В их памяти лежит тяжелым кладом
эпоха ожиданий и надежд,
тревоги и восторги Петрограда
и ужасы нашествия невежд.
И шаркают они по листьям желтым,
шепча; и щурясь, и качая головой,
и хлеб насущный в сереньких кошелках
касается намокшей мостовой.
И в магазине долго и спокойно
считают мелочь тёплую с руки,
в нелегкий мир и в тягостные войны
ценить они учились медяки.
Их одиночества достойны поклоненья
и в безнадежности своей, и в чистоте,
но равнодушны молодые поколенья
к их краткой и печальной красоте.
На мостиках горбатых по Фонтанке
и вдоль резных оград особняков
и в солнце, и в туманы спозаранку
встречаю ленинградских стариков.
1975
Ах, представьте, такая случилась беда —
потерпел пораженье в важнейшем я споре. . .
На Босфоре я не был почти никогда,
но спешу, как пролив, все в какое-то море.
Вот такая-то в жизни моей ерунда.
Вы представьте, в мои молодые годы
я рассеяным был, словно по ветру пепел,
и от мыслей на лбу закипала вода,
и познавшим печаль я казался нелепым.
Вот такая-то в жизни моей ерунда.
Удивительных глаз голубая слюда
отражала меня молодым и невзрачным,
и не мог я пройти, не оставив следа,
потому что для опытных глаз был прозрачным.
Вот такая-то в жизни моей ерунда.
Вы представьте, что слов золотые стада
я пасу на бескрайней равнине метафор,
и журчит по страницам святая вода,
и последние книги достал я из шкафа.
Вот такая-то в жизни моей ерунда.
Вы поймите, что это совсем не беда.. .
на дороге моей я лежал, как подкова,
и прибила над дверью своей навсегда
меня женщина эта — ну что ж тут такого!?
Вот такая-то в жизни моей ерунда.
1975
Контуры чисты, блики негусты,
крыши и мосты, арки...
Сонны берега, призрачна река,
замерли пока парки.
Тихо проплыло тяжкое крыло,
светлое чело или
в выси ветровой мальчик над Невой,
ангел вестовой на шпиле.
Мимо Спаса, мимо Думы
я бреду путем знакомым,
мимо всадников угрюмых,
к бастиону Трубецкому.
Вдохновенья старых зодчих,
Петербурга привиденья,
дразнят память белой ночью
и влекут в свои владенья.
Грани берегов, ритмы облаков
в легкости штрихов застыли,
и воды слюда раздвоит всегда
лодки и суда на штиле.
Все без перемен - кадмий старых стен
и колодцев плен лиловый,
эхо и лучи множатся в ночи,
как орган звучит слово.
Розоватый дождь в апреле,
разноцветные соборы,
зимы в синей акварели,
в охре осени узоры.
Кто-то кистью, кто-то мыслью
измерял фарватер Леты,
кто-то честью, кто-то жизнью
расплатился за сюжеты.
1976
Нет в мире высшего блаженства,
чем осознание пути,
когда достигнув совершенства
ты все же вынужден уйти,
когда и сердцем и мышленьем
приемлешь равно мрак и свет,
когда легчают сожаленья
о пустоте минувших лет.
И нет лекарства в мире лучше
от страха стать золой в золе,
чем уяснить, что ты лишь случай,
прекрасный случай на земле,
когда проводишь самых близких
в недосягаемую даль,
когда уже не знаешь риска,
а лишь терпенье и печаль,
когда войдешь два раза в реку,
на дне останешься сухим,
когда прощаешь человеку
его успехи и грехи,
когда по взгляду и по вздоху
поймешь, что сделалось с душой,
когда тебе с другими плохо,
а им с тобою хорошо.
1976
1.
По белому, синему свету —
во всю его ширь и гладь,
мне ведомо — счастья нету,
но знаю, где нужно искать.
Пока всю надежду по капле
не выплакал в теплой тиши,
ты чистому небу покайся
и пылью дорожной дыши.
