После этого ловушку на прочном лине опускают до самого морского дна, и некоторое время ждут результатов. Краб, почуяв запах несвежего мяса, до которого он большой любитель, подбирается к лакомому куску и начинает с ним расправляться. Обычно к приманке подбираются еще парочка крабов. Выждав некоторое время, матросы начинают тянуть линь, обруч поднимается и крабы оказываются в сеточном мешке.
Почти все курсанты впервые видели настоящего живого королевского краба с большим овальным панцирем и толстыми ногами, длиной около восьмидесяти сантиметров. Недовольные крабы цеплялись за сетку, грозно щелкали мощными клешнями, кололись острыми шипами, но их освобождали из ловушек, которые снова отправлялись на дно. Наловив достаточное количество крабов, приступают к их готовке. Готовят крабов обычно в котле с морской водой и строго следят, чтобы не переварить, иначе мясо становится твердым, как резина.
После нескольких минут варки, вооружившись ножами и щипцами, из ножек краба вынимают нежнейшее мясо, которое буквально тает во рту и с удовольствием дегустируют этот необыкновенный морской деликатес.
Во время якорных стоянок курсанты научились ловить еще один деликатесный дар океана – кальмаров. Для ловли кальмаров в ночное время на корме судна к самой воде опускается люстра – металлический абажур с несколькими лампочками, на этот свет собирается стая кальмаров, рыбаки опускают в воду лески с крючками-тройниками и через несколько секунд вытаскивают их из воды с двумя-тремя кальмарами. Возни с приготовлением кальмаров много, но зато сваренный или жареный кальмар тоже является признанным деликатесом.
В дальневосточных водах в изобилии водятся и другие морские деликатесы: гребешки, трепанги, мидии, морские ежи, креветки, и все это можно было купить на рынке совсем не дорого, но добыть это самим гораздо интереснее. Больше всего местные жители любят самую простую рыбу-корюшку, которую японцы называют «рыба, которая пахнет огурцами», и действительно, только что выловленная корюшка пахнет свежими огурцами. В весенний период на лед Амурского залива выходят местные рыбаки, сверлят лунки и в течение трех-четырех часов вытаскивают на лед до трех сотен корюшек. Затем корюшку немного присаливают, нанизывают на тонкий шнур и вывешивают вялить. В это время почти все балконы завешаны связками рыбы и в воздухе держится вкусный рыбный запах. Через несколько дней рыбка готова: душистая, нежная, у которой даже просвечивается хребет. Знатоки утверждают, что корюшка лучшая закуска к пиву – гораздо лучше воблы, и за корюшкой охотятся приезжающие во Владивосток туристы.
У жителей Владивостока большим спросом пользуется еще один деликатес – маленькие креветки, которые почему-то носят то ли китайское, то ли корейское название «чилимы». Эти креветки отваривают в морской воде и продают на рынке в газетных кульках, и любители с удовольствием едят их, как семечки.
Учебное судно «Полюс» было одним из последних пароходов, работающих на угле, и курсантам приходилось знакомиться с работой «сердца» парохода – машинным отделением и кочегаркой.
Кочегарку моряки часто называют «преисподней» и работа там считается самой тяжелой. В кочегарке на «Полюсе» было четыре топки, которые нагревали воду до пара в четырех котлах. Жара здесь была ужасная, и кочегары работали по пояс голые. Особенно жарко было в тот момент, когда открывали дверцу и выбрасывали из топки слипшийся остаток сгоревшего угля – пека. Сначала кочегар длинным ломом, который почему-то называют «понедельник», подламывают в топке этот пек, затем специальным приспособлением, похожим на огородную тяпку, вытаскивают пек из топки и вываливают его на металлические плиты перед топкой.
Пек светится каким-то белым огнем и от него идет невыносимый жар. Прежде чем пек убрать с металлических листов, его поливают из шланга водой и в кочегарке становится как в парной. После того как огонь в этом пеке потушен, помощник кочегара лопатой грузит еще горячий пек в тачку, отвозит ее к специальному раструбу и сваливает в него пек, и далее он летит по желобу в воду.
После того, как щиты перед топкой освобождены от пека, кочегар начинает загружать топку углем. Длина топки несколько метров и кочегар должен ровным слоем засыпать уголь по всей поверхности топки. Но уголь к топке надо еще подвезти, и помощник кочегара возит его на тачке из бункера. На пароходах угольный бункер занимает довольно много места, чтобы угля хватило на дальний переход. В начале рейса уголь лежит перед дверью в бункер и расстояние до топки небольшое, но по мере движения парохода уголь расходуется и к концу рейса помощнику кочегара приходится бегать в дальние уголки бункера и везти груженную углем тачку к топке. Подвешенная вверху люстра почти не дает света, и он везет тяжелую тачку в полной темноте.
Все четыре часа вахты помощник кочегара подвозит уголь к топкам, выбрасывает образовавшийся пек, а кочегар забрасывает уголь в топку и после того, как тот прогорит, очищает топку от пека. Работа кочегаров очень тяжелая, жара в кочегарке невыносимая, пот с них течет ручьями, и они постоянно подбегают к висящему на цепочке чайнику с водой, чтобы глотнуть живительной влаги и немного полить на себя.
Несмотря на то, что пароходы уходили в прошлое и им на смену приходили теплоходы, курсанты, как будущие капитаны, должны были знать и работу кочегарки, и они во время практики работали помощниками кочегара. После четырехчасовой вахты, отмывшись от угольной пыли, они без сил падали в кровати и с трудом просыпались к очередной вахте. Самое интересное было в том, что в будущей работе эта практика им не пригодилась, так как пароходов на флоте уже не стало. Зато впоследствии, встречаясь со старыми моряками, они могли с гордостью заметить: Да я сам работал кочегаром…, и с полным правом пропеть отрывок из старой морской песни – «Товарищ я вахту не в силах стоять, сказал кочегар кочегару, огни в моих топках совсем не горят, в котлах моих нет больше пару…»
За приятными воспоминаниями исчез из вида последний остров Курильской гряды Парамушир, и вскоре перед глазами команды появилась самая южная точка камчатского полуострова – мыс Лопатка.
Теперь шхуна шла вдоль континента, которым являлся полуостров, настроение команды заметно поднялось и все стали готовиться к скорому выходу на камчатский берег.
Через сутки шхуна вошла в спрятавшуюся среди высоких гор Авачинскую бухту и медленно прошествовала мимо встречавших ее величественных «Трех братьев» – трех скал, стоящих, как часовые, на входе во внутреннюю бухту. Перед глазами высыпавшей на палубу команды предстал живописно расположенный на склонах сопок спускавшийся к морю город. Издалека казалось, что крайние дома уходят прямо в воды бухты.
