задние роты останавливаются и отступают, как центральные роты разворачиваются, передние ожидают и как все эти отдельные части образуют новый строй, – чистое удовольствие. В этом новом строю три роты составляли длинные стороны, две формировали северный край и одна южный. И пусть каре получилось далеким от идеального, главное заключалось в том, что полк перестроился, превратившись в неприступную крепость. Внешний ряд опустился на одно колено.
– Примкнуть штыки!
Большинство всадников успели отвернуть, но около сотни сохранили вектор движения и нарвались на встречный залп. Западная сторона каре исчезла в дыму, заржали отчаянно лошади, а когда серая пелена рассеялась, Лоуфорд увидел удирающих кавалеристов и разбросанные по земле тела. Вольтижеры, не преминув воспользоваться представившейся возможностью попрактиковаться в стрельбе по неподвижной цели, открыли огонь, и единственным ответом им был залповый огонь полуротами. Испытанный прием сработал и на сей раз – каждый залп отбрасывал французов, но они, точно стая окруживших отару волков, снова шли вперед, а за ними, ожидая, когда красномундирный полк раскроется, кружили кавалеристы. Лоуфорд не собирался подбрасывать им шанс для атаки, тем не менее, сохраняя плотный строй, британцы оставались мишенью для вольтижеров, и полковник постепенно осознавал, что перед ним стоит нелегкая дилемма. Чтобы атаковать стрелков, он должен был развернуться, однако, развернувшись, становился уязвимым для кавалерии. Поскольку кавалерия представляла большую опасность, предпочтительнее было оставаться в каре, однако огонь вольтижеров не ослабевал, и потери постепенно возрастали. Рассчитывать на помощь артиллерии не приходилось. Орудия били беспрестанно, впрочем выпущенные с высоты снаряды зарывались в мягкую землю, что ослабляло взрывную силу. Больший урон неприятелю наносила шрапнель, но по крайней мере у одного из пушкарей запалы получались слишком длинными. Лоуфорд сдвинул полк к северу. Маневрировать в каре было трудно, приходилось переносить убранных в середину раненых, и движение шло медленно, с остановками для очередного залпа по вольтижерам. То, что представлялось поначалу легкой задачей, превратилось вдруг в тяжелое испытание.
– Жаль, нет стрелков, – пробормотал Форрест.
Лоуфорд промолчал, понимая, что майор прав. Ошибку допустил он сам, отправив стрелков в пикет и понадеявшись, что с ними ничего не случится. И вот теперь из-за его просчета в беду попал весь полк. А ведь как хорошо все начиналось: марш в плотном строю, великолепная перестройка в каре, отражение кавалерийской атаки… А теперь они оказались посреди долины без поддержки, если не считать далеких пушек, и перед лицом почуявших кровь вольтижеров, кольцо которых постепенно сжималось. Пока что потери были невелики, всего пятеро убитыми и десяток ранеными, но это лишь потому, что французы держались на расстоянии, однако каждую минуту вражеская пуля находила цель, и чем ближе к ферме подходил полк, тем больше он отрывался от своих позиций.
И все это на глазах у Пиктона.
Лоуфорд понимал, что попал в тупик.
* * *
Спустившийся с чердака Виченте сообщил, что на выручку идет красномундирный полк, который перестроился сейчас в каре и отбивает кавалерийскую атаку в полумиле от фермы. Выглянув в окно, Шарп увидел знамя Южного Эссекского, а заодно убедился, что ждать скорой помощи не приходится.
Французы, после того как их последний приступ был отбит, попрятались за хозяйственными постройками. Дорожка к мосту, еще недавно забитая вольтижерами, оказалась свободной. Чуть раньше Шарп снял с крыши двух стрелков и, расположившись с ними и Перкинсом у передних окон, открыл по французам прицельную стрельбу, вынудив их в конце концов отступить. Часть вольтижеров укрылась возле дома, часть отправилась туда, где их товарищи осаждали британское каре.
– Ну, мистер Буллен, что будем делать? – спросил Шарп.
– Делать, сэр? – удивился Буллен, не ожидавший, что к нему обратятся с таким вопросом.
Шарп усмехнулся:
– Вы правильно поступили, что привели людей сюда. Вот я и подумал, что, может, у вас есть мыслишка насчет того, как их отсюда вывести.
– Будем драться, сэр?
– Да, обычно это самое лучшее. – Шарп выглянул в окно – никто в него не выстрелил. – Лягушатники долго не продержатся. – (Лейтенанту данный прогноз показался чересчур оптимистическим: долина буквально кишела французами, причем не только пехотой, но и кавалерией, а красномундирное каре выглядело одиноким островком.) – Что ж, мистер Буллен, пора отрабатывать королевское жалованье.
– Какое жалованье, сэр?
– Какое? Вы ведь офицер и джентльмен, мистер Буллен. Вы, должно быть, богач. – Кто-то из солдат рассмеялся. Слингсби, сидевший у камина с фляжкой на коленях, похоже, уснул. Шарп повернулся и еще раз выглянул в окно. – У них там беда. – Он кивнул в сторону полка. – Без нас им не выпутаться. Парням нужны стрелки, а значит, мы должны прийти им на помощь. – Он хмуро посмотрел на пленных. – Так это майор Феррейра приказал вам сдаваться?
– Так точно, сэр. Знаю, не его дело тут распоряжаться, но…
– Дело точно не его, – перебил лейтенанта Шарп. Интересно, с чего это майор так возжелал вдруг предаться в руки французам? – Он объяснил, почему вы должны сдаться?
– Я должен был договориться с французами, сэр. Мы сдаемся, а они пропускают гражданских.
– Шустёр мерзавец. – (Феррейра, на виске у которого набух здоровенный синяк, испуганно посмотрел на Шарпа.) – Хотите проскользнуть раньше нас, а? – (Майор не ответил.) – Нет, майор, дело не в вас. Вы – человек военный, вы под арестом. А вот ваш братец и его люди… Их мы, пожалуй, можем и отпустить. Мисс Фрай, скажите им, чтобы встали.
Четверо португальцев неловко поднялись. Перкинс и еще двое взяли их на мушку, а Харпер развязал пленников.
– Переведите им, Сара, что могут убираться. Французов впереди нет. Сержант Рид, разбаррикадируйте переднюю дверь. – Капитан перевел взгляд на Феррагуса и трех его подручных. – Как только дверь откроется, выходите. Бегать не разучились? Если постараетесь, доберетесь до наших парней.
– Французы их перестреляют! – запротестовал Виченте, в душе которого снова проснулся законник.
– Если они останутся здесь, я сам их, к чертям, перестреляю.
Во дворе грохнул выстрел, и оставшиеся на чердаке пальнули в ответ. Шарп прислушался, пытаясь понять, не решились ли французы еще на один штурм, но короткая вспышка активности сменилась тишиной.
Сидевший в углу комнаты майор Феррейра сказал
