— Какой кошмар! Я чувствовал, что так будет, нутром чувствовал!
Через две недели дело все-таки закрыли. В Ленинграде повесился зять Тимер-Булатова, всю вину свалили на него. Кто все-таки нанес удар «тупым металлическим предметом», вернее всего, утюгом, от которого и скончался Виль Сабирович, так и не было установлено. Жена умершего действовала очень энергично, и дело закрыли.
Так бесславно закончил свой жизненный путь, в общем-то, очень грамотный, талантливый военачальник, полковник Тимер-Булатов Виль Сабирович. А его жена, Фаина Салаховна, заняв денег у Оксаны, соорудила памятник с такой надписью: «От любящей жены и детей».
Вот так-то и не более!
Глава двадцать первая
А в это время, легкая на подъем, семья Исаевых уже мчалась по бескрайним просторам юга России в Ростовскую область. Самую большую радость, конечно, испытывал Егорка. Еще бы! Дважды возили его родители к могилкам, когда он был еще совсем малец, и он ничего не помнил. А сейчас! Он уже герой! Не переставая удивляться красоте вначале холмистой, а потом почти ровной степной местности, Егорка громко кричал:
— Смотри, папка, какой большой трактор бегает, и чего он взад-вперед носится?
— Так посевная сейчас на селе, весна. Видишь — все цветет, полыхает, наверно, уже кукурузу сеют.
— Апрель, рановато, еще не все деревья в листья оделись, — сказала Оксана.
— Да нет, все правильно, у вас, в Ростовской области, может и рано, а тут, в Николаевской, Херсонской, в самый раз.
— Смотрите, смотрите, коза какая большая, а за ней еще, а там, вон, еще! — кричал Егорка, показывая в сторону нетронутой степи.
— Это заповедник «Аскания-Нова», там водятся антилопы-канны.
— Между прочим, молоко канны вылечивает язву желудка, туберкулез, — добавила Оксана.
Семейная гордость Исаевых, японская «тойота», шла легко и быстро. Одно за другим проносились села, поселки, степенно проплывали города.
— Смотри, папка, опять море!
— Да, море, только уже Азовское, наше море, море нашей Родины.
— Нет, родина человека — это то место, где он родился, а наш сынулечка родился в Молдавии, значит родина его — Молдавия.
— Значит, я молдованин?
— Нет, не молдованин, но родился в этой солнечной республике!
— Я со словом «солнечная» не согласен, — возразил Иван, — на Чукотке солнца даже больше, чем в Молдавии, но ее, же не зовут: «солнечная Чукотка».
— Как хорошо, когда человек побывал во многих местах, я так мечтала попутешествовать.
— Так «еще не вечер», как говорят в Одессе, вот уйду на пенсию, колеса есть и хорошие, еще поездим.
— Надо думать: где жить будем. Молдавия Молдавией...
— Да, я об этом много думаю, — отозвался Иван, — что-то Егорка притих?
— Спит он, умаялся, а чего, вернемся в Голодаевку, дом-то наш до сих пор стоит.
— Насчет Голодаевки не знаю, а вот в Таганрог или Ростов был бы не против.
— Что-то ты, то в деревню тебя тянуло, а то вдруг — город, а чем в Голодаевке плохо?
— Кто говорит, что плохо, просто, смотря, сколько детей у нас будет, но в Бендерах оставаться нельзя, это земля чужая.
А вот и ответвление на Матвеев курган, прямо — Ростов, вправо — Таганрог, а налево от кургана — Голодаевка, а там еще километров пятьдесят и березовая роща.
— Вечереет, может заночуем? — спросил Иван.
— Давай домой, до Голодаевки, кстати, ты тогда так Урминскую и не видел?
— Так ее же не было. А кто та бабушка, что нам дом открыла?
— Соседка наша, кстати, родственница генерала Цветкова.
— А они куда подевались?
— По-моему, в Ленинграде сейчас живут. В Голодаевке много знаменитых людей проживало, даже ваш бывший министр обороны, Гречко, родом отсюда.
— Что ты говоришь? Я знал, что он из Ростовской области, а откуда точно — не знал. Надо же, земляки!
Через час солнце скрылось за горизонтом, слева остался Матвеев курган, и тойота, покачиваясь на выбоинах, покатилась в сторону Голодаевки. Егорка все спал.
— Может, разбудить его, а то перепутает день с ночью.
— Пусть спит, приедем — проснется. Небось, Эрик и Серый живы еще?
— Вряд ли, столько лет прошло.
— Вообще-то много. Бедная Рита Ивановна, может, жила бы еще и жила.
— Ваня, помолчи, пожалуйста, не терзай сердце. Все мы бедные: а Варвара, а Егор, а Василий Лукич, а твои дедушка и бабушка? Всем досталось. Нам, может, меньше всего пока.
