Жаннетта. Плачь! Он только этого и ждёт, чтобы взять тебя назад. Он тебя ещё любит, ты же видишь. Хотя бы посмотри на него!
Улия. Нет.
Жаннетта. Но я кричу, я не причёсана, я некрасива! Я ему сейчас не нравлюсь. Он сейчас жалеет о тебе. Плачь, скорее заплачь, Улия!
Улия. Нет! У меня будет полно времени, чтобы плакать. У меня будут слёзы, когда я останусь одна.
Жаннетта. Тогда вырви мне глаза! Расцарапай меня, бей, я не буду защищаться! Но сделай что-нибудь некрасивое — ты тоже, чтобы я не была одна! Он думает только о тебе, он тебя только слышит в эту минуту. Сделай что-нибудь некрасивое или я тебя убью, плюну тебе в глаза!
Она бросается на Улию. Сделав ей больно, Фредерик хватает Жаннетту и сильно отталкивает.
Фредерик. Оставьте её теперь. Я так хочу!
Жаннетта (победительно кричит издалека). Он меня ударил! Видела, как он ударил меня! Меня ударил! Я — его жена!
Фредерик (нежно обращаясь к Улии). Уходи, Улия. Ты больше стоишь, чем она, я уверен, и она, быть может, сделала всё то, что ты сказала, но она говорит правду — теперь она моя жена.
Улия (поворачиваясь, бежит к кухне, крича). Помогите, мама, помогите!
Жаннетта (закрыв глаза, говорит грубым голосом). Как вы должны меня сейчас ненавидеть.
Фредерик (жёстко, не глядя на неё). Поднимитесь к себе в комнату… соберите всё, что хотите с собой взять и ждите меня у дома.
Жаннетта выходит. Появляется Люсьен.
Люстьен. Не сделаете же вы этого? Фредерик. Сделаю. И немедленно.
Люстьен. Не делайте этого. Это всегда обречено на провал.
Фредерик. Почему?
Люстьен. Потому что слишком приятно. А всё, что приятно — запрещено, вы разве не знали? (Наливает себе стакан вина.) Например, вот стакан вина — ничего особенного, греет немного, когда вино впитается в душу… а запрещено. Нужно пользоваться мгновениями невнимания. (Пьёт одним махом.) Хоп-ля! Он и не заметил.
Фредерик. Кто это он?
Люстьен (показывая пальцем вверх). Этот самый, наверху. Всякий раз, когда мы счастливы, он в чудовищной ярости. Ему это не нравится.
Фредерик. Вы пьяны.
Люстьен. Ещё, к сожалению, нет. Я бываю пьян только позднее, глубокой ночью. Вы не сделаете этого, скажите? Это заранее обречено.
Фредерик. Увидим.
Люстьен. Я лично уже вижу. Вижу вас обоих через неделю, вижу вас через три месяца, через год. Прямо кино перед глазами. Пошлая киношка. Есть ещё время. Идите к Улии и к маме на кухню. Скажите им, что вы бредили.
Фредерик. Я не бредил!
Люстьен. Посмотрите на меня, старина. Я не похож на нежного человека. Не делайте этого! Только ради Улии.
Фредерик. Я больше не могу думать о ней!
Люстьен. Любовь — это ничто. Насмешка, ложь, ветер. А Улия просто умрёт. Не делайте этого! Это не стоит той боли, которую она испытает, нет смысла причинять её и себе, но, главное, другим. Любовь — это ничто. Она не стоит и слёзы ребёнка. Не делайте этого!
Фредерик. Я уже всё это себе сказал. Теперь слишком поздно.
Люстьен. Вы не могли себе сказать всего, вы ничего не знаете. А я знаю. Я всё знаю. Я обучен! Моё образование мне дорого стоило! И я всё ещё продолжаю платить. Я купил его в рассрочку и буду выплачивать всю жизнь… Только теперь я могу говорить. У меня диплом по любви! Я получил рогатого доктора! У меня есть авторитет! Не делайте этого, старина, это заранее обречено на провал.
Фредерик. Почему?
Люсьен. По кочану! Потому что это женщина. Потому что мы в мире одиноки. Потому что однажды вечером, через месяц, через год, через десять лет, когда вы решите, что держите вашу подругу в руках, вы заметите, как и все остальные, что держите всего лишь навсего женщину, то есть не держите ничего.
Фредерик. Теперь довольно. Вы тоже, замолчите.
