчитывая француза, цитируя слова меланхолии. – Конечно, мы не властны и не можем быть властны над всеми событиями в жизни. Однако, во многом бедственное положение случилось из-за Вашего дурного отношения к окружающей Вас действительности. Мне кажется, – Надья взяла паузу, немного призадумавшись, – что последняя карта напрямую следует из второй: этот мир Вам не кажется важным – он во всех смыслах второстепенен для Вас, потому Вы с такой легкостью и уничтожаете все вокруг себя, ведь это не важно до тех пор, пока целым остается Ваш мир внутренний.
– Я человек созидающий, знаете ли, – отрицал все Филипп. – Я создаю отличные пьесы, и тем самым явно не могу быть всеразрушающим варваром. Почему Вы не хулите солдат, чья жизнь положена на кровавый алтарь войны?! Вот истинные вандалы! Они-то уж точно ничегошеньки не создают, но любители поразрушать!
– Это их дело, Филипп. Мы сейчас обсуждаем Вас и только Вас. Вселенная разберется с кровожадными тиранами – будьте уверены. А про Ваше созидание хочу сказать, что оно как раз-таки прямое доказательство Вашего богатого внутреннего мира, создав который Вы решили пожертвовать миром настоящим. Я Вам не враг, мсье Лавуан, – заверяла гадалка. – Я лишь читаю то, что говорят карты.
Карты – ничто. Филипп уверял себя в этом, пусть внутренний голос и говорил, что слова цыганки звучат слишком уж убедительно, что они бьют не в бровь, а в глаз, что если уж Надья не обладает экстрасенсорными способностями, то по крайней мере является превосходным психологом и эмпатом, раз уж ей удалось за столь короткий срок расколоть такой твердый орех, как Лавуан. Похоже, карты все-таки не врут… Паучиха сидела в большой тени от огромного количества ненужных вещей. Уходи. Ты столь слаба, что я растопчу тебя одной лишь силой воли.
Стоит отметить, что даже сам Лавуан недавно осознал всю слабость паучихи. Раньше, до событий нашего повествования, монстр появлялась не только ночью, когда была, впрочем, особенно активной, но и вечерами и даже в отдельные пасмурные дни. По повадкам своей ненавистной знакомой он понял, что ей всегда нужна тень,
