«Спокойно, дружище, спокойно!..»
Спокойно, дружище, спокойно!
У нас еще все впереди.
Пусть шпилем ночной колокольни
Беда ковыряет в груди —
Не путай конец и кончину:
Рассветы, как прежде, трубят.
Кручина твоя — не причина,
А только ступень для тебя.
По этим истертым ступеням,
По горю, разлукам, слезам
Идем, схоронив нетерпенье
В промытых ветрами глазах.
Виденья видали ночные
У паперти северных гор,
Качали мы звезды лесные
На черных глазищах озер.
Спокойно, дружище, спокойно!
И пить нам, и весело петь.
Еще в предстоящие войны
Тебе предстоит уцелеть.
Уже и рассветы проснулись,
Что к жизни тебя возвратят,
Уже изготовлены пули,
Что мимо тебя просвистят.
Оставь свою печаль до будущей весны —
На север улетают самолеты.
Гремит ночной полет по просекам лесным,
Ночной полет — не время для полета.
Мы бросили к чертям пшеничные хлеба,
Сменили на махорку сигареты.
Выходит, что у нас попутная судьба,
Один рассвет, ладонями согретый.
Таятся в облаках неспелые дожди,
И рано подводить еще итоги:
У этих облаков метели впереди,
Да и у нас — дороги да дороги.
Ни мартовские льды,
Ни вечная жара,
Ни обелиски под звездой жестяной
Не оборвут следы
К пылающим кострам,
К непройденным вершинам безымянным.
Мы не турки и не янки,
Просто каски белые.
По горам идем саянским
И дорогу делаем.
Мы всегда, всегда готовы
И к удаче и к беде.
Разгоняем тихим словом
Подгулявших медведей.
И дорога, словно сам ты,
Рубит мощь любой стены.
Ну-ка шляпы, экскурсанты,
Скидывайте с лысины.
От Тайшета к Абакану
Не кончаются туманы,
По туманам до Тайшета
Тянем мы дорогу эту.
Забудь про все, забудь про все,
Ты не поэт, не новосел,
Ты просто парень из тайги —
Один винчестер, две ноги.
Тайга вокруг, тайга — закон.
Открыта банка тесаком,
А под ногами сквозь туман
Хрустит хребет Хамар-Дабан.
И жизнь легка — под рюкзаком
Шагай, не думай ни о ком,
И нету славы впереди,
А впереди одни дожди.
За перевалом умер день,
За перевалом нет людей,
И вроде нет на свете стран,
Где нет хребта Хамар-Дабан.
В мешочек сердца положи
Не что-нибудь, а эту жизнь,
Ведь будут тысячи столиц
Перед тобою падать ниц,
И будут тысячи побед,
А снится все-таки тебе
Одно и то же: сквозь туман
Хрустит хребет Хамар-Дабан.
Горит фонарик на крыле.
Всю ночь качаются во мгле
Два альпинистских рюкзака,
Пять манекенщиц на показ,
За орденами в Душанбе
Два капитана КГБ —
Сто пассажиров на борту
Несут сквозь ночь турбины Ту.
Звенят айсбали в рюкзаках,
Пять манекенщиц на боках.
А капитаны в ночь глядят,
Они по должности не спят.
В буфете тайно от зевак
Три стюардессы пьют коньяк…
Всю ночь таранят черноту
Турбины Ту, турбины Ту.
Никто не ждет их. Рюкзаки
Переночуют у реки.
Пять манекенщиц будут спать,
Добыв в гостинице кровать.
А капитаны, те в такси
Погонят — Боже упаси!
И лишь меня всё ждут в порту,
Где замолчат турбины Ту.
«Вставайте, граф! Рассвет уже полощется…»
Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды.
И, кстати, та вчерашняя молочница
Уже поднялась, полная беды.
Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю:
Вы, несомненно, сделали счастливой
Ее саму и всю ее семью.
Вставайте, граф! Уже друзья с мультуками
Коней седлают около крыльца,
Уж горожане радостными звуками
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб! Коль было согрешение,
То будет время обо всем забыть.
Вставайте! Мир ждет вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль не любить.
И граф встает. Ладонью бьет будильник,
Берет гантели, смотрит на дома
И безнадежно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит вечер давешний:
Где был, что ел, кто доставал питье.
У перекрестка встретит он товарища,
У остановки подождет ее.
Она придет и глянет мимоходом,
Что было ночью — будто трын-трава.
«Привет!» — «Привет! Хорошая погода!..
Тебе в метро? А мне ведь на трамвай!..»
И продают на перекрестках сливы,
И обтекает постовых народ…
Шагает граф. Он хочет быть счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.
Не замечая бабьего лета,
Синих рассветов, теплых ветров,
Служат поэты в госкомитетах,
Ездят в такси, а чаще в метро.
Им бы, поэтам, плавать бы в море,
Лед бы рубить им на ледниках,
Знать бы им счастье, мыкать бы горе,
Камни таскать бы им в рюкзаках.
Ни за какие крупные деньги
Им не ужиться в этих стенах,
Шапка в меху — да вот не по Сеньке,
Всем хорошо, да только не нам.
Видно, поэтам кто-то накаркал:
Жить — не дожив, идти — не дойдя,
Плакать медведем из зоопарка
По перелескам в серых дождях.
Никто не ждет меня,
Не курит у огня,
Не дышит на окно,
Не бережет вино.
Стараюсь быть постарше,
Ведь знаю наперед —
Лишь Женя-секретарша
Отметит мой приход.
Ботиночки пылят,
В кармане ни рубля,
Спускаюсь с синих гор
Судьбе наперекор.
Печалью не окован,
Вдоль речки голубой
Иду, командирован
В себя самим собой.
А если вдруг песок
Не сдержит колесо,
Наследники мои
Не ринутся в бои.
Под нос мурлыча марши,
Несу я под плащом
Для Жени-секретарши
Финансовый отчет.
«Не устало небо плакать…»
Не устало небо плакать
Над несчастьями людей.
Мы идем сквозь дождь и слякоть,
Через грохот площадей.
Мы идем, несем печали,
Бережем их под пальто.
Ни хирурги, ни медали —
Не поможет нам ничто.
Мы с тобой уедем в горы,
К перевалам голубым
И к вершинам тем, с которых
Все несчастья — просто дым,
Все законы — незаконны!
Ну, а память — заживет.
Только жены будут — жены
Даже с этаких высот.
Там сойдет одна лавина,
Встанет новая заря,
И на солнечных вершинах
Наши бедствия сгорят.
Горы, мудры и туманны,
Встанут выше облаков
И залижут наши раны
Языками ледников.
А распахнутые ветра
Снова в наши края стучатся.
К синеглазым своим горам
Не пора ли нам возвращаться?
Ну, а что нас ждет впереди?
Вон висят над чашей долины
Непролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
Снова ломится в небо день,
Колет надвое боль разлуки,
И беда неизвестно где
Потирает спросонья руки.
Ты судьбу свою не суди —
Много раз на дорогу хлынут
Непролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
Звезды падают нам к ногам.
Покидаем мы наши горы,
Унося на щеках нагар
Неразбившихся метеоров.
Так живем и несем в груди
По московским мытарствам длинным
Непролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
