Удовольствие простое
бретешь не без труда:
друг - он тоже денег стоит,
и не малых иногда.
За столом ночные бденья,
благомыслие земли,
потребленье, потребленье.
Все рубли, рубли, рубли.
Возвышенье, продвиженье,
если что-то есть в кармане, -
это дружбы продолженье.
Money, money,money, money.
Идеи и вещи на всем белом свете,
и грешная плоть, и святая душа
подвластны монете, монете, монете,
ни шагу не ступишь нигде без гроша.
И расчеты нас тревожат,
кто купил, а кто продал,
подешевле, подороже.
Люди гибнут за металл.
И за фирменную тряпку,
и за джинсы и дубленку
продаем родного папку,
дедку с бабкой и сестренку.
Голос страшный, голос вещий
нас зовет в свои владенья.
Вещи, вещи, вещи, вещи...
Деньги, деньги, деньги, деньги.
А по улочке ветер шатался,
А по улочке девочка шла.
Та, которую я дожидался.
Та, которая рядом жила.
Ясноглазый, худой и вихрастый,
Ничьему не подвластный суду
Для нее хризантемы и астры
Добывал я в соседнем саду.
Я с ней рядом гулял по аллее,
И дистанцию я соблюдал.
Лишь предательски щеки алели,
Будто кто-то пощечину дал.
Заикаясь от страха, смущенно,
Вдохновенно я так говорил
О четвертом законе Ньютона,
И о том, кто такой гамадрил.
Сердце SOS выбивало морзянкой,
Я до дома ее провожал,
Называл я ее марсианкой,
И ладонь на прощание жал.
Говорил я нескладно и жарко,
Что всю жизнь ее буду любить.
Был смешной я. А все-таки жалко,
Что таким мне уж больше не быть.
Мне часто гадали, гадали мне часто
Удачу, богатство и даже невесту,
А мне бы чуть-чуть беззаботного счастья
И детства, и детства, и детства в наследство.
Мне ни к чему и богатство и слава,
Ни так уж и очень нужна мне невеста,
Мне только вдохнуть бы,
Пусть маленький самый
Березовый ветер, простой словно детство.
И к маме в колени, под теплые руки,
Как часто бывает обидно и трудно,
Прости меня, мама, прости меня, мама,
Не ставь меня в угол, не ставь меня в угол,
Ты вновь сосчитай на лице мне веснушки,
Пусть рыжий мальчишка в глазах твоих синих
Смеется сквозь слезы, сломалась игрушка,
Погладь меня, мама. Спасибо, спасибо.
Я десять лет назад закончил медицинский.
Я шизофреников лечил и разных психов.
Жена не женщина - Венера Медицейская
И через это помешался я тихо-тихо.
А началось с того, что мой профессор Патрушев
Говорит: - "Ты, Вася, опытный у нас психиатр уже,
А жена твоя настолько красавица адская,
Что пора тебе писать диссертацию.
Ведь на сто-то пять такую женщину
Не удержишь, - говорит, - надо триста, не меньше уж.
Ну а с темой, - говорит, - это легче нам.
Что-нибудь про алкоголь, эпилепсию".
Ну и сел, и написал диссертацию.
Лет за пять, или за шесть постарался я.
Дело, как сейчас помню, было летом,
И поехал я в Москву к оппонентам.
А дискуссии у нас в ресторанах все,
Я вообще не пью, хоть надо, да рано мне.
Я еще не кандидат, и тем более,
Что и тема-то моя про алкоголиков.
Оппоненты сильны в этой теме-то,
Доктора наук, а пьют как академики.
Ну и крали у них тоже пегие,
И приехал домой без копейки я.
А жена моя, конечно, в амбицию,
Не привез, мол, ничего из столицы я,
Мол, пальто там и другую амуницию,
До чего, мол, дошел, опустился я.
Ну а я ей про науку, диссертацию,
А она мне говорит: - "Не старайся, мол.
Не поверю, - говорит, - ну ни за что тебе,
Я носок тебе за это не заштопала".
И пошел я в носке этом с дырочкой
В магазинчик, занял трешку и за бутылочкой.
А отсюда и пошло, братцы-тетеньки!
