(Показывает на листок, упавший с окна, что успел прочесть мимолетным взором)
Да, каюсь. В вашу тайну я проник.
Изумлены?
От Вас сие не странно,
Апостол мрака! Цензор! Крепостник!
Мгновенно наступившее тягостное молчание нарушают крики многих голосов, донесшиеся с реки.
Среди них выделяется – серебристый, Милушин.
Там крики… Милли… Что-нибудь случилось!
Не тонет ли она в реке-Москве?
Бегите же!.. Ах, сделайте мне милость…
РИТТЕР следует за АРСЕНИЕМ. Крики стихают. СОФЬЯ ЛЬВОВНА, ходившая сначала взад и вперед в волнении, несколько успокаивается, садится на ступеньку, с которой только что сошел ЗВЯГИНЦЕВ, и, случайно склоняясь, видит нечто, начертанное им на песке.
СОФЬЯ ЛЬВОВНАЕс, ве… Ес, ве… Ес, ве!
Он здесь чертил мои инициалы.
Меня бранить и… грезить обо мне ж?
Я не пойму… Что б это означало?!
(Задумывается.)
Мчась стрелой, вбегает LISE, за ней, задыхаясь, ковыляет ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА.
LISEДАРЬЯ ФЕДОРОВНАSophie! Крестьянский бунт!
Сам Петр Игнатьич… Мы ли
Не говорили уж?.. Вот мужички!
Теперь узнала!
Сдавили грудку… шляпу всю в клочки!
Милушу?.. Дочь мою?.. Мой Бог! За что же?
(С выражением почти ужаса)
Нет, князя Морокова!.. Ну, вельможу,
(значительно)
LISEСОФЬЯ ЛЬВОВНА (приставляя к очам лорнет)А-а… Суженый мой? Поглядим!
К ней приближается некое торжественное шествие – КНЯЗЬ МОРОКОВ, человек довольно тучный, с надменным, хищным, подлинно напоминающим ястреба профилем, в ярко-алом бархатном охотничьем кафтане, коего ведут под руки княжны ВАРВАРА И МАРИЯ ФЕДОРОВНЫ с видом невыразимого, почти раболепного почтения. Костюм его, действительно, порядочно порван, шляпа же вовсе утрачена.
Мгновение спустя, с другой стороны – от реки – подходят ЗВЯГИНЦЕВ и РИТТЕР, ведущие МИЛУШУ Они остаются пока на заднем плане.
КНЯЗЬ МОРОКОВ (сделав поклон, голосом сначала как бы расслабленным, затем всё более крепнущим во гневе)Графиня!
Обеспокоить Вас мне очень жаль…
Но долг велит… Чтоб наказать тех свиней
Зипунных, эту лапотную шваль,
Ну, словом, ваших мужиков, от коих
Являюсь к вам…
(Заминается.)
РИТТЕР (тихо, но вполне явственно)КНЯЗЬ МОРОКОВ (кинув косой взгляд в его сторону и поморщившись)Чуть влачась.
Сего событья важность не… в побоях, —
В восстании!
Охотник я, madame. На перепелок
Днесь с соколом сам-друг поехал я.
Травил изрядно… Только на проселок,
Что делит ваши и мои поля,
Свернул, как путь пресек мне дюжий парень
И ухватил коня под удила!
За ним – другой, бабье… Как зверь, разъярен,
Весь этот сброд совлек меня с седла,
Крича: «Вот ворог наш!.. Вот супостат-то!..
Топить его! Повесить! Сжечь живьем!
То – черт», pardon, сударыни… «хвостатый!»
Продерзости такие! И о ком?..
Потом рукой своей холопской, грубой
Нанес мне град поноснейших обид…
По шее, по спине… внизу сугубо…
Дивлюсь, как всё ж я не убит?
(Оборачиваясь тучным туловищем своим поочередно к каждой княжне и грозно тыча перстом)
Ведь это – бунт почище Пугачева?!
C’est du Marat! N’est-ce pas? Du Robespierre![55]
Шаг – мы на гильотине все!
Коль не пресечь!.. Не сечь, не сечь без мер,
Без жалости!
Хоть насмерть? Лишь в угоду
Для вашего сиятельства?
Ах, так и надо этому народу!
Да, ноне в головах у многих – ветр!
Но я настаиваю: о сем бунте,
Графиня, поразмыслите весьма
И крепче их, рабов своих, приструньте!
Графине хватит своего ума.
Да, и потом не слишком ли приструнен
Ваш раб, холоп, зипунная свинья?
А-а!.. Этак учит господин Бакунин,
Не правда ль, юноша?
О, точно я
Не ваших лет, но… и не лет учебы!
Всё ж одного, признаться, не пойму:
Откуда столько вот презренья, злобы
У нашего дворянства и к тому,
Что перед ним, как… как овча, безгласен!
Но лишь пока. Боюсь, что срок придет, —
И станет, подлинно, как зверь опасен!
Подумайте об этом в свой черед!
КНЯЗЬ МОРОКОВ совсем онемел от ярости.
ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА (дергая АРСЕНИЯв сторону)
Да замолчите же!
но очень громко)
Птенец еще, а раскрывает рот!
О, он с ума сошел на этом Канте…
Ну, это Вы неправду… про народ!
Без-гла-сен… Нет! При вас он, да, таится,
А вот при мне так страх как говорлив!
C’est vous, mon cher enfant?[57]
(Другим.)
Лишь сей девице
Обязан тем я, что остался жив.
Все поражены.
Oui, oui…[58] Уж храбро, как солдат на фронте,
Готовился я встретить смерть, когда
Пришла она и властно так: «Не троньте!
Он не…» Не понял.
(Недоуменно разводит руками)
МИЛУША«Не Антихрист…» Да…
Они же ведь Антихристом сочли вас!
Все, даже сам князь, разражаются долго не умолкающим смехом, – и общее настроение из натянутого становится очень оживленным.
СОФЬЯ ЛЬВОВНАО, простота! О, богобоязливость!
Нет, отчего?
Виной вы сами… Что вы так оделись? —
Весь красный-красный! Сапоги и те…
Ах, нет! Костюм охотничий ваш – прелесть!
(Тише.)
LISE алеет.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА (ставшая почему-то очень веселой и обворожительно улыбчивой)Так слыть Антихристом не вовсе дурно?
Ну, покажите-ка мне свой ягдташ.
Тот открывает.
А-а, с полем, князь! И с превосходным полем!
Я тоже ведь охотница.
Благёр!.. А что? Давайте помирволим, —
Простим-ка, князь, наивных мужичков?!
Ну, а теперь я
Прошу вас в дом.
Орел орлом, хоть ощипи все перья,
Останется!.. Притом вы – наш сосед.
Мое именьишко, и точно, – подле.
(Подает руку СОФЬЕ ЛЬВОВНЕ, и оба уходят)