Судить о любви и о долге
превратно умеет среда.
Любовь иногда не надолго,
но долг по любви — навсегда.
Из множества искренних мнений
единственно правильно то,
которое в муках сомнений
не выскажет прямо никто.
Спешить, возвышаться, вписаться —
глаголы успеха и лжи.
Терпенье не стоит оваций,
но стоит терпения жизнь.
Взлети хоть в великие выси,
хоть ляг на спокойное дно —
все счастье в единственной мысли,
что нам достижимо оно.
1964
2.
Постигаю я терпение, мой друг,
чистоте пытаюсь слово научить,
все, что кажется нам темным поутру,
высветляют предзакатные лучи.
Если мысли не уместятся в тетрадь,
этих птиц в неволе памяти держи. . .
Это страшно — опыт сердца рифмовать,
видишь, я еще не умер, но не жив.
Ну а если нет ни счастья, ни судьбы,
ну а если непонятно все кругом,
ты начни опять с мечты и ворожбы,
не грози пустому небу кулаком
и уверуй. Вера каждому дана,
будет радость, если множить грусть на грусть...
Пусть же люди, снисходящие до нас,
полагают, что нас знают наизусть.
Есть на каждую беду страшней беда —
к утешениям себя ты не неволь,
мы и счастливы бываем, если боль
покидает пас на время иногда.
Все не наше — ни начала, ни концы,
наша жизнь, она и есть та соль земли,
а счастливыми бывают мудрецы,
что свой путь через несчастия прошли.
1976
Кто сказал, что в Ленинграде
нет копченой колбасы?
Я с одним поспорил дядей -
дядя съел свои усы.
Мы однажды возле Мойки
деревянный жгли костер...
Этот дядя (слишком бойкий)
все бушпритом пер на спор.
Я сказал ему - Не надо!
Спорим лучше на усы.
Я вам нынче в Ленинграде
дам копченой колбасы.
Вы за это мне в награду
съешьте рыжие усы.
Хохотал он до упаду,
чуть не лопнули трусы.
Тут достал из-под скамейки
я вареной полкило...
Дядя сплюнул в телогрейку,
но ему не помогло.
На костре я ту колбаску
прокоптил, надев на лом...
Не рассказывайте сказки
о снабженьи бытовом!
Я нарезал на кружочки
шмат копченой колбасы.
-Ешьте, дяденька дружочек,
не запачкайте усы!
А потом он, как и надо,
кушал рыжие усы.
Хохотал я до упаду,
чуть не лопнули трусы.
А в обкомовской столовке
в это время поутру
паханы и шалашовки
жрали черную икру.
1976
В куполах от полей - позолота и синь,
На крови россиян перламутровый спас.
Незнакомкой войдет величавей и проще княгинь
Вдруг мелодия - медленный вальс.
Вальс - всегда на Вы,
Вальс речной волны,
Вальс мостов Невы,
Дальних стран.
Вальс растерянный,
Вальс расстрелянный,
Вальс растрельевый,
Вальс - туман.
Книга белых ночей, и сенатская рань,
И блокадный полет лебедей и принцесс.
И гранитные буквы на шрамах залеченных ран,
И зеленый дворец из чудес,
Вальс пустых дворцов,
Вальс былых венцов,
Вальс - к лицу лицо
Без прикрас.
Вальс военных дней,
Смерти и огней,
Вальс судьбы моей,
Жизни вальс.
Вальс старинных дам,
Вальс клаксонных гамм,
Вальс огней реклам,
Вальс дождей.
Вас недвижных поз,
Вальс больших стрекоз,
Вальс травы в покос,
Вальс людей.
Удивительный вальс мне сыграл Ленинград,
без рояля и скрипок, без нот и без слов.
Удивительный вальс танцевал Летний сад,
удивительный вальс из осенних балов.
Вальс - всегда на Вы, вальс - речной волны,
вальс мостов Невы, дальних стран,
вальс растерянный, вальс расстрелянный,
