За несколько минут до девяти зрители заняли свои места, а ровно в девять в кают-компанию вошли члены суда. Все встали и стояли до тех пор, пока не расселись лорд Худ и другие офицеры.
После нескольких секунд молчания профос выкрикнул:
— Роджер Байэм, встаньте!
Я поднялся, глядя в лицо лорду Худу.
— Вы обвиняетесь, так же как и остальные, в разбойном захвате корабля его величества «Баунти». Вы выслушали свидетелей обвинения. Теперь суд готов выслушать все, что вы можете сказать в свою защиту. Вы готовы?
— Да, сэр.
— Поднимите правую руку.
Когда я произносил слова присяги, рука моя дрожала.
Сэр Джозеф сидел, устремив взор прямо перед собою, и ждал, когда я начну. На секунду меня охватила паника. Все лица расплылись у меня перед глазами, и вдруг, словно издалека, я услышал собственный голос:
— Милорд, высокочтимые господа судьи! Бунт — преступление тяжкое, и тот, кто обвиняется в нем, вызывает естественный ужас и отвращение любого человека. Я имею несчастье предстать перед вашим судом именно в таком неблаговидном качестве. Я отдаю себе отчет в том, что дело складывается для меня не благоприятно, но это лишь видимость: перед лицом Бога и этого суда я заявляю, что невиновен ни в помыслах, ни в деяниях, в которых меня обвиняют.
Начав таким образом, я почувствовал себя увереннее и, помня совет мистера Грэхема, стал говорить медленно и отчетливо. Я подробно рассказал обо всем: о разговоре с Кристианом, о том, что мистер Перселл и мистер Нельсон знали о моем желании покинуть корабль, о том, как мы с Моррисоном намеревались с дубинками в руках отбить у Томпсона оружейный сундук и, выйдя на палубу, обнаружили, что на баркас к Блаю опоздали.
— Милорд, джентльмены! — сказал я в заключение. — Мне очень не повезло, что три человека, способные подтвердить правдивость моих слов, мертвы. Джон Нортон, рулевой, знавший о намерении Кристиана покинуть корабль накануне бунта, умер. Мистер Нельсон скончался в Батавии, а Роберт Тинклер, подслушавший мой разговор с Кристианом, пропал без вести вместе с судном, на котором служил. Судьба повернулась ко мне спиной. Без свидетельств этих троих мне остается лишь умолять вас мне поверить! Доброе имя не менее ценно для меня, нежели сама жизнь. Прошу вас, милорд, джентльмены, учесть положение, в котором я оказался, и не забывать, что мне не хватает трех свидетелей, которые, уверен, убедили бы вас в правдивости каждого сказанного мною слова. А теперь предаю себя милосердию высокочтимого суда.
Какое впечатление произвела моя история на суд, сказать было невозможно. Лорд Худ сидел, опершись подбородком на ладонь, и слушал весьма внимательно. Я окинул взглядом остальных членов суда. Некоторые делали какие-то заметки для памяти. Судя по их лицам, все они, исключая капитана Монтагью, мне не поверили.
— Милорд, — заговорил я снова, — разрешите мне вызвать свидетелей.
Лорд Худ кивнул. Профос подошел к двери и выкрикнул:
— Джон Фрайер! Войдите!
Штурман занял место для свидетелей, произнес слова присяги и замолк, ожидая моих вопросов.
Я. Если бы вы остались на корабле и решили бы отбить его у мятежников, вы доверились бы мне? Я вас поддержал бы?
(Задать этот вопрос мне посоветовал мистер Грэхем).
Фрайер. Я не колеблясь открыл бы ему свои намерения, и уверен, что он бы меня поддержал.
Я. Как, по-вашему, те, кто спускал на воду баркас, помогали капитану Блаю или бунтовщикам?
Фрайер. Те, кто был без оружия, помогали капитану Блаю.
Я. Вы видели меня во время бунта хоть раз вооруженным?
Фрайер. Нет.
Я. Капитан Блай заговаривал со мной в день бунта?
Фрайер. Насколько я знаю, нет.
Я. Видели ли вы мистера Хейворда на палубе во время бунта?
Фрайер. Да, неоднократно.
Я. В каком он был состоянии? Казался ли он сдержанным или же был взволнован и встревожен?
Фрайер. Он был очень взволнован и встревожен и даже плакал, когда его сажали на баркас.
Я. А мистера Халлета вы видели в тот день?
Фрайер. Несколько раз.
Я. В каком, по-вашему, он был состоянии?
Фрайер. Очень напуган и тоже плакал, когда покидал корабль,
Я. Как вообще ко мне относились на «Баунти»?
Фрайер. Прекрасно. Насколько я помню, все на корабле его высоко ценили.
Суд. Говорил ли что-нибудь капитан Блай о подсудимом Байэме?
Фрайер. Да, неоднократно.
Суд. Вы помните, что именно он говорил?
Фрайер. В день, когда случился мятеж и мы уже гребли к острову Тофоа, я слышал, как мистер Блай сказал о Байэме: «Он неблагодарный негодяй, хуже их всех, за исключением Кристиана». Позже он несколько раз повторял эти слова.
Суд. Вступился ли кто-нибудь из сидевших с вами за Байэма?
Фрайер. Да, я и еще некоторые. Но капитан Блай приказал нам замолчать. Он не позволял сказать ни слова в его защиту.
Суд. Скажите, Роберт Тинклер при вас никогда не вспоминал о разговоре между Кристианом и Байэмом, подслушанном им ночью накануне бунта?
Фрайер. Не припомню.
Суд. Роберт Тинклер защищал когда-нибудь Байэма?
Фрайер. Да. Он не верил, что тот замешан в бунте. Я помню, что однажды, когда капитан Блай в очередной раз принялся бранить Байэма, Тинклер не выдержал и мягко сказал: «Он не мятежник, сэр, клянусь жизнью!»
Суд. Роберт Тинклер ваш родственник?
Фрайер. Да.
Суд. Он пропал без вести?
Фрайер. Есть сведения, что он пропал без вести вместе с кораблем, на котором служил, неподалеку от Вест-Индии.
Суд. Ваши отношения с капитаном Блаем были дружескими или нет?
Фрайер. Далеко не дружескими.
Следующим вызвали боцмана Коула, за ним Перселла. Я задал им те же вопросы, что и штурману, и получил почти такие же ответы. Суд, в основном, интересовался тем, рассказывали ли Блай или Тинклер о моем ночном разговоре с Кристианом, но ни один, ни другой ничего такого не помнили. Я особенно надеялся на Пековера, но он лишь сказал, что видел, как Кристиан и я беседовали на квартердеке.
Суд тут же задал вопрос:
— В какое время это было?
Пековер. Примерно в час ночи.
Суд. Было ли в привычке подсудимого Байэма задерживаться на палубе после вахты?
Пековер. Пожалуй, нет.
Суд. Часто ли Кристиан выходил на палубу в свободное от вахты время?
Пековер. Не особенно, хотя иногда он выходил ночью наверх, чтобы посмотреть, какая погода.
Суд. Почему, по-вашему, они так долго задержались на палубе в ту ночь?
Пековер. Думаю, потому что там было прохладнее чем внизу.
Суд. Когда во время вашей вахты капитан Блай поднялся на палубу, что он там делал?
Пековер. Просто ходил взад и вперед.
Суд. Заметили ли его Кристиан и Байэм?
Пековер. Не могу сказать. Луна уже зашла, и было темно.
