– Хорошо, – повторила Выдра. – Начнём постепенно. С головы.
И она объяснила Тане, что надо делать. Наклониться над ручьём, сунуть туда голову и попробовать продержаться под водой как можно дольше. Таня согласилась, но с условием, что совать в воду она будет только лицо, а не всю голову целиком.
Бульк! Таня булькнула носом в ручей. Холодная вода обхватила её лицо – ото лба до подбородка и от правого уха до левого. Несколько секунд Таня держала глаза крепко закрытыми, но потом ей стало интересно, и она их открыла. Изнутри ручей выглядел как плотный тёмно-зелёный туман. Таня попыталась разглядеть каких-нибудь рыбок, но никого не увидела и сообразила, что она своим «бульком» наверняка их распугала. Она начала понемногу выдыхать воздух, и из её носа с бульканьем стали выскакивать пузыри. Нос, лоб и щёки заболели от холода, но Таня решила потерпеть. «Интересно, сколько уже времени прошло», – подумала Таня, и тут прямо ей в лицо бросился кто-то большой, с выпученными глазами и оскаленной пастью.
– А-а-а-а! – завопила Таня, на четвереньках убегая от воды.
Её поймал Дикий Кот.
– Ты что? – с беспокойством спросил он.
– Там вот такое вот, – задыхаясь и размахивая руками, ответила Таня.
Она вытаращила глаза и открыла рот, показывая, какие зубы были у непонятно кого под водой. Кот вытер её мокрое лицо лапами. Из ручья вышла Выдра и зашагала к ним.
– Там вот такое вот! – сообщил Кот Выдре и оскалил зубы, изображая подводное чудовище.
– Такое? – переспросила Выдра, оскаливая пасть. – Я никого не видела.
Таня и Кот уставились на неё. Потом переглянулись.
– Что? – не понимая, спросила Выдра.
Дикий Кот захохотал, повалился на землю и задрыгал лапами.
– Так это ты! – воскликнула Таня, ткнув Выдру в плечо.
Ей было одновременно обидно, что она приняла Выдру за чудовище и так перепугалась, и смешно. Таня решила, что лучше смеяться, чем обижаться, и захохотала вместе с Котом.
– Ладно, – добродушно улыбнулась Выдра. – Сколько ты под водой продержалась? Кто-нибудь считал?
Таня посмотрела на Кота:
– Ты считал?
Кот встал на лапы, отряхнулся и с важностью ответил:
– Тысяча двенадцать двадцать!
– Неплохо для первого раза, – отозвалась Выдра. – Завтра ещё потренируешься.
Вечером Таня лежала, устроившись на диване, рядом с мамой и разговаривала с маминым животом. В животе у мамы, большом и круглом, сидел Танин младший брат. Таня знала, что он там побудет ещё несколько дней, а потом родится. Так сказали мама и папа. И тогда Таня наконец увидит, какие у её брата глаза, нос, уши и волосы. «Вот бы у него были белые волосы и голубые глаза, а на носу веснушки», – мечтала Таня. В одной из её книжек был нарисован мальчишка с белыми волосами, огромными голубыми глазищами и рыжими веснушками. Этот мальчишка так нравился Тане, что она хотела именно такого брата. Каждый вечер она пересказывала всё, что произошло за день, упираясь носом в мамин живот, чтобы брату было слышно. Время от времени он начинал пихаться и брыкаться, и тогда Таня могла, положив руку на мамин живот, нащупать то пятку брата, то его руку. А ещё она могла погладить его по голове. Брат сидел вверх ногами, и голова его, похожая по размеру на маленькую тыкву, была внизу маминого живота.
– А я тоже сидела в животе вниз головой? – спросила Таня однажды.
– Да, – ответила мама. – Почти все дети так сидят.
– Вот почему я так люблю висеть вниз головой на турнике! – решила Таня.
Итак, она лежала рядом с мамой на диване и рассказывала брату в животе, как Выдра её сегодня пыталась учить нырять. Мама вязала маленькую полосатую шапку. Папа клеил фанерную машинку, которую смастерил сам. И шапка, и машинка предназначались для Таниного брата. В углу комнаты, на старой коляске, в которой когда-то возили Таню, когда она ещё не умела ходить, громоздилась целая гора вещей: одеяла, пелёнки, подгузники, крошечные штаны, майки и носки, погремушки, плюшевый заяц и маленький спальный мешок. Там же лежал и арбузного цвета шарф, который Таня вязала всю зиму, но недовязала, потому что её терпение кончилось раньше, чем шарф. Мама сказала, что можно довязать летом – всё равно раньше осени шарф брату не понадобится.
Поговорив с животом, Таня пошла к себе в комнату за книжкой – папа обещал ей почитать, как только ему удастся приклеить бампер к фанерной машинке.
В комнате Тани сидел Ёж. Он сидел, прижав лапы к груди, опустив плечи, понурив голову, в полосе лунного света, падавшей из окна на пол.
– Ты что? – почему-то шёпотом спросила Таня.
