Гамлет какое-то время рассеянно прислушивался краем уха, потом вдруг начал проявлять признаки беспокойства, хмурясь и неуверенно ерзая в седле. Я исподтишка следил за ним, сдерживая усмешку. Догадается сам или нет? Олаф бы давно уже догадался, но и его и Фризиана понесло сейчас в авангард вместе с Кеем.
И вот, пред всеми озеро предстало,
Как им Амброзий-Мерлин предсказал.
«Вот, оттого здесь башня и не встала, —
Изрек он, и опять вопрос задал: —
Ответьте мне, мудрейшие из мудрых,
Что в озере находится на дне?»
Ответом был десяток взоров хмурых,
В беспомощной, гнетущей тишине.
«Ну, что ж, я и на это вам отвечу.
На дне два камня, полых изнутри.
В них — два великих змия дремлют вечно.
Пусть озеро осушат до зари».
И спущены из озера уж воды,
Две глыбы перед всеми обнажив.
Зловещей чернотой зияют гроты.
Выходят змии, смертных устрашив.
Один — как пламя, алым полыхает.
Жемчужно белый, будто снег, другой.
Огонь и дым шумливо извергая,
Драконы меж собой вступают в бой.
Глядит король, глазам своим не веря,
На битву двух гигантов пред собой.
Постройка замка — малая потеря
Пред чудом, что он зрит такой ценой.
«Следи ж за ними, — Мерлин ему молвит, —
Британии судьбу ты видишь здесь.
Коль снежный змий багряного прогонит —
Захватят вскоре саксы остров весь.
Дракон багряный — славный знак британцев,
Тебе он представляет весь наш род.
А белый змий — свирепый знак германцев.
Гляди ж, чей ныне победит народ».
Все жарче схватка, белый наступает,
И алого соперника теснит.
Король и Мерлин молча наблюдают —
Который же из змиев победит?
Гамлет обернулся и уставился на меня тяжелым взглядом. Точно, дошло. Я напустил на себя невинный вид и отвернулся.
— Так вот, что ты строчил вчера вечером, — медленно проговорил Гамлет. — Перевод.
— И что же?
Гамлет шумно втянул воздух и покачал головой.
Дракон багряный отступал недолго.
И мощь, доселе скрытую, открыв,
Врага изгнал из озера, но только
Исчезли оба, на берег ступив.
И Вортигерн спросил в недоуменьи:
«Что значит боя странный сей исход?»
Ответил Мерлин: «Это без сомненья
Победа змия красного, ведь тот,
Внезапно гнев и силу обнаружив,
О коих прежде не подозревал,
Мгновенно ход сражения нарушил
И саксов из страны своей изгнал.
Увы, недолгой будет та победа.
Страной ему не вечно обладать.
Обоих змиев ждут здесь злые беды,
Триумфы, и несчастия опять.
Миг для британцев ныне предрассветный —
Им вверена земля эта сейчас,
И стрелы бед окажутся безвредны —
Для них пора в другой настанет раз».
«Но кто ты? Молви мне, о отрок вещий.
Кто твой отец — злой дух иль божество?
Откуда знаешь скрытые ты вещи —
Грядущую беду иль торжество?»
«Я — Мерлин, прозываемый Амброзий.
Иль Мирддин Эмрис на валлийский лад,
И Мирддин — бог ветров, лихой и грозный,
Всегда мне покровительствовать рад.
Считает кто-то: он и я — едины.
Возможно, правы в чем-то и они.
Но мой отец — то Дух страны родимой —
Могучей, славной, древней сей земли.
Сюда приходят люди и народы,
Затем, чтоб после снова исчезать.
И превращаясь в горные породы,
Навеки эту землю оставлять.
Увы, и ты ее покинешь скоро —
Наследники законные грядут:
Аврелий, Утер — их приносит море —
Тебя и саксов принцы разобьют.
О Вортигерн, нельзя построить башни
На озере подземном никогда —
Трон не стоит на преступленьи страшном —
Их подмывают кровь или вода.
Спеши сокрыться, отдалить на время
Ту участь, что тебе присуждена.
Уже недолгим будет жизни бремя —
Ее твоя же поглотит война».
Главу печально Вортигерн склоняет —
На лике лишь усталости печать.
О власти он давно уж не мечтает.
Как от судьбы зловещей убежать?
«Не хочешь ли отправиться со мною
Куда-нибудь?» — он Мерлина спросил.
«Нет, Вортигерн, мне под другой звездою
Творец скитаться в жизни отпустил.
Останусь здесь, в Деметии я править,
Прекрасной, после деда моего.
Мне много в жизни суждено исправить,
Но нет в ней больше места твоего».
Ни трона и ни башни не воздвигнув,
Уехал опечаленный король.
Душой для мира этого погибнув,
Он знал — не удалась чужая роль, —
торжествующе допела Гвенивер и весело рассмеялась, довольная, что одолела такого монстра с пергамента до конца, и отыскала меня взглядом, вполне сошедшим за воздушный поцелуй.
— Нам надо поговорить, — ничего не выражающим тоном сказал Гамлет.
— Не принимай так всерьез, что ты Ланселот, — сказал я, с улыбкой поклонившись девушке. — В конце концов, это даже не любовная лирика.