Люсьен. Женитесь на Улии. Пусть у вас будут дети. Станьте мужчиной дела, мужчиной денег, мужчиной, у которого есть хорошая спутница, позднее никто на вас не будет в обиде, станьте настоящим мужчиной. Не стройте умника. Быть счастливым так просто! Существую формулы, люди потратили века, чтобы довести их до совершенства. Лукавьте, старина, лукавьте со всем, особенно с самим собой. Это единственный способ, чтобы этот самый — там, наверху, оставил вас в покое. У него есть слабость к хитрецам, или у него близорукость, или он спит. (Указывая на отца.) Он спит, как вот этот, с открытым ртом, и когда мы не слишком шумим, то оставляет нас в покое… Однако у него есть нос и превосходное обаяние, так что он чувствует запах, один только запах любви. А этого он не любит, совсем не любит этого — нашу любовь. Тогда он просыпается и берёт всё в свои руки. И всё идёт к чёрту, как в армии. Кру-гом! Не прикидывайся дураком, умник! Не любит он лихие головы! За нами следят! Будете рогоносцем! Как? Что? Вы не довольны? Помрёте от этого! Будете знать! Смерть! Смерть! Смерть! Смерть! Вы читали страничку из военного устава, где призывнику обещают гибель под любым соусом? Вот что такое любовь!
Жаннетта (появляясь в пальто и в берете, с небольшим узелком). Ну вот. Я готова.
Фредерик. Пойдёмте.
Фредерик берёт её за руку, они выходят из дома и погружаются в ночь. Люсьен не двигается с места, потом выливает себе остатки вина, поднимает стакан к небу и спрашивает…
Люсьен. За их здоровье. Позволишь?
Отец (разбуженный тишиной, не желая показать, что спал). Ну что, дети, на чём мы остановились? Скоро конец?
Люсьен (улыбается, глядя на него). Скоро, папа. Конец начинается.
Занавес
Брошенный домик в лесу. Пустая полутёмная комната. В глубине сцены виднеется начало лестницы. Диван перевёрнут. Перед окном, в котором нет стёкол, на ветру надувается тёмная занавеска. Слышно, как снаружи бушует буря. Жаннетта входит вместе с Фредериком. Они сверкают капельками дождя.
Жаннета. Войдём сюда. Мы будем в безопасности. (Они входят. Дверь закрывается; становится спокойно.) Этот домик в лесу давно оставлен. Когда меня застаёт дождь, я прячусь тут иной раз. (Пауза. Они стоят в центре комнаты в тени. Она шепчет.) В ожидании утра нам будет здесь лучше, чем на вокзале.
Пауза. Порыв ветра поднимает занавеску.
Фредерик (шепчет). Какая гроза!
Жаннета. Да. В окнах больше нет стёкол. (Пауза.) Если у вас есть спички, то тут аварийная лампа, в углу. (Он даёт ей спички. Она зажигает лампу.) Владелец этого дома — человек добрый, он знает, что я прихожу сюда время от времени, и оставляет мне эту лампу.
Фредерик. Вы его знаете?
Жаннета. Немного. (Прижимая доской занавеску, которая надувается от ветра.) Если мы зажжём свет, то лучше задвинуть занавеску, свет виден в лесу издалека. (Он осматривается. Она подходит к дивану и, перевернув его, ставит, как следует, на пол.) Тут только старый диван, но он крепкий.
Фредерик (увидев лестницу). А наверху?
Жаннета (поколебавшись). Наверху, там что-то типа чердака. На полу лежит соломенный тюфяк, есть старая занавеска из красного материала, которую я прикрепила к стене, она вся источена молью, ещё сундук вместо стола. Это мой дом. Я там иногда сплю летом. Я вам скоро покажу. (Пауза. Они, не шевелясь, стоят друг напротив друга. Она ещё шепчет.) Вот так.
Фредерик. Вот так.
Пауза. Они стоят в некотором стеснении. Слышна буря.
Жаннета. В ожидании поезда, нам всё же тут лучше, чем на вокзале.
Фредерик. Вы дрожите?
Жаннета. Да.
Фредерик. Вы промокли. Вам холодно?
Жаннета. Нет, мне не холодно. Это пальто промокло. Снимите пиджак, чтобы он высох. Я схожу, принесу вам что-нибудь сверху. (Двигаясь с лёгкостью, она исчезает. Слышно, как она ходит наверху. Фредерик снимает пиджак. Она спускается вниз с одеялом, которое накидывает ему на плечи.) Вот! Так вы красивый. Так вы похожи на вождя краснокожих. (Он хочет обнять её, но она высвобождается, шепча.) Мне страшно.
Фредерик (нежно). Мне тоже страшно.
Пауза. Она ему улыбается.