Дорога пошла мощеная, булыжная, съехали на грунтовую и запылили в синеватой дымке. Вдалеке уже вспыхивали огни, наступал вечер. Проснулся Егорка.
— Я есть хочу, и болтанка сильная!
— Да, прямо как на море, скоро к бабушкиному дому приедем.
— Дай ему бутербродик, пусть пока перекусит, осталось каких-нибудь двадцать километров.
— Папка, смотри, речка какая-то, крученная, там, внизу!
— Да, есть там речка, называется Мийус.
— Почему так смешно?
— Говорят, чумаки так ее назвали, ездили, кочевали, торговали, как-то главный чумак залез на гору. Видишь, впереди белеет? — увидел речку и, закручивая усы, сказал, — Ця ричка вьеця, як мий ус. Так и назвали — Мийус.
— Интересно, а дальше?
— Чего дальше? Все.
— А чумаки куда поехали?
— Начинается, — вставила Оксана, — пошло-поехало, опять сказку?
— Мам, а, мам, ты мне обещала рассказать про снежную королеву.
— Нет, Егорка, сейчас мы приедем в Голодаевку, там живет бабушка Марина, она столько сказок знает, что только слушай, вот, она тебе и расскажет.
— А почему Голодаевка? Там люди голодные?
— Да нет, люди там сейчас, слава Богу, сытые, а когда-то, наверно, были и голодные.
— А когда были голодные, у них и хлеба не было?
— Наверное, не было.
— А когда это было, вчера?
— Зачем «вчера», давно-давно.
— Давай.
— Чего давай?
— Сказку «давным-давно».
— Ваня, а Вань, ну отцепи его от меня, расскажи ему что-нибудь!
— Егорка, прыгай ко мне.
— Ага, нельзя, дядя милиционер заштрафует, я еще маленький.
— Не заштрафует, тут милиционеры умные.
Егорка перевалился через спинку переднего сиденья и сел рядом с Иваном.
— Папка, а если нашей машине крылья приделать, полетит?
— А чего же, полетит, еще как!
— Ого, как я хочу летать!
— Как летать, как птица?
— Нет, как вертолет, как Карлсон, бр-р-р-р, — Егорка зафыркал, изображая вертолет.
— А вот мы и приехали, вон Голодаевка виднеется.
Впереди, сотнями огней, засветилось большое село. Уже почти стемнело, только с левой стороны еще белело небо, и там же, темной полосой, возвышался обрывистый берег речки Мийус.
И не Иван, и не Оксана тогда не думали и не гадали, к чему приведет та самая, объявленная Горбачевым «перестройка», и придется ли им так свободно, пересекая границы Молдавии, Украины выехать в Россию, чтобы посетить могилы своих предков.
Не думали, конечно, не думали, они ехали и ехали, пока не остановились у небольшого, чуть покосившегося штакетника, за которым почти черной глыбой стоял небольшой крестьянский дом.
— Марина Анатольевна! — закричала Оксана, — Встречайте гостей.
На веранде загорелся свет, и на ступеньках показалась женщина.
— Неужто Оксана? Какими судьбами?
Шли годы. Исаевы продолжали жить в Молдавии, сказочно богатом уголке Советского Союза. Действительно, самый благодатный край.
Расположившись в междуречье Днестра и Прута, и обладая достаточным количеством водных ресурсов, на громадных просторах долин и балок молдаване выращивают хорошие урожаи овощных культур. В основном томатов, баклажан, капусты, огурцов, гагашар. А так как территория Молдавии представляет собой в основном увалистую равнину, напоминая о близости Карпат, то на ее возвышенностях, довольно пологих, раскинулись громадные плантации виноградников и садов. Кроме традиционных яблок, груш, вишен, черешен в садах встречаются повсеместно вкуснейшие и крупные по размерам персики и абрикосы. Начиная с конца мая и заканчивая октябрем, рынки Молдавии ломятся от изобилия фруктов, ягод, овощей.
Ближе к низовью Днестра открываются взору путешественника поля пшеницы, кукурузы, подсолнечника. А на севере к Карпатам располагаются Молдавские Кодры — леса, где можно найти все виды древесных пород. В крупных городах, таких, как Кишинев, Тирасполь, Бендеры, Дубоссары, Каушаны преобладает промышленность по переработке сельской продукции, но есть и мощные машиностроительные предприятия, такие как тракторный завод в Кишиневе, завод литейных машин в Тирасполе, Молдовакабель в Бендерах и другие.
Молдаване, традиционно веселый, трудолюбивый и гостеприимный народ, жили значительно лучше, чем люди в других регионах страны. Это бросалось в глаза сразу же любому, кто прибывал в этот цветущий край. Во-первых, ухоженность и чистота везде: на полях, в городе, в селах. Добротные сельские дома, построенные в основном из пиленого камня-ракушника. В подвале каждого дома не менее двух тонн вина, кроме овощей и фруктов.
