Первое мая
Перевод А. Суркова
Влажным багрянцем, трепещущей сенью
Всплески знамен из распахнутых окон,
В праздник червонный, в праздник весенний
Солнечный полдень бушует потоком.
Окна оправлены просинью зыбкой.
В залах снопы, золотые снаряды.
Блестки зеркал разыскрились улыбкой,
Солнцем расцвечены праздника ради.
В ливне лучей этажи отдыхают.
Крыш черепичных слепяще сверканье.
Праздник мильонами свеч полыхает,
В стеклах зеркальных преломлены зданья.
Ветер, скользящий по влаге и суше,
Мчит облака по небесному своду.
День этажи отраженьями рушит
В ясно-глубокую звонкую воду.
Залпы лучей Золотистого Ока,
Воду всколышьте колоколами!
Радость свободы моей высокой,
Взвейся, в лазурь ударяя крылами!
Взвейся над городом, ветру открытым,
В пурпур знамен шелестящих одета.
С ветра на площади, с Вислы к зениту,
Радостью ясной весеннего света
Лейся, сверкая, свобода поэта!
В синь зачарована, с пурпуром слита,
В высь этажей над знаменами взвита,
Буйствуй же, красная и голубая,
В праздник багрянца и сини зенита,
В праздник зеленого Первого мая.
Борьба
Перевод Б. Слуцкого
Ничего, что я в модном пальто
И что в гетрах, при галстуке я,
Все равно по асфальту иду,
Как пророк и как судия.
Сокрушает мой гневный взгляд
Все, чем правит телец золотой, —
Всех дирекций, редакций ряд,
Всех театров, парламентов строй.
Ударами взгляда крушу
Витрин роскошных стекло,
По царству антихриста бьет
Мой крик упрямо и зло.
Испепеляет мой взор
Ваших долларов мильярд.
Серым пеплом рассыпался вдруг
Ваш тщеславный, глупый штандарт.
Вы возводите свой Вавилон,
А строительством руководит
Толстомясый Стиннес, болван,
Тысячепудовый бандит.
Фанатически вас кляня,
Чувством немощи распален,
Я сметаю с лица земли,
О слепцы, ваш Вавилон.
К генералам
Перевод Д. Самойлова
Рыкает, пугает, сверкает крестами
Каждый генералище с ожиревшей рожею.
— Хватит! Не притворяйтесь львами!
Знайте: здесь генералы мы сами,
Мы сами,
Задумчивые прохожие!
Тщеславие, помпа, блеск и шик,
Штабы, адъютантов гладкие лица.
Слово процедит — и тут же крик:
«Рады! стараться! ваш! сок! дит! ство!»
Смешно! Не станем таить греха!
Вот я, например, и тихий и скромный.
А знаете вы, господа, — ха-ха! —
У меня во владенье весь мир огромный.
Нет, вам не добиться ни службой, ни лестью
Моего свободного званья Поэта.
Господь не нацепит вон те созвездья
На ваши мундиры и эполеты.
Не сумеет узнать ни единый штаб
Наших сладких и страшных секретов,
На ваших картах не лезет в масштаб
Таинственная отчизна поэтов.
Вам — алые отвороты за свист свинца,
За смерть, за расправы карательной роты.
Мы — грудь разодрав, обнажаем сердца,
Вот наши пурпурные отвороты!
Бомбовержцы, какой вы оставите след,
Кроме дыма, пожаров, увечий!
Но огнями живыми
Через тысячу лет
Наших слов будут рваться картечи!
Так бросьте же притворяться львами,
Смешные люди, на львов не похожие!
Помните: здесь генералы мы сами,
Мы сами,
Задумчивые прохожие.
Словом в кровь!
Перевод Д. Самойлова
Ваши слова — как салонные моськи,
А мои — как взъяренные псы!
Бурлески и арабески бросьте,
Бейте словами, полными злости,
Оставьте все ухищрения ваши —
Бейте словами в лбы!
Все эти сонеты и тирлитриолеты
В клочья порвите
Вы!
Пускай поэзию возненавидят
Хилые, нежные
Дамы приличные.
Словом в кровь — как железным лезвием!
Слова мои, острые и золотые,
Слова могучие, хищные, зычные —
Как львы, как львы!
Штиблеты
Перевод Б. Слуцкого
Как паршивых дворняг, оставляю штиблеты
У кровати моей сторожами ночными,
И безвольно рука свисает над ними, —
Засыпаю… Лицо — в шрамах лунного света.
Ночью ползают тени по низеньким стенам,
В одиноком жилье будто плач раздается, —
Это сон мой, бедняга, ноги волочит со стоном,
Он по мне, как по слякоти, еле-еле плетется.
Утром солнце затопит мои мокроступы.
Их позор очевидней в сиянии дня:
Деревянные гвозди, словно гнилые зубы,
Щерят пасти голодных штиблет на меня.
Родник
Перевод Д. Самойлова
Зачерпнешь родниковой алмазной водицы
Грубоватым зеленым кувшином —
Небо синее, там, в глубине, холодится,
Тонет облако белой холстиной.
Солнце плечи ласкает блаженной теплынью.
Руки стынут в прозрачных глубинах.
Жар течет золотой под небесною синью,
Растекается в свежих люпинах.
Из студеного грубого жбана
Ты железную воду глотаешь.
Дух идет от люпинов — нагретый, медвяный,
И лежишь, и молчишь, и вдыхаешь.
Строфы о позднем лете
Перевод М. Павловой
1
Сколько осени всюду!
Полно, как в бочке пива,
А ведь это только начало —
Она не наступила.
2
Назолотило листьев,
Хоть ведрами носи их,
А эта трава густая
Так и просит, чтобы скосили.
3
Лето разлито в бутылки,
Солодом бродит на полках.
Так и жди, что высадит пробки,
Не сможет выдержать долго.
4
А здесь желтолистый, чистый
Август — яблочный, винный.
Красноватый и травянистый
За толстым стеклом графина.
5
Вот ящерица вышла,
Сидит на камне нагретом,
Зелень змеиная медью
Струится под ярким светом.
6
Сено сухое над лугом
Ветром лежит медовым,
Вздохнет, ароматом повеет
И успокоится снова.
7
Облака в пруду неподвижны,
Лепестками упали в воду,
Плещу осторожно палкой —
Боюсь испортить погоду.
8
Солнце вошло глубоко
В воду, в меня и в землю,
Нам ветер глаза смежает,
Теплом пронизанный, дремлет.
9
А в кухне варят хвою,
Кипит душистая масса —
Отвар этот я придумал:
Бор с оливковым маслом.
10
И стихи эти я придумал,
Не знаю, может, помогут,
Пишу не спеша, с любовью,
С жалостью и тревогой.
11
И так же, мой читатель,
Ты не спеша читай их.
Великое лето уходит,
Великую осень встречая.
12
Я кварту осени выпью
И снова в пустынном парке
Пройду и брошусь на землю
Под месяц холодный и яркий.
Посреди дня
Перевод А. Ахматовой
Ты не дивись моей тоске суровой.
Я, как в пустыне, среди дня стою,
В тревоге за любую мысль мою,
За миг любой, — для них найду ли слово!
Без отклика взывать все тяжелее.
Мой скорбный голос в пустоте затих.
Не слышит бог меня, как и других, —
Подобно им, судьбы не одолею.
Безумного от воплей без ответа,
На землю гневно он швырнет меня,
И хлынет столб небесного огня
На прах мой… Ну и что ж… хотя бы это…
