Подойдя к двери, Простак открыл.
Появилась Глэдис Уиттекер, в самом воинственном расположении духа, готовая отразить любые атаки на ее мастерство. Фанни встретила ее аплодисментами, но та этого не оценила.
Заняв место в самом центре комнаты, актриса разразилась монологом.
– Прежде чем кто-то что-то скажет, – тихим угрожающим голосом начала Глэдис, – та пауза не моя вина. Мистер Спендер подал мне неправильную реплику, из третьего акта, а потому мне пришлось остановиться и подумать.
– Чудесный же вечерок вы выбрали для раздумий! – подала голос Фанни.
– Могли бы поставить кого-нибудь в кулисах, чтобы суфлировать!
Сесил Бенхэм зловеще раздулся. Бенхэмы не воюют с женщинами, если только те сами не напрашиваются. А мисс Уиттекер, рассудил он, как раз напросилась.
– Я подсказывал вам реплику!
– А я не расслышала!
– Это уж не моя вина.
– Чудненько! – Пэгги Марлоу резво села на кровати. Возбужденные голоса сулили сражение, а их она обожала.
– У меня весь день была дичайшая головная боль, – оправдывалась мисс Уиттекер, и голос ее задрожал от жалости к себе. – Если вы полагаете, – она вдруг перенесла атаку на Простака, – что артистке легко играть спектакль, да еще главную роль, когда в гримерку к ней без конца вламываются посторонние с идиотскими замечаниями…
Простак испытал все чувства Цезаря, которому Брут вонзил нож в спину.
– Черт подери! – закричал он, дивясь подобной неблагодарности. – Вы же сами просили, чтобы я делал идиотские замечания… Тьфу, то есть, я хочу сказать…
– Нет, ну правда, мистер Фиппс! Я же куда дольше вашего служу в театре…
– И вот это уже совсем не небылицы! – уколола Фанни.
Мисс Уиттекер подобралась.
– Прошу прощения?
– Да прекратите вы! – рявкнул мистер Леман. – А теперь – начнем сначала и пройдемся по всему спектаклю.
Джека осенило:
– Джо, а хочешь честное и откровенное мнение? Свежий взгляд на пьесу?
– От кого?
– От телефонистки. Молоденькая девушка, хваткая как стальной капкан. Она видела весь спектакль, я сунул ей пару баксов.
– А что, недурная мыслишка! Тащи девицу сюда. Пусть кто угодно, только не Фричи.
Мисс Марлоу, которая снова было легла, отвернувшись ото всех и приготовившись заснуть, перекатилась на спину и села. На лице у нее появилось напряженное выражение леопарда, изготавливающегося к смертельному прыжку.
– Он сказал – «телефонистка»?
– Ну детка! – взмолился Берни. Ему и раньше доводилось слышать такие нотки в ее голосе.
Джек говорил в трубку:
– Китти? Это МакКлюр. Слушайте-ка, вы можете оставить там все на минутку и подняться в 726-й?.. Скажу, когда придете. Правильно. Пока.
Мисс Марлоу все еще размышляла.
– В этом отеле только одна барышня-телефонистка?
– Ну детка! – уговаривал Берни.
– Я вроде как с какой-то сцепилась, а потому и хотелось бы знать…
– Берни, – возвысил голос мистер Леман, – ты не мог бы отвести эту дамочку…
– В другой как-нибудь раз, детка.
– На всякий пожарный, если это та самая, выпью-ка я еще бокальчик, – решила мисс Марлоу.
– Внимание, слушайте! – призвал собрание к порядку мистер Леман. – Ни-ка-ких больше перебивок. Рассматриваем все сцены по порядку. Итак, мы остановились на прологе. Он годится?
– Да, – согласился Берни.
– Да, – подтвердил Джек.
– А вы, Бенхэм? Как вам пролог?
– О, я вполне удовлетворен!
– Ну, не стоит обижаться. Запишите, – обернулся мистер Леман к Динти. – Пролог годится.
– Годится, – подхватил и Простак, внося безвозмездную лепту и, поймав взгляд босса, схватился за ближайшую бутылку шампанского. Как странно, подумал он уже не в первый раз за вечер, до чего же круто поменялось к нему отношение Лемана сегодня вечером. Прежнего сердечного дружелюбия и в помине нет. Что случилось с добродушным другом, так часто называвшим его «дорогушей»?
Высказала свое соображение и мисс Уиттекер:
– Знаете, что не так в пьесе? Героиня не вызывает сочувствия. Я все время сражаюсь с публикой. Я им не нравлюсь.
Фанни изо всех сил постаралась встать.
– А то! – Она снова плюхнулась на стул. – Ой, не могу, сейчас свалюсь! – И потянулась за бокалом.
Мисс Уиттекер, кинув на нее один-единственный взгляд, перестала замечать ее, насколько возможно не замечать Величайшую Жонглершу в Мире.
– Нет сочувствия. Вот и вся разгадка. В спектакль надо что-то добавить, показать: по сути своей я хорошая, не легкомысленный светский мотылек.
