Птиц подстрелил;
Еле-еле в мешок их вместил!
А вот ещё одна лежит
Лебёдушка; жива она.
Сейчас мой сокол будет сыт;
Он мне голодный помогал,
А теперь пускай поест.
Ну-ка, кровожадный бес,
Лети и лакомись добычей!
Таков у нас с тобой обычай,-
Последняя жертва тебе.
Ты заслужил свой обед."
Ловчий сокол подлетел
К птице раненой, а та
Вдруг промолвила слова:
"Ты добыл всё, что хотел,-
Котомка у тебя полна.
Пощади, не убивай!
Я царевною была,
Но меня заколдовал
Злой кудесник хитрым зельем.
Дай расправить крылья мне,
И я полезной быть сумею
Для тебя. Своей душе
Не вреди ты, Елисей;
Кровь невинную не лей!"
Елисей оторопел.
Сокол тоже удивился.
"Как же он тебя сумел
В птицу превратить, девица?
Что за диво вижу я!
Во сне такого не приснится!
Ты, лебёдушка моя,
По напрасну не кручинься.
Вылечим крыло твоё
И вновь отправишься в полёт"
В терем царевич приехал;
Отдал поварам лебедей,
А лебёдушку на верх он
В комнату отнёс к себе.
Наложил повязку ей
На крыло, и слово молвил:
"Поправляйся поскорей;
Кушай, пей. Тебя на волю
Рад я буду отпустить.
А пока что погости
У меня, и хлебом-солью
Бело тело укрепи.
Снова будешь по раздолью
Птицей вольною парить."
Через месяц оклемалась
Лебедь белая, и вновь
К синим небесам умчалась.
В сердце сберегла любовь
К Елисею эта птица,
На всю жизнь его запомнила.
И вот настало время биться
С половцами в диком поле;
Реки крови стали литься
По земле, и вскоре в море
Суждено им превратиться.
Сеча лютая повсюду;
Чёрным вороном кружи́тся
Смерть, — за грудой груду
Тел она нагромождает
На степных просторах вольных;
У всех над головой летает
Проворный чёрный ворон.
Лишь царевич Елисей
Белой лебедью храним,-
Вышел жив из ста смертей,
Цел и невредим.
Та лебёдушка над ним
Пролетала, сберегала.
"Много лет тебе и зим
Жить на свете." — Так шептала
Птица верная. "С тобой
Всюду я, царевич, рядом;
От любой беды лихой
Уберечь тебя я рада."
Тот, кто добр был когда-то,-
Душу спас, а не сгубил,
Тому не страшно пламя ада,
Он под защитой высших сил.
Снова вечное светило
Озарило круг земной;
Утро в мире наступило,
Сгинул мрак ночной.
Первыми проснулись птицы
И запели песнь природе;
Звонкой, стройной трелью чистой
Огласили неба своды.
А за ними пробудились
Звери в логовах своих,-
На работу торопились,
Много дел с утра у них.
Скоро холод в лес нагрянет,
Надо пищу добывать,
Чтобы зимними ночами
Можно было сладко спать,
Не заботясь о достатке.
Суровые в лесу порядки;
Если будет вдруг нехватка
Заготовок у животных,
То взаймы им не дадут.
В лежбищах, в берлогах, в норах
Сами по себе живут,
О других не беспокоясь;
Летом трудятся на совесть,
А зимой плоды пожнут
Трудов своих, и успокоясь,
Тепла весны в жилищах ждут.
Этим утром суета
Страшная в лесу была:
Зайцы, барсуки, лисицы,
Лоси, кабаны, куницы
Мчались рысью, кто куда.
А медведь не торопился,
Ждал, когда его жена
Наконец угомонится.
Сильно гневалась она:
— Для чего я отдала
Годы лучшие свои
Косолапому лентяю!
На меня, стервец, смотри
И не медля, отвечай мне,
Сколько ещё зим подряд
Лапу мы должны сосать?!
Пусто в нашей кладовой,
Ветер в ней гуляет!
Не такого, милый мой,
От тебя ждала я!
Погляди на медвежат;
Как они худы, унылы,
Всегда голодными сидят.
Нету больше силы
Выносить весь этот ад!
Мы едим одну малину,
А о мёде и мечтать
Позабыли. Что молчишь?!
Припух в углу, как мышь!
Иди немедленно к волкам
И мяса раздобудь у них;
Сегодня ворон мне сказал,
Что пир устроили они,-
Зарезали троих лосих.
Иди скорей и принеси
Хоть что-то от добычи их!
— Опять ты на меня напала!
(Грозно зарычал медведь).
Да, у нас доходов мало,
Но не угрожает смерть
От голода всем нам.
Любишь ты вот так всегда
Краски тёмные сгущать…
Мужа посылать к волкам
Можешь только ты и мать
Твоя! Что ж, прогуляюсь;
Лучше в волчьи мне клыки
Угодить, — целей останусь.
А с тобою говорить,
Боже упаси, — состарюсь
За единый миг и сдохну.
А сперва ещё оглохну.
И отправился медведь
В логово к волкам.
Громко начал он реветь,
Шёл, кусты ломал.
Страшно зол был косолапый,
Но потом угомонился,-
На охоте быть растяпой
Не годится; притаился,
Осторожно стал шагать,
И по дороге размышлять
Успевал; вот что он думал:
"Ворон верно ей сказал,
Много раз помог еду нам
Он найти. Всегда летал
Мудрый вран там, где есть пища;
Иди за ним, и ты отыщешь
Пропитание себе
И своей большой семье.
Да, медведица моя
Часто рыкает напрасно,
Но сейчас она права;
Надо как-то пропитаться.
А я тяжёлый на подъём,
Не люблю с утра пораньше
Отправляться в бурелом
И искать то, что послаще.
Редко лакомил медком
Я детёнышей своих…
Ворон про троих лосих
Рассказал ей; значит, много
Там волков. Смогу ли их
Отогнать? Мне бы подмогу.
Ладно, буду нападать;
Есть силёнка, слава богу,
Всех волков смогу задрать!"
В скором времени медведь
Подошёл к опушке леса.
Пир там продолжал греметь,-
Волки громко пели песню
Заунывную про смерть.
Острые свои клыки
В плоть кровавую вонзали,
Ели наперегонки,
Утробы насыщали.
Налетел на них Потапыч,
Лапой мощною огрел,-
Двое серых пали навзничь;
И остальных такой удел
Ожидал, но разбежались.
А потом сгруппировались
И пошли со всех сторон
Рвать клыками исполина.
Рьяно с ними бился он;
Но, как организм единый,
Волки действовали — стаей
И медведя прочь прогнали.
Проиграл хозяин леса,
Но сдаваться не хотел.
Под осиной он уселся,
Раны свои осмотрел.
Вспомнил медвежат голодных,
И решился биться на́ смерть.
"Лучше умереть свободным,
Чем в бескормице ужасной
Дни унылые влачить.
Прежде думал: быть, не быть?
А теперь ушли сомненья;
Последнее моё сраженье
В рай поможет мне вступить!"
И снова в бой пошёл медведь,
Ринулся на волчью стаю.
Люто бился он с волками;
Храбро встретил смерть.
Чёрный ворон помянул
Павшего героя,-
Тризну он ему устроил,
Весело гульнул.
Пустота в голове, мыслей нет,
Тоска давит грудь — не вздохнуть.
Вереница бессмысленных лет
Промелькнула; в чём была суть
Суеты-маеты под луной?
Всё исчезло, прошло словно сон,
В бездну времени кануло камнем.
Омертвело сердце моё, пусто в
