Александр Ступников - Комплекс полноценности

Что может быть обидней
И нелепей,
И горестней,
И яростней,
И злей
Реальности,
Где множество нулей
В единстве образовывают
Цепи.

Нули — всегда основа для цепей.
Но это неподвластно величинам,
Которые не меньше,
Чем причина
Быть избранным
В прицельную
Мишень.

Он говорил: «Когда-нибудь
Я брошу все и выйду в путь,
Одной свободой дорожа».
Он говорил… Я — уезжал.

«Когда-нибудь, — Он говорил, —
Я стану сутью всех мерил.
Но не сегодня. Не сплеча».
Он говорил… А я — молчал.

Он говорил: «Когда-нибудь
Я смерть сумею обмануть».
И тер слюнявые глаза.
Он говорил. А я — писал.

Теперь его уж не вернуть.
И может быть, когда-нибудь,
Я оторвусь от суеты,
Чтоб принести к нему цветы.
И даже, может быть всплакнуть.

Когда-нибудь… Когда- нибудь…

Мне снился сон — который я не помню.
Там вроде бы чиновники — бездомны.
Их лица, не накликать бы беды,
Как толстых шлюх бермудские зады.

На свадьбе оборзевших торгашей,
Где глаз почти не видно из-за шей,
Все в смокингах и в импортных кальсонах
Кричат «ура» еврею-Мендельсону.

И шаферы, как будто понятые,
С тоской глядят на кольца золотые.

Вдруг хлестко, словно даму на валета,
В ООН, простите, вновь наклали вето.

А я сказал: «Израиль молодчина».
Приснится же такая чертовщина….

Когда впотьмах ни охнуть, ни вздохнуть,
И не нащупать верную дорогу,
Подвешенный,
Воистину, от Бога,
Фонарь под глазом осветит твой путь.

Нет опыта и ярче, и мудрей,
Чем отсвет персональных фонарей.

Как ночью дождь незаменим.
И пес шатается без дела.
А мне поговорить хотелось.
И увязался я — за ним.

Мы шли по улице вдвоем.
И были чем-то очень схожи.
Собаки на людей похожи,
Но это не заметно днем.

С собой, приятель, совладей.
Я понимаю, это трудно.
Ты без ошейника — приблудный.
Ошейник — пропуск в мир людей.

Не будет крыши от дождя.
И не позволят лаять громко.
И вислдозадая болонка
Тебя презреет, обойдя.

И ночь покой не принесет.
И лишь людское твердолобье
Когда-нибудь каленой дробью
Тебя от бешенства спасет.

Но не кори людей сплеча.
И мы порой, не зная сами,
Глядим собачьими глазами,
Над костью брошенной урча.

А ночь исчезла. И за ней
Мы разошлись. Нельзя иначе.
Он по своей тропе — собачьей.
Я — по своей….

«Все приходит — все проходит…»
Только зачем вы мне говорите об этом,
Если я видел,
как плачут люди.

Всё думал, что живу,
В заботы погружен.
что в чем-то раб, и что над чем-то властен.
А оказалось, это только сон:
И жизнь, и счастье,
И слова о счастье.

И этот, мной невыдуманный сон,
Фатально протяженностью отмерен.
Я сплю,
Во что-то веря или не веря.
И мне на страх,
А может быть назло,
Скрипит судьы бессоной колесо,
Как сотни лет несмазанные двери.

И явью обрастают миражи.
Я думал — это сон.
А это — жизнь.

У меня жена и дети.
У тебя жена и дети.
У него жена и дети.
Дочь мечтает о балете.
Умный сын — как междометья.
Глупый сын — в начальство метит
И, наверно, попадет.
Мир вот — вот с ума сойдет.

В остальном же все в порядке.
Те, кто надо — на запятках.
Кто не надо — тот в карете.
У меня жена и дети.
У тебя жена и дети.
У него жена и дети.
И у всех — жена и дети.
Сеем ветер…

Когда мне бескорыстие сулят,
Боюсь его сильнее, чем угрозы.
Но верю.
Потому что, как Пилат,
Ответствую себе на те вопросы,
Которыми давно уже распят.

Я не могу не верить.
Я бы стал
Таким же, как и те,
Кто мне солгал…

Еще один день — как еще один год.
Еще один год — как еще один вечер.
И новые люди. И старые встречи.
Одно утешает —
«И это пройдет…»

Примятая трава.
Ты не права.
Разорванный рукав.
И ты неправ.

Зашьют рукав.
Поднимется трава.
Никто не прав,
Когда одни права.

Я на Земле — транзитный пассажир.
И жизнь себе на время одолжил.
А, имя от рождения меняя,
Стихи пишу — как будто вспоминаю
Увиденные в прошлом миражи.

Мигель де Унамуно и Вийон,
Десятки неизвестных мне имен —
Мои единокровные собратья.
Чего во имя
И чего не ради —
Я с вами одиночеством скреплен?

В глаза мне удивленно посмотри,
Единоверец мой — Аль Маари.
Все тот же мир:
И запахи, и краски,
И лицемеров вежливые маски —
Как запертые двери изнутри.

Когда немые в голос говорят,
И души одинаково горят,
Мы все обречены на откровение
Жить в новом
Обрамлении лица.
И мучиться,
Не ведая конца —
Как тени
От своих
Стихотворений.

Не по своей мы воле рождены.
Не по своей живем и умираем.
Но хочется быть властным над судьбой.
И верить, что мы сами выбираем
Границу между «быть»
И быть собой.

Какая бы беда в окно не постучала,
В ней меру доброты дается приобресть.
Где не было конца —
Не будет и начала.
Лишь в поисках себя
Мы лучше, чем мы есть.

Даровано любить. И нет превыше истин,
Чтоб помнить —
Как забыть
И нищенство, и спесь.
Ресницами дрожат
Взволнованные листья.
Им слез не удержать —
Мы лучше, чем мы есть.

Жить, радуясь стихам,
И восхищаясь пению,
Которых не затмят
Ни клевета, ни лесть.
И даже час греха
Предстанет искуплением.
А может — и предстал.
Мы лучше, чем мы есть.

Назло. Но для любви.
Себе на удивление.
Сгорая от стыда
За попранную честь,
Не слушая кликуш,
Поверить — без сомнения,
Мы есть.
И навсегда
Мы лучше, чем мы есть.

Всё, что вижу, происходит
Между мной
И мной самим.
Человек всегда свободен,
Но свободою томим.

Дух, как текст на обороте
Фотографии из плоти.

Кто здесь зрячий? Кто слепой?
Посмеемся над собой,
Как заплачем.
Боже мой,
Расплатились…
Дайте сдачу.

И утраченной ценой
Счет предъявленный оплачен.