Она не стала зажигать лампу, подошла к Ежу и села на пол перед ним. В глазах Ежа стояли слёзы.
– Сову похитили, – шёпотом ответил он.
Следы на земле и «ух» в темноте
Дело было так. Сегодня, ближе к вечеру, Ёж проснулся после зимней спячки и, поворочавшись с боку на бок, стал выбираться на белый свет. Раскидав сухие листья, закрывавшие вход в его нору, Ёж вылез на воздух и сразу увидел два пёстрых пера, воткнутых в землю перед норой. Это, несомненно, были совиные перья, оставила их тут, безусловно, Сова, и означали они следующее: Ёж и Сова сегодня встретятся после долгой зимы и вдвоём проведут этот вечер. Ёж подхватил перья и пустился вприпрыжку по поляне, взмахивая лапами как крыльями. Сова была самым дорогим для него другом, и о встрече с ней он грезил, можно сказать, целую зиму, пока спал в норе.
Дождавшись полной темноты – а именно в этот час Сова обычно вставала, поскольку вела ночной образ жизни, – Ёж отправился к ней в гости. Дойдя до дерева, в дупле которого жила Сова, Ёж посвистел и постучал лапой по стволу. Никто не ответил. Ёж посвистел ещё раз, потом позвал негромко: «Сова!», а потом позвал во всё горло: «Со! Ва!» Но из дупла никто не вышел. Ёж в недоумении стал ходить вокруг дерева, пытаясь сообразить, куда могла подеваться Сова, и обнаружил на земле несколько перьев. Одни лежали в беспорядке неподалёку от дерева, другие застряли в кустах. Когда Ёж подбежал к кустам, он увидел на влажной от растаявшего снега земле следы чьих-то огромных ботинок. И эти ботинки втоптали в землю ещё одно совиное пёрышко. Ёж дрожащими лапами поднял это пёрышко, отряхнул от грязи и, зажав в лапе, двинулся по следу. Отпечатки огромных ботинок вели из леса в город. Но в городе повсюду асфальт, и на асфальте никаких отпечатков уже не было – след оборвался. И тогда Ёж побежал к Тане.
– Ты ведь придумаешь что-нибудь? – спросил он, глядя на Таню блестевшими от слёз глазами.
Таня понятия не имела, что можно придумать, но ответила «да». Она не могла сейчас ответить по-другому. Она почесала в затылке, встала, походила по комнате и зажгла на столе лампу. Под лампой среди вороха рисунков и блокнотов лежала карта города, которую папа купил вчера для Тани в газетном киоске. Таня развернула карту и положила на пол перед Ежом.
– Где следы кончились, можешь показать?
Ёж понюхал карту и затопал сначала к одному её краю, потом к другому, низко опустив голову и разглядывая улицы. Потом остановился и ткнул носом:
– Тут.
Таня наклонилась над картой. Нос Ежа указывал на улицу Почтовую.
– Я знаю это место, – сказала Таня. – Мы туда на почту ходили письмо бабушке отправлять, а ещё там зоомагазин, где я тебе червяков покупала.
Ёж уныло кивнул. Он не очень понимал, как это поможет найти Сову.
– Её ведь не могли отправить по почте в другую страну? – спросил он Таню.
Таня неуверенно покачала головой. Вряд ли. Хотя вдруг?
– Надо туда пойти и проверить, – решила она.
– Пап, можно я пойду погуляю?
Таня стояла на пороге гостиной в куртке. В кармане куртки сидел Ёж. Мама дремала на диване, выронив из рук спицы и недовязанную шапку. Папа старательно приклеивал бампер к фанерной машинке.
– Что? – спросил он рассеянно.
– Погуляю, – повторила Таня.
Бампер отвалился. Папа громко вздохнул и поднял глаза на Таню. Потом оглянулся и посмотрел в окно. За окном в чёрном небе висела луна.
– Таня, ночь уже, – сказал папа. – Тебе спать пора.
– Ну, па-ап, – протянула Таня. – Ну, немно-ожечко.
– Никаких «немножечко», – замотал головой папа. – И ты ведь знаешь, что я не люблю, когда кто-то ноет.
Таня выпрямилась, сдвинула брови и чётко и решительно произнесла:
– Папа, у меня важное дело! На Почтовой улице!
Папа посмотрел на Таню, Таня посмотрела на папу. Минуту они смотрели друг на друга, потом папа сказал:
– Хорошо. Но мы пойдём вместе. И только на двадцать минут. А потом – сразу в кровать!
– Ура! – подпрыгнула Таня.
Они разбудили маму и предупредили, что идут гулять, чтобы она не волновалась. Папа надел пальто, и они вышли в темноту.
Почтовая улица уже спала. Спали дома, детские площадки, телефонные будки, помойные баки и автобусная остановка. Таня подошла к спящему зданию почты и приложила ухо к двери. Ёж высунул голову из Таниного кармана и тоже потянулся ухом к двери. На почте было тихо.