– Может, раздать публике брошюрки с пояснением? – предложила Фанни.
– Если бы в начале спектакля у меня была сцена, которая подала бы меня в более привлекательном свете… Скажем, эпизод с ребенком…
– К этому мы еще вернемся, – решил Леман. – Запишите, – бросил он Динти. – Ребенок для мисс Уиттекер.
– Но не в самом же начале! – засомневался Простак.
– Тогда она еще и не замужем.
– Ладно, лад-но-о. – Снова раздался стук. – Откройте дверь.
– Я?
– Да-а!
– Хорошо, – послушно поднялся Простак.
Снова пришел официант, нагруженный на этот раз подносами с курицей по-королевски.
– Курочка! – весело провозгласил он. – Я ведь говорил вам, что еще вернусь!
– Поставьте на стол.
– Слушаю, сэр. Подходите, попробуйте! – пригласил официант в той же манере добродушного малого, желающего осчастливить всех.
Леман враждебно покосился на кур. Еда ничего для него не значила. Он жил ради искусства.
– Дальше, дальше! – закричал он. – А то мы тут на всю ночь застрянем. Следующий эпизод – сцена в саду.
Лицо Простака осветилось. Пробил его звездный час.
– Я хотел сказать кое-что про эту сцену.
– Вы не предупреждали!
– Я просто ждал, пока дойдет до нее. Видите ли, дорогой мой компаньон…
– Может, разрешите и мне поговорить минуточку? И не называйте меня компаньоном.
– Что ж, не буду, мой друг.
Вполне вероятно, что мистер Леман как-то прокомментировал бы и такую форму обращения, но в эту минуту раздался новый стук в дверь и Простак, вновь направленный открыть ее, очутился лицом к лицу с маленькой девушкой в аккуратном черном платьице, на которую и воззрился.
– A-а, вот и Китти, Джо! – объявил МакКлюр и пояснил: – Телефонистка. Это мисс Хэмфри. Понимаете, в чем дело, Китти. Мы хотим, чтобы вы высказали нам, что думаете о сегодняшнем спектакле. Прямо с ходу. Вы ведь смотрите все гастрольные шоу. Вот мы и хотим узнать ваше искреннее мнение.
Сидевшая на кровати Пэгги задумчиво разглядывала новую гостью.
– Что ж, я скажу, мистер МакКлюр, – начала Китти. – Понимаете, Сиракузы – забавный городок.
– Надо же! – врезалась Фанни.
– Ну то есть ему трудно угодить, – продолжал оракул, высказывая мнение зрителей городка. – Понимаете, мы ведь видим все новые постановки. Все шоу привозят сюда. Если шоу пройдет здесь, оно пройдет где угодно. И люди у нас такие забавные. Если им нравится шоу, они идут в театр, а если нет – ни за что не заманишь!
– Вот так новость! – саркастически вставил мистер Леман.
– Слушайте! – вмешался официант. – Я могу сказать, что не так с вашим шоу. Сам я его не видел, но горничная с четвертого видела, и она…
– Минуточку, – перебил его Джек. – Мы хотим, чтобы эта молодая леди…
– Прошу прощения, – извинился официант. – Мисс, ваше слово.
Пэгги поднялась с кровати. Держалась она спокойно, но угрожающе.
– Это ты принимала звонок в Нью-Йорк из 413-го? – холодным ровным тоном осведомилась она.
– Ну-ну, детка! – взмолился Берни.
– Так ты?
– Да, я.
– Нахально ты себя вела.
– Мне так не кажется.
– А вот мне очень даже. Тебе ведь положено быть любезной? А? Положено?
– Я всегда любезна, когда говорю с леди.
Повисла пауза.
– Я скажу, на что ты нарываешься! – выкрикнула мисс Марлоу. – На то, чтобы тебе врезали по твоей безобразной мордуленции!
Угроза эта была брошена легко и небрежно. Пэгги, побывавшая в пятидесяти скандалах, даже ничуть не разволновалась. Однако ее заявление едва не сорвало диспут. Фанни издала подбадривающий клич «Давай! Давай!», Леман только безмолвно ахнул. Берни взмолился: «Ну-ну, детка!», Бенхэм пощелкал языком и пробормотал: «Нет, что же это?», явно считая, что под покровительством Дэвида Беласко ничего подобного не случилось бы. Джек предпринял умный тактический ход – в обычной своей любезной манере выпроводил Китти из комнаты и закрыл дверь. Наступила минута блаженного покоя.
Леман тяжело отдувался.
– Заприте же наконец эту дверь! – распорядился он.
– Я?
– Да-а!
– Хорошо.
– Вам придется отпереть ее снова, – заметил официант, – чтобы выпустить меня. Так вот, я собирался передать, что сказала та горничная с четвертого этажа. Она сказала: «Руперт, чего хочет зритель? Развлечений».
Мистер Леман завыл как бэнши[10].
– Выметайтесь!
– О’кей, сэр. Хозяин тут вы. Доброй ночи, господа.
