Познали пленные глаза.
Победный марш нам звёзды пели,
Каскадом свет, смеясь, взвихрил,
А души – солнцем пламенели
Под сочный свист железных крыл.
«В том крае, где бурные волны …»
В том крае, где бурные волны
Двух русских глубоких морей
Сбегаясь, рыбацкие челны
Хоронят под пеной своей,
Где скал неприступных преграда
Повисла над бездною вод,
Близ славной горы Митридата —
Раскинулся новый завод…
И зданья рассыпались цепью,
Воздвигнулись трубы, и ввысь
Над городом, морем и степью
Надменно они вознеслись…
И, словно исчадия ада,
Темнят и коптят небеса,
И блекнет от дыма и смрада
Природы блаженной краса…
А ночью, как ад, подземелье,
Завод весь огнём озарит.
И город, и степь, и селенья,
И море, что тихо шумит.
Настанет ли утро с зарёю,
Он хриплой гортанью ревёт
И тех, кто обижен судьбою,
На труд и на муки зовёт,
И люди труда и мытарства,
Голодные, в платье худом
Идут в это грозное царство,
Где спорит железо с огнём.
Идут и под грохот машины,
Под пара всесильного вой,
Сгибают усталые спины
И пот проливают там свой…
И ночью и днём неустанно
Там люди корпят в мастерских,
В объятьях завода-гиганта, —
Давно все забыли о них.
Лишь изредка стон пронесётся,
Пронзительно грохот покрыв,
И рать бедняков всколыхнётся,
Все взоры туда устремив,
И снова всё смолкнет, лишь трубы,
Как прежде, коптят небосклон,
Да слышится скрежет сквозь зубы,
Да изредка слышится стон.
Аксень-Ачкасов (И.И. Садофьев)
Сбежались. Смотрите. Чего?
Чего волнуетесь напрасно?
Кричите: «Кровь, убит, ужасно».
Ужель вам больно за него?
Ну, труп? Ну, что же? Ну, лежит
В крови; в крови палач – машина.
Ведь это вечная картина:
Здесь каждый день – убит.
Здесь смерть всегда над головой
Витает, косит беспощадно,
А наше тело гложет жадно
Завод-зверь, страшный, хищный, злой!
Он нам кричит: «Я – властелин!
А вы – рабы, мои игрушки!
Вы мясо для моей пирушки,
Бездушней вы стальных машин!»
И мы, страшася век его,
Стонали, плакали от боли,
Не зная лучшей жизни – воли,
Тирана чтили своего.
Теперь довольно страха, слёз!
Узнали мы, страдая годы,
Что лишь борьба несёт свободу,
А страх – он рабство только нёс!
Наша муза давно свою лиру взяла,
В Александровский рынок стащила,
Там себе молоток да зубило взяла…
Инструментишко, в общем, купила.
Ловко бьёт молотком, бойко пилит пилой
И куёт, и частенько строгает,
И, как встарь, уж ни-ни… об очах не поёт
И чувств нежных к ним меньше питает;
Слёз притворных не льёт, не кричит «караул»
(Это раньше за ней замечалось,
Когда, вместо того, чтобы быть в мастерской,
По Парнассам там разным шаталась).
Баба стала теперь просто прелесть одна —
Не визжит, не совсем бестолкова,
Хоть порой «господа» говорят, что груба, —
Телу «горнему» грубость здорова.
Фабричных труб и корпусов
Во мгле маячат силуэты.
Неясным гулом голосов
Наполнен ранний час рассвета.
Из распахнувшихся ворот
Спешит к домам ночная смена;
На смену ей других зовёт
Колдунья фабрики – сирена…
И только в вышине одна
Звезда бессменная рассвета
Печальных пасынков труда
Встречает ласковым приветом.
Подтянули вверх к карнизу
Люльку с прелыми снастями,
И кричит хозяин снизу:
«Пошевеливай кистями».
В люльке двое мажут краской —
Это наши маляры,
На канат глядят с опаской —
Десять сажен от земли.
«Что, как вдруг да оборвёмся! —
Шутит парень помоложе: —
На хозяина нарвёмся,
Надает он нам по роже.
Скажет: черти, обманули!..»
Но не кончил шутки парень,
Треск – и в воздухе мелькнули,
Люди, вёдра – вниз на камень.
Наш путь – тернистый путь гонений,
Борьбы, репрессий и невзгод,
Но, без боязни и сомнений,
Идём, товарищи, вперёд,
Наш путь тернист, зато он, братья,
Ведёт нас в даль грядущих дней:
Там смолнут слёзы и проклятья,
Жизнь станет краше и полней.
Нас ждет борьба: бичи готовы.
Нам не дадут они вздохнуть…
Но всё ж идём! Падут оковы,
И будет прям наш смелый путь!
Павел Салин (С.М. Нахимсон)
Банкеты, анкеты и съезды,
Петиции – сфера моя.
Репрессий, угроз и насилий
Избегнуть стараюсь лишь я.
«Мы требуем» – слова не знаю,
«Мы просим» – признаться, люблю,
И, скорчив гражданскую мину,
Удобный момент я ловлю.
Об общем я благе радею,
И даже я клясться готов,
Что – «левый». И, право, противник
Я старых, негодных основ.
Но… только потише. На деле
Мне мил этот старый наш строй,
И только починки он просит.
Починку! За это горой.
Наладим, подмажем, починим,
Исправим, пришьём, подогнём,
Кой-где мы отнимем, отрежем,
Кой-где мы и краской мазнём.
Починку! И, став депутатом,
О всём постараюсь забыть;
На кресло в Таврическом зале
Что хочешь готов обменять!
