буркнул Фурундарок.
- О, для тебя-то он ценный, конечно! – вспылил Хальтрекарок. – Она ведь помогла тебе украсть у меня…
- Украсть что? – зло сощурился брат. – Договаривай. Скажи вслух, что там я у тебя украл.
- Неважно, - отвел взгляд Хальтрекарок. – Ей не будет прощения.
- Не совершай ошибку, Балаганщик, - тихо сказала Мазекресс. – Если ты разочаровался в моей дочери, просто верни ее мне, как это принято в приличных семьях.
В кои-то веки она приняла приглашение и явилась на шоу… в виде Ярлыка, конечно. Но, кажется, само шоу ее нисколько не интересовало, на арену она даже не смотрела и разве что открыто не излучала враждебность. Все представление Матерь Демонов говорила только о своей дочери, и Хальтрекарок сидел, как на ножах. Он не ожидал, что Мазекресс окажется не насрать на это свое исчадие.
- Нет! – наконец не выдержал он. – Я принял решение, Мазекресс! Твоя дочь предала меня и обманула!
- Ты пожалеешь об этом, Балаганщик. Игры и развлечения больше не будут радовать тебя. Жизнь твоя превратится в черную полосу без единого просвета.
- Она принадлежит мне! Я заплатил тебе за ее рождение! У тебя нет на нее никаких прав!
- Нет, - признала Мазекресс. – Она твоя. Но это будет последняя моя дочь, которую я тебе отдала.
- Да они мне теперь и не нужны! – скривился от злости Хальтрекарок. – Между прочим, именно благодаря этой твоей дочери!
- Разве это она заставила тебя похитить сальванского консула? Хальтрекарок, мне кажется, или твои личные прихоти окончательно застили тебе разум?
- Да что ты несешь… да что там происходит?! – не выдержал Хальтрекарок, поворачиваясь к светящейся громаде дворца.
- Наверняка просто гохерримы напились и устроили драку, - добродушно сказал Янгфанхофен, поднося Хальтрекароку чашу с вином. – Не отвлекайся на всякую ерунду. Давай лучше еще выпьем, и продолжай. Смотри, в каком восторге зрители – они тебя просто обожают!
Хальтрекарок посмотрел на Янгфанхофена с благодарностью. Вот кого он всегда был рад у себя видеть. Единственный из гостей, кому действительно интересно шоу, кто не бубнит на ухо об этой Лахдже… скорей бы уж с ней покончить, надоело! Можно подумать, свет на ней клином сошелся!
Но сигналы приходят все чаще. Наверное, и правда пьяные гохерримы, но надо все-таки разобраться.
- Абхилагаша!.. – рявкнул Хальтрекарок, ковыряя в ухе. – Приструни гостей!
- Да, мой повелитель, - неохотно поднялась с места любимая жена.
…Дегатти стоял перед темницей. Тут тоже была живая стража, четыре огромных храпоида, и он только что пережил еще один тяжелый бой. Конь и пес исчезли в кошеле, а волшебник утирал со лба кровь и смотрел на неразрушимую дверь.
После побега Кийталаны Хальтрекарок опечатал свою темницу надежней, чем сокровищницу. Он наложил дополнительные печати, нагнал охраны, а в довесок – сотворил ворота, которые невозможно взломать. Демолорд расстарался на славу, и Дегатти не видел в своем арсенале заклятия, способного тут помочь.
Но именно для таких случаев он заключил сделку с Вератором. Волшебник поднес руку к губам и сказал в перстень:
- Мне нужен кто-то, кто сломает дверь, которую невозможно сломать.
- Побольше таких формулировок, и твой долг станет долгом, который невозможно погасить, - раздался язвительный голос из перстня.
- Темница демолорда. Тут печати на тьме и духах.
- Да чем ты там за… потом расскажешь.
Несколько секунд тишины, несколько секунд напряженного ожидания – и из воздуха выступил жирный огр вдвое выше человека. В ожерелье из черепов, в кожаных доспехах. Дегатти присмотрелся и с отвращением понял, что это натуральная титанова кожа.
- Крепкое, - сказал огр, ощупывая дверь. – Большой удар?
- Большой удар, - кивнул Дегатти, отступая назад.
Огр хрустнул плечами. На поясе у него висела дубина, но к ней он не потянулся. Вместо этого великан потянулся – и достал из воздуха свиток.
И вопреки ожиданиям, он не стал читать с него. На свитке была намалевана какая-то мерзость, невероятно зловещая символика… или рисунок. Изображение кого-то или чего-то.
Огр осторожно приложил его к вратам – и сразу отошел. Листок остался приклеен к вратам, и от него стало распространяться…
- Лучше не смотри, - закрыл глаза руками огр. – А то оно тебя увидит.
Дегатти не стал спрашивать. Просто сделал то же, что и этот огромный людоед. До него донеслись приглушенные терзания заключенных в печати духов, а потом все смолкло.
Что-то просто их съело. И печати, и их узников.
А потом оно ушло, и на пол упал чистый листок.
Ну а после этого огр взялся и за дубину. Теперь Дегатти справился бы и сам, но друг Вератора выполнил заказ до конца. Его палица загудела, в ней заклубилась магия – и огр нанес один-единственный удар.
Толстенный металл проломился, как тонкая фанерка. Врата рухнули, огр довольно хрюкнул – и его уволокло инерционным каналом. В отличие от смиренного брата Тиканохуа, задерживаться во дворце демолорда он не пожелал.
В самой темнице охраны не было. Какой смысл стеречь изнутри? Тем более, что камеры пустовали – бежавшая Светоносная лишила Хальтрекарока всех пленников, а новых он завести не успел.
Но одна камера была занята. В самом дальнем конце сидела… сидело… там пульсировало и тряслось что-то непонятное, похожее на разросшееся дерево. Корни и ветки стелились по полу, стенам и потолку, прорастая меж заграждающих рун, кроша каменную кладку, на которую те были нанесены.
В кору врезались страшной толщины цепи. Их дерево стряхнуть не могло, хотя явно старалось изо всех сил. Не могло оно и прорасти за пределы камеры.
- Не думал, что он оставил тебе возможность превращаться, - сказал Дегатти.
Дерево дернулось. Встрепенулось. В нем проявился яркий глаз, плоть стремительно вздулась и тут же опала. Теперь на полу сидела крылатая демоница – и на Дегатти она глядела с искренним изумлением.