На защиту я явился чуть тепленький.
А совет тогда решил, что набрался я
Для науки, так сказать для иллюстрации.
Были все потрясены и взволнованы,
Что проблему я решаю - по-новому.
А один из ОММ сказал, что можно
Так лечить совсем безнадежных.
Проголосовали единогласно.
А отсюда и пошло, братцы-тетеньки!
Целый месяц я хожу, ну чуть тепленький.
Начал брать взаймы, дошел - по полтиннику!
А теперь вот нахожусь в этой клинике.
И лежу уже здесь полгода я,
И лечит меня моим же методом.
Но не помогает.
А жена моя, подруга верная
Мне приносит втихаря вермута.
ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ НАМ НУЖНЫ ДОРОГИ
Для чего же нужны нам дороги,
Не одна, и не две, очень много?
Мы по ним от обид и тоски
Режем жизнь на куски, на куски.
А потом остаемся на острове
Осознав неожиданно остро так,
Что напрасно гремели доспехами,
Что опять не туда мы заехали,
Что опять мы себя в одиночестве
Называем по имени-отчеству.
И что вовсе не нужен нам
За полжизни накопленный хлам.
Бросьте в прошлое ваши пожитки,
Не жалейте, что за полжизни!
И в ладошку немного лучей
Зачерпните - и в путь скорей!
Ваши руки должны быть свободны,
Чтоб подать их кому угодно.
Вот и все, и преград вам нет.
Ваш багаж - только солнечный свет!
Довольно слова и намека,
чтоб малый камушек с горы
увлек огромные миры,
и обнажилась подоплека.
Так чувства все обнажены,
и так убыстрены до боли,
что страшным звоном колоколен
полны минуты тишины.
Скажи, что время бестелесно,
и ты сознательно солжешь.
Его трясет такая дрожь,
что с неба пот струится пресный.
Незримым ангелом небесным
оно вспорхнет, лишь ты придешь.
Мы духи... духи... духи...
Живем на свете вечно,
К земным страданьям глухи,
И потому беспечны...
Припев: Вам бы пузо набить, вы животные.
Нам бы в небе парить, мы бесплотные.
У людей жизнь какая? - Греховная.
А у духов какая? - Духовная.
Мы духи... духи... духи...
Подвластны лишь стихии.
Не верьте, люди, слухам,
Что, дескать, мы - плохие...
Мы остановимся с тобой
В конце земной дороги длинной.
Замрем на бегу, обернемся.
И вспомним все дожди и ясные все дни,
И этот парк старинный,
И в сегодняшний дождь вернемся.
Дождь, словно сотни тонких флейт.
Дождь над просторами полей,
Дождь, дождь.
Дождь, дождь над лентами дорог,
И белый свет насквозь промок.
Дождь, дождь.
Мы встретились с тобой, как небо и земля
В дождливый вечер.
Расставались потом и встречались.
Казалось мне тогда, и кажется сейчас,
Что это будет вечно:
Наши радости и печали.
Дождь, для земли он как вино.
А сколько нам дождей дано?
Дождь, дождь,
Дождь. Все сливается вдали.
Дождь - встреча неба и земли.
Дождь, дождь.
Из двух частей мы состоим,
неравных в весе и значеньи:
из тела, духа, а мучение
дано в противоборстве.
Несчастий наших в том причина,
что дух стремится ввысь, вперед,
телесное, наоборот,
нас тянет в страшную пучину.
Но расстается тело с духом,
когда земля нам станет пухом,
и дух взирает с высоты,
с насмешкой скорбной и блаженством,
на то, что звал он совершенством -
на человека суеты.
И духов дивный хоровод
летит, смеется и поет:
"Мы плывем по небосводу,
по земле ползете вы.
Обрели мы здесь свободу,
ну, а вы - увы-увы.
Ваши общества убоги:
с кем-то выпил - тот и друг.
Здесь же ангелы и Боги
так и шастают вокруг.
Вам бы пузо набить колбасой и лапшой,
нам бы в небе парить огромной душой.
У людей жизнь какая? - телесная!
А у духов какая? - Небесная!
Фига два поешь в столовке
