– Я бы не взялся…
– Ложь, вы не можете не знать! Вы все время находитесь рядом, вы пользуетесь доверием монсеньора, это же видно, вы не можете не знать всего.
– Я не знаю, как мне убедить вас, ваше величество, но, право, я сам тону в догадках и домыслах.
– Может быть, Харудж убил кого-то из близких родственников кардинала?
Секретарь лишь покачал головой.
– Может быть, захватил в плен и теперь требует выкуп, какой-нибудь огромный выкуп?
– Я ничего не слышал об этом, ваше величество.
– А не мог он оскорбить монсеньора, лично, глубоко оскорбить? Опять качаете головой. Учтите, мое терпение небеспредельно, свое любопытство я привык удовлетворять. Любой ценой. В ваших интересах помочь мне.
– Я понимаю, ваше величество.
– В глазах кардинала вы человек, уже не представляющий никакой ценности. Раз вы побывали у меня в гостях, вы не могли не рассказать все, что вам известно.
– Я хочу рассказать все, спрашивайте!
– Почему кардинал Хименес затевает такой большой поход против Харуджа?
Секретарь уронил лицо в ладони.
– Если вы будете вести себя столь уклончиво, я прикажу применить к вам более жесткие средства убеждения, чем словеса.
– Но тогда, ваше величество, вам самому придется встать к пыточному станку и лично обувать мою ногу в «испанский сапожок». К сожалению.
– Что вы такое несете?!
– Удобна ли для королевского достоинства роль, более подходящая постельничему?
– Вы уже закончили бредить?!
– Простите, ваше величество, но я нахожусь в здравом рассудке, хотя и в тягчайшей тоске. А что касается «испанского сапожка»… раз вы решили беседовать со мной с глазу на глаз, значит, не хотите, чтобы сообщенные мной тайны попали в какие-нибудь уши, кроме ваших.
– Чтобы вы не разболтали о ваших тайнах, я прикажу пыточным мастерам залепить уши воском, они ничего не услышат.
– Если вы прикажете им это сделать, они приложат все усилия, чтобы услышать то, что я стану говорить.
– Я прикажу их казнить.
– Перед казнью они поведают тайну другим палачам, вам придется казнить все новых и новых людей, пока в королевстве не останется никого.
Король встал, налил себе вина в высокий серебряный кубок, поднес ко рту, но пить не стал.
– Да, настоящая тайна – это такая тайна, которую должен знать только один.
Скансио истово закивал:
– Да, ваше величество, да. Только один! И этот один уж никак не я!
Карл усмехнулся, приласкал двумя перстеносными пальцами свою острую бородку. Покосился в сторону размытых теней в глубине залы.
– Вы рассуждаете разумно, знаток языков, но однако же в ваших рассуждениях имеется явное противоречие.
– Укажите мне на него, ваше величество.
– Судя по бумагам, которые вы мне подсовываете, кое-какое представление об этой пресловутой тайне имеют по крайней мере два человека. Кроме монсеньора еще и отец Хавьер.
– Надо полагать, да.
– Но где два, там и сто.
Секретарь заерзал на своем месте. Еще минуту назад ему казалось, что он миновал опасное место в разговоре с королем. Оказывается, нет!
– Сами вы, человек, не знающий ничего, видели этого пирата, а?
– Когда бы я имел несчастье видеть его, я был бы лишен счастья видеть вас, ваше величество.
Карл прошелся перед камином, остановился, глядя в огонь. Потом глаза его смежились. Король думал. Вслух.
– Этот человек определенно обладает властью над человеческими душами. Большей властью, чем духовные пастыри, военачальники и деньги. В чем природа этой власти?
Хотя секретарь не был уверен, что этот вопрос обращен к нему, он счел нужным пожать плечами.
– Меня смущает, что эта история произошла на Востоке, в сирийских землях. Где-то в тех местах были в свое время расположены замки ордена убийц ассасинов. Вам не приходилось слышать рассказы о них?
– Рассказы о них издавна кочуют по Европе, но, насколько я знаю, серьезные ученые ставят их под сомнение.
– И они сомневаются до тех пор, пока не появляется человек, похожий на вашего Харуджа. Человек, подвиги которого нельзя объяснить исходя лишь из научных представлений. На Востоке издавна умели смешивать снадобья и получать составы, производящие особое действие на душу человека. Ассасины достигали поразительных успехов. Рассказывают, что они могли на время перенести человека в рай, в свой мусульманский рай, так что по возвращении он полностью подпадал под влияние человека, который помог ему в этом.
– Если допустить существование рая у неверных, то придется признать и наличие у них Бога.
– Это казуистика, милейший, и ею вы займетесь в обществе нашего любезного монсеньора. Если, правда, вам суждено увидеться с ним вновь.
Круглое лицо секретаря перекосилось, но король этого не заметил, ему нравилось следовать за собственными умозаключениями, и он следовал, не замечая ничего вокруг.
– Ассасины научились овладевать душами людей. Они внушали им, что, только беспрекословно выполняя все приказания своего господина, можно попасть в рай, только через смерть по его приказу открываются врата загробного блаженства.
– Однако же, ваше величество, эти ухищрения не принесли ордену ассасинов великих побед, судьба их была ужасна, равно как и судьба ордена тамплиеров, овладевших на Востоке частью сих запретных и богомерзких знаний.
–А я и не утверждаю, что Харуджа ждет прекрасное будущее, что он всегда и во всем будет победителем. Я только одно хочу сказать – мне кажется, что он стал обладателем каких-то древних секретов и постиг суть восточных магических ритуалов.
– Любой такой секрет, любой такой ритуал развеется при одном произнесении слова Божьего.
– Хорошо бы, если так, но пока дела говорят об обратном. Две могучие галеры, охраняемые авторитетом самого Папы Льва X[45], стали его легкой добычей.
– В то время святейший престол занимал Юлий II.
Карл хохотнул:
– Что совершенно не меняет дела.
– Я трепещу, ваше величество!
– Отчего же, милейший Скансио, ведь вас еще и не начинали пытать?!
– От того, что именно из ваших уст мне приходится слышать…
– Оставьте! Я просто хочу разобраться. Если это можно бывшему духовнику короля почившего, то отчего нельзя королю здравствующему? А то, что эти разговоры вредят моему образу в ваших глазах, меня, поверьте, волнует мало. Меня уже несколько раз публично пытались обвинить в богохульстве, где теперь все эти обвинители?!
– Прошу прощения, ваше величество.
Карл наконец отхлебнул вина. Сразу две трети кубка, и со стуком поставил чашу на каминную доску. Из темноты появился человек с кувшином и с желанием наполнить этот кубок снова. Королевский жест решительно удалил его в полумрак.
