Постепенно сознание прояснялось. Ноги коснулись грунта.
Деревянкин поднял фонарь и чуть не вскрикнул: прямо перед ним высилось черное сигарообразное тело подводного корабля. А всего в двух шагах был обрыв... лодка повисла над обрывом.
Какие-то странные звуки поразили матроса. Он взобрался на корпус лодки и припал шлемом к его корпусу.
«Катюша»!.. Он мог бы поклясться, что слышит звуки аккордеона, но подумал, что действие азота все еще продолжает сказываться.
Деревянкин вынул нож и ударил рукояткой по корпусу. Странные звуки пропали. Стало тихо и страшно. Узкий пучок света, а со всех сторон — плотная тьма. Даже рыб не видно... Так вот она какая вечная ночь!.. Лишь мягкий скафандр отделяет его от этой неподвижной, скрывающей тысячи опасностей среды, защищает тело от охлаждения... Он висит на тонюсенькой ниточке. И стоит воздушному шлангу оборваться... Под ним мертвая громада затонувшего корабля. Есть ли там, внутри него, хоть один живой человек?..
Матрос ударил еще раз. Он даже отпрянул от корпуса, когда услышал резкий стук.
Живы!..
— Они живы!—закричал он, захлебываясь от восторга.— Живы!.. Просят дать воздух...
То, что экипаж лодки жив и продолжает бороться, наверху знали и до этого. Но вот теперь они, товарищи, которых Деревянкин знал в лицо, здесь, рядом. Он «переговаривается» с ними условными сигналами.
Остается только закрепить стальной конец, а потом уж сюда придут другие...
Нет, Деревянкину больше не мерещился чудовищный кальмар: рядом с ним на расстоянии вытянутой руки были живые люди, товарищи...
У Кестера не хватило сил подняться на борт «Кассиопеи»: его пришлось втаскивать по трапу. Он лежал на палубе, широко разметав ноги, хлюпая носом и задыхаясь. Всем своим видом он сейчас напоминал огромную лягушку.
Рядом стоял Тэккер и с презрением смотрел на своего любимчика. Когда в рот Кестера влили добрую порцию джина, он наконец, очнулся.
Тэккер ничего не спрашивал, а Кестер растерянно лепетал:
— Он сорвал с меня маску, и я чуть не захлебнулся. Он сорвал и швырнул ее к черту!.. Обратно мне пришлось просто плыть наверху. Я ждал, что Джонни и Том подоспеют...
Профессор курил трубку и молчал. Наконец он сплюнул на палубу, и коричневый плевок шлепнулся почти у головы водолаза.
— Капитан Дильворти! Нам нечего здесь больше делать. Курс на острова... — властно приказал Тэккер.
— А Джонни и Том? Они еще не вернулись.
— Не рассуждайте и выполняйте приказ!
— Я не могу выполнить подобный приказ,— заартачился было капитан.— На судне хозяин — я, и я отвечаю залюдей.
Мягкими шагами профессор подошел к Дильворти, цепко схватил его за лацканы тужурки и потряс:
— Я вам приказываю, черт вас побери! Поняли?.. Я за все отвечаю, а не вы...
— Понял, сэр.
— Действуйте!
— Есть. Но только поздно, сэр: советские корабли!
Тэккер выпустил капитана. Советские эскадренные миноносцы в самом деле шли наперерез судну.
— Да, нас, кажется, хотят зажать в клещи...— пробормотал Тэккер. — Впрочем, все равно нам не удалось бы уйти далеко... Проклятый гидросамолет!..
Вскоре на палубе «Кассиопеи» уже стоял капитан второго ранга Денисов.
— Мистер Тэккер, если не ошибаюсь? — вежливо произнес Денисов.
— Вы не ошибаетесь! — прорычал профессор.
— Мы прибыли поблагодарить вас за спасение трех советских людей и передать вам вашу признательность.
Тэккер запыхтел трубкой.
— Их только два,— сказал он, успокаиваясь.— Третий украл принадлежащее нам водолазное снаряжение и, даже не поблагодарив, удрал. Мы не сможем выдать вам Дорофеева и Румянцева, пока не будет возвращено имущество «Кассиопеи».
— Матрос Баженов! — крикнул капитан второго ранга. — Возвратите взятое во временное пользование легководолазное имущество.
— Есть! — Баженов, улыбаясь во весь рот, передал опешившему профессору сверток. — Можете проверить. Все целехонько! Премного благодарны...
— Мы могли бы потребовать аварийный буй, случайно оказавшийся на палубе вашего судна,— мягко сказал Денисов, — но сейчас не время сводить счеты. Где Дорофеев и Румянцев?
Профессор нахмурился.
— Капитан Дильворти! — крикнул он. — Позаботьтесь, чтобы пле... гости были доставлены сюда...
Через несколько минут Денисов сжимал в объятиях Дорофеева и инженера.
— Довольны ли гости оказанным им приемом?— спросил напоследок Тэккер, иронически скривив губы.
Дорофеев усмехнулся и, ничего не ответив, перешел на палубу советского корабля.
Но инженер Румянцев, смерив Тэккера с ног до головы, сказал:
— Честные люди, сэр, не роются в чужих карманах. Вы не вернули мне письмо. Но, надеюсь, оно вам не пригодится. Во всяком случае, я приму все меры, чтобы оно вам не пригодилось!
В небе послышался гул гидросамолета.
Когда советские корабли отошли, гидросамолет сел на воду, закачался на волнах.
Вскоре командир гидросамолета докладывал:
— Какой-то идиот перепутал цифры: мы искали вас на целый градус южнее, вызывали много раз, но никто не отзывался. Я уже хотел повернуть обратно, но потом решил все же попробовать...
— Этот идиот—Кестер! — холодно отозвался Тэккер. — Могу вас с ним познакомить, если вам не доводилось встречаться с круглым идиотом...
— Каковы будут распоряжения, сэр?
— Вам придется несколько дней поболтаться здесь, Билл. Не исключена возможность, что мне нужно будет срочно вылететь, оставив «Кассиопею» на попечение капитана Дильворти.
— Всегда к вашим услугам, сэр! — бодро отозвался летчик.
Профессор спустился в салон и вызвал Кестера. Ассистент был еще слаб, но не замедлил явиться.
