Я пожал плечами — скорее доказывая что-то себе, а не кому-либо, поскольку видеть меня сейчас было ровным счетом некому — и пешком отправился в офис.
На экране все еще ждал сценарий для «С-П-Б». Я сел и уставился на него. Где-то в глубине сознания у меня был зарезервирован уголок для идеи, которую предстояло перенести на экран. Но теперь этот уголок опустел. Какой бы творческий замысел ни созрел там, готовый затолкать «Песни, которых мы ждали» в глотки потребителей, он испарился, исчез, смытый потоком всевозможных пустяков, что заполняли мои дни.
Я все глядел на экран, надеясь, что идея вернется. Хотя знал, что жду зря. Мне уже доводилось проходить этим путем — и был он нелегок и каменист. Моя личная муза смогла разве что ненадолго придержать идею, но вынуждена была отпустить ее в нелегкой борьбе с Дьяволами. А идея развернула шелковистые крылья и унеслась в стратосферу, дабы уже никогда не осенить человеческий разум.
Я громко выругался и велел феррету спасти содержимое экрана. Хоть какое-то начало. Вдруг смогу из него еще что-нибудь выжать.
— Мистер Боддеккер? — кротко спросил феррет, чуя мое настроение. — На проводе Хонникер из Расчетного отдела. Хочет поговорить с вами. Насчет каких-то извинений, которые она вам задолжала. Однако ваш личный экран еще поднят.
Я продолжал таращиться на сценарий, пытаясь мысленно нарисовать карикатурное лицо, подходящее под голос феррета.
— Мистер Боддеккер?
— Скажи ей, я ушел.
— Прошу прощения. Вы хотите, чтобы я солгал ей, мистер Боддеккер?
— Ты просто программа, — рявкнул я. — Ты делаешь то, что я тебе велю — у тебя просто нет выбора. — Я подождал, пока затихнет эхо моего голоса. — Кроме того, я ухожу. Сию секунду.
— Хорошо, сэр.
Феррет со щелчком отключился.
— Тяжелые времена, Боддеккер?
Я обернулся. В дверях офиса стоял Депп. Я покачал головой.
— Нет. У нас, кажется, остались какие-то незаконченные дела?
— Ну… да, — сказал Депп. — У меня.
Я наклонился вперед и оперся локтями о стол.
— Тебя явно что-то терзало. Что именно? Он сглотнул.
— Я ухожу. — Он на миг прикусил губу. — Из компании, не из группы. Прости, раньше я никак не мог собраться с духом, чтобы сказать. Сегодняшняя встреча только все подтвердила, и мне стало гораздо легче это сделать. Понимаю, что приходится резать напрямик, но у меня нет иного выбора — не то я так и останусь тут до скончания века, сочиняя дурацкие песенки для Дьяволов.
— Мне будет тебя не хватать, — сказал я.
— И ты не станешь меня отговаривать? — В его голосе звучало разочарование.
— Не могу. Я был бы еще большим лицемером, чем есть на самом деле, попробуй тебя удержать. Собственно, я восхищаюсь, что тебе хватило мужества на то, о чем я могу только мечтать.
— Я очень много думал об этом. И понял, что вся эта возня с Дьяволами меня жутко достала. Я имею в виду: кто сошел с ума — я, все агентство или весь мир разом, коли на то пошло? В смысле, Боддеккер, это же стиральный порошок. Просто стиральный порошок, который продает шайка преступников.
— Возможно, ты единственный нормальный человек здесь, раз уходишь.
— Я и Бэйнбридж, — покачал головой Депп. — Ну не смешно ли?
— Хотел бы и я так уйти, — произнес я.
— Короче, у меня есть друг в Тасконе, режиссер. Сейчас снимает первую свою работу, документальный фильм, и ему нужно музыкальное сопровождение. Он вышлет мне касси, а я набросаю что-нибудь дома, у себя в студии. Он надеется, этот фильм откроет ему дорогу вперед, а тогда он хочет, чтобы я писал музыку и к его новым вещам. Кто знает, может, я смогу работать и с другими режиссерами.
— Просто здорово! — Я кивнул и улыбнулся. — Держи меня в курсе. Мне бы хотелось услышать что-нибудь из твоих творений.
— Обязательно.
Депп все стоял в дверях, не желая уходить, как и я не желал официально прощаться с ним.
— Знаешь, в Пембрук-Холле со мной хорошо обращались.
— Знаю, — сказал я. — Со мной тоже.
— Просто дело дошло до точки, когда игра уже не стоит свеч. В смысле, всякие премии, которыми нас держат, на Рождество или еще там на что… Мне они не нужны. Это кровавые деньги.
Я кивнул.
— Боддеккер, как ты считаешь, я правильно поступаю? В смысле, я столько терзался. Ты ведь не думаешь, что я рехнулся, правда? Ухожу от денег, от надежности…
— Ты поступаешь правильно, Депп. Хотел бы и я иметь столь же твердые взгляды.
Настала его очередь кивать.
— Спасибо. Мне хотелось это услышать.
Я поднялся и протянул ему руку. Он лихорадочно схватил ее, и мы обменялись рукопожатием.
— А теперь тебе лучше уйти, пока мы оба с тобой в окошко не выбросились.
Он слабо засмеялся.
— Да. Спасибо за все, Боддеккер.
— Я бы пожелал тебе удачи, но я не верю в нее. Мы сами творим свое будущее, Депп. Ты поступаешь правильно.
— Да. Ну, пока.
Он повернулся и ушел, и я больше ничего не сказал. Просто выждал, пока он не скроется в конце коридора, а потом потушил свет и направился к лифтам.
Со времен появления Дьяволов в «Еженощном шоу» у выхода из здания постоянно царило такое столпотворение, что оно уже воспринималось всего лишь с легким неудовольствием, как гул толпы в час пик в подземке. Но сегодня, выходя из лифта, я внимательнее вгляделся в людское месиво, блокирующее поток транспорта и превращающее приход и уход в ежедневное испытание. Там были молоденькие девушки, размахивающие плюшевыми мишками и лифчиками