уже познакомился со своей будущей сестрой, - широко ухмыльнулся возникший из ниоткуда Космодан. – Верно, наши узы и впрямь носят родственный характер, раз ваши аспекты так быстро притянулись. Ты обдумала наше предложение, Чаровница?
- Сестрой?.. – резко нахмурился Энзирис.
- Нет, не думаю, - снова улыбнулась богиня. – Громовержец, я с радостью и удовольствием присоединюсь к Сальванскому пантеону, но я не стану твоей дочерью. Мне кажется, разумней будет обосновать меня у вас… через брак. Разве не найдется среди Двадцати Одного бога, что холост и откажется взять в жены Лилейну?
Взгляд Энзириса зажегся живым интересом. Космодан поймал его и тихонько хмыкнул.
- Вот хоть ты, Утешитель Голодных, - обратила взор к пузатому богу-повару Лилейна. – Мне кажется, мы составили бы идеальное сочетание. Воплотили бы самые близкие и понятные радости.
- Между Гламмгольдригом и Оргротором химии как-то не возникло, - хмыкнул Дегатти. – Сомневаюсь, что у этих получилось бы.
Как и Энзирис, Лилейна была совсем юной богиней, ее восхождение состоялось меньше двадцати лет назад, и отнюдь не только Сальванский пантеон желал ее заполучить. Кроме Космодана богиню любви обхаживали пери Священной Горы и два мудреца с Девяти Небес. Эти похожие как близнецы старцы, Эа и Энки, всюду ходили вместе, словно склеенные, и даже говорили в унисон. Энки сходу предложил Лилейне удочерить ее, и та улыбнулась, обещая обязательно подумать.
К Энзирису тоже проявили интерес. Бог войны всегда найдет место, пусть должность это и неблагодарная. Что смертные, что другие боги обычно их недолюбливают.
Еще меньшей популярностью пользуются разве что боги смерти.
Но самому Энзирису это было неинтересно. Он попивал нектар и лениво переговаривался с еще двумя богами войны – могучим камнеподобным Джуджей и полудемоническим Темным богом Иццтлекутъоном. Оба были гораздо старше Энзириса, снисходительно давали новичку советы и научили играть в военную игру, которой развлекаются боги.
Энзирис, впрочем, предпочел бы продолжить общение с Лилейной. Он следил за ней коршуном, ожидая, когда главы пантеонов оставят ее в покое, и даже не заметил, когда рядом остановились две другие богини.
- И почему же мой супруг проникся к тебе такой симпатией? – раздался холодный голос.
Одна из богинь носила зеленые переливающиеся одежды. Другая была облачена в золотые доспехи. Именно она обратилась сейчас к Энзирису, и она же сверлила его подозрительным и неприязненным взглядом.
Ничего ответить он не успел. Солара пронизала его божественным взором, а Энзирис не видел нужды таить свою суть.
- Ясно, - молвила богиня солнца. – Его похождения закончились ожидаемым образом. Один из… полубогов заявился в Сальван, и мне предлагают его усыновить. Ну расскажи о себе, сыночек.
- Банальная история, - весело ответил Энзирис. – Рос я несчастным сиротинушкой, отца своего не знал. Дети дразнили меня сыном приблуды и бродяги, а я тогда по незнанию обижался и много-много дрался. Драться вошло в привычку. Я делал это все чаще и лучше, но в какой-то момент все-таки недостаточно хорошо, поэтому теперь я здесь.
- Приблуда и бродяга – это как раз про него, - согласилась Солара. – О своем происхождении ты узнал уже после… возвышения?
- Нет, мне мама сказала.
- Сказала, что твой отец – бог неба и молний, - повторила Солара. – И ты ей поверил?
- Титаны не лгут.
- Титанида!.. – гневно воскликнула богиня. – Ну конечно, кто же еще!
- Да много кто, - вынырнул из-за колонны размалеванный бог-шут. Деловито объев виноградную гроздь, он вытер рот о занавеску. – Люди, эльфийки, титаниды, великанши огненные, великанши ледяные…
- Благодарю за справку, о мудрый Йокридус, - поджала губы Солара.
- Да не за что. А как твой достопочтимый супруг, о Млечная Корова?
- У него все хорошо, - мягко улыбнулась Гильфаллерия.
Посмотреть на Энзириса подходили и другие сальванцы. Всем хотелось узреть молодого бога, что настолько впечатлил Космодана. Прежде тот неизменно отнекивался от предложений кого-то усыновить, а тут фактически первого встречного…
И, конечно, тайна происхождения Энзириса быстро перестала быть тайной.
Мало кого это удивило, конечно. У Космодана столько отпрысков в разных мирах, что кто-то из них чисто статистически однажды должен был возвыситься. С полубогами это ведь происходит куда чаще, чем с обычными смертными.
Солара согласилась стать названой матерью Энзириса. Скрепя сердце она объявила его своим сыном и рука об руку с Космоданом ввела бога войны в пантеон. Приняли туда и Лилейну, хотя и без скрепления семейными узами. Так Двадцать Один превратились в Двадцать Три.
Теперь у Энзириса появилась постоянная резиденция. Конкретный адрес, в котором он смог сосредоточить свое основное существо. На одном из огромных облац Сальвана воздвигся Сидерополид – железный дворец, больше похожий на какой-то бастион. С неразрушимыми стенами и равелинами, грозными небесными баллистами и пушечными жерлами. Враждебная и негостеприимная, эта крепость отражала внутренний мир Энзириса, была частицей его самого, воплотившейся в виде здания.
А от Кневита, своего предшественника, Энзирис получил своеобразное наследство. Оргримус, воинский рай. Туда попадали погибшие баталионы и другие избранники бога войны. Там они снова пребывали во плоти, но уже не совсем живыми, поскольку то и дело убивали друг друга, на следующий день вновь восставая из мертвых.
Пиры и битвы, битвы и пиры. Военные игры, марш-походы по другим мирам, патрулирование границ, состязания с воительницами-алайсиагами. Эйнхерии были ядром небесного войска, но большую часть времени они просто развлекались и веселились. Энзирису понравилась эта концепция, и он первым делом перевел к себе Арганда, Бхедхарно и других товарищей по легиону.
- Хорошо, что теперь здесь ты, - сказал ему Алемир, суровый бог правосудия. – После гибели Кневита эта буйная вольница была на моем попечении, и я рад, что могу передать их в более подходящие руки.
Космодан и Солара проявили себя строгими и требовательными родителями. Космодан взял в привычку открыто говорить, что ненавидит сына за его кровожадность и сеяние раздоров среди смертных. Солара же язвительно вопрошала, уверен ли ее супруг, что Энзирис рожден от него. А то она незадолго до его рождения
