Уго кивнул. Он взял лист, но Невадо не отпустил бумагу. Он впился черными глазами в глаза Уго.
— Если что-то случится, если тебя арестуют или если почувствуешь опасность, немедленно уничтожь эту бумагу. Ее никто не должен видеть. Если провалишь это дело, твоя жена, твои дети и вся семья подвергнутся таким мучениям, каких ты и вообразить себе не можешь.
Его пальцы в перчатках отпустили лист. Уго отступил на шаг.
Невадо пробормотал себе под нос:
— Они и понятия не имеют, что нашли.
Страсбург, Франция
Ник никогда прежде не бывал в Страсбурге. Если бы у него было какое-то представление о том, как выглядит этот город, то, наверное, он воображал бы себе кварталы из стеклобетона, заполненные парламентами, судами и комиссиями. А вместо этого у него возникло впечатление, что он вернулся на тысячу лет назад. Центр города располагался на острове. Над узкими улицами и проулками нависали дома, построенные наполовину из дерева, между ними вихрился холодный ветер, кидавший снег в лицо Эмили и Нику. У многих домов на деревянных брусьях были вырезаны причудливые существа: карикатурные физиономии издевательски показывали ему языки.
Мимо продребезжал трамвай. Ник, протянув руку, удержал Эмили, которая чуть не сошла с тротуара.
— Спасибо. — Она застенчиво улыбнулась ему. — Мне нужно было побольше поспать в поезде. Полная развалина.
Ник посмотрел на нее. Она убрала волосы под берет и подняла воротник куртки. Щеки у нее разрумянились, а глаза ярко светились от холода.
— Для развалины вы слишком хорошо выглядите.
И опять Эмили, казалось, не восприняла его комплимента. На сей раз она улыбнулась абсолютно оправдывающейся улыбкой.
— Мне станет получше, если я приму душ и съем что-нибудь горячее.
— После того, как побываем в архиве.
Они добрались до собора, который доминировал над центром города. И хотя мысли Ника были заняты Джиллиан, он не мог не восхититься этим зрелищем. Фасад представлял собой головокружительную готическую вязь: шпили и башенки, окно в форме розетки, статуи, островерхие арки. Над всем этим возвышалась одна башня розового песчаника — она устремлялась вверх, утончаясь до такого размера, что, казалось, вот-вот рухнет под весом собственной тяжести.
Эмили проследила за взглядом Ника, задравшего голову.
— Этот собор относится точно к тому времени, когда была сделана и карта. Если мастер приходил сюда, то видел собор таким же, каким мы видим его сейчас.
— Меня больше интересует, видела ли его Джиллиан три недели назад.
Они прошли по площади мимо рядов лавочек с мороженым и сувенирами. Ник представил, что летом туристы роятся вокруг этих неходовых товаров, но в холодный январский день здесь никого не было. Полупустые проволочные стеллажи с открытками, завешанные от снега полиэтиленом, одиноко торчали на мостовой, куда их выставили не теряющие надежду владельцы лавочек. Полиэтилен шелестел и трепыхался на ветру, пугая голубей, которые промышляли среди булыжников.
Архив размещался в мрачном каменном здании в задней части площади. Ник и Эмили вошли в ворота в каменной стене и двинулись к главному входу по гравийной дорожке мимо давно отцветших розовых кустов. Теперь кусты лишь щетинились шипами.
Ник повернул тяжелое металлическое кольцо на дверях, и они оказались в холле. Их глазам предстал неожиданный интерьер: вместо дубовых полов и древней мебели — длинный коридор с покрытыми линолеумом полами и лампами дневного света. За столом под постером в пластмассовой рамке сидела женщина в строгом черном костюме.
— Bonjour, — сказал Ник и повернулся к Эмили: — Вы не объясните?
— Я говорю по-английски, — сказала женщина, не поднимая головы. Она продолжала что-то писать. — Чем могу помочь?
— Нас интересует библиотека графа Лорана, — сказала Эмили. — Нам сказали, что она частично оказалась в вашем архиве.
На хмуром лице женщины появилось удивленное выражение. Она отложила ручку.
— Вы вторые за месяц, кто спрашивает меня о библиотеке графа Лорана. Etrange.[32]
— А кто еще? — спросил Ник.
Женщина посмотрела на него отсутствующим взглядом.
— Это была женщина — высокая, худая, рыжеволосая? — Он вытащил бумажник и среди кредиток нашел потрепанную маленькую фотографию, которую ни разу не доставал. На всякий случай. Он поймал на себе косой взгляд Эмили. — Это была она?
Женщина вытянула губы трубочкой.
— Oui. C’est elle. Только она была блондинкой.
— Вы не помните, когда она приходила? Дату?
Женщина смотрела на него прищуренными глазами.
— Вы знаете ее имя?
— Джиллиан Локхарт.
Она принялась листать открытый журнал, лежащий рядом с ней на столе, — хранилище имен, дат и закорючек-подписей. Их было не много. Женщина отлистала назад две страницы, и Ник увидел нужную ему знакомую подпись. Жирное «Д» и следом торопливые линии. Ему всегда казалось, что это очень мужская подпись.
В левой колонке рядом с фамилией он прочел дату: «16 декабря». Она, вероятно, отправилась сюда прямо из Парижа. Сердце Ника загорелось надеждой, какой он не испытывал за последнюю неделю.
— И она нашла ее — книгу, которую искала?
Вздох.
— Я скажу вам то же, что говорила ей. Книги графа Лорана попали сюда в девятнадцатом веке. Вам известна история Страсбурга?
Ник отрицательно покачал головой.
— В тысяча восемьсот семьдесят первом году сюда пришли пруссаки. Они осадить город и обстрелять. Большая часть города гореть вместе с библиотека. Какие-то книги остались… но из собрания графа — ни одной.
Штрасбург
Судьба зачастую швыряет нас, как морские волны швыряют в шторм корабль, и все наши труды обращаются в прах. Но иногда — редко — нас несет по течению, и так быстро, что даже ангелы за нами не поспевают. Таковы были мои ощущения в те золотые месяцы в Штрасбурге. Получив деньги от Дритцена, я расплатился с долгами и восстановил доверие к себе.
Это позволило мне набрать новых займов на более выгодных условиях, чтобы закупить металлы для нашего проекта, которые, в свою очередь, стали обеспечением для следующего кредита. На эти деньги мы запаслись еще большим количеством металлов, которые обеспечили возможность получения новых займов… и так далее по кругу удачи. Конечно, дохода, чтобы отдавать долги, в эти месяцы у нас было мало, но я это учитывал. Я согласился с тем, что проценты будут добавлять к основному долгу, но не раньше октября следующего года, уже после продажи зеркал в Ахене. Потом, получив прибыль, я смогу снова сосредоточиться на индульгенциях.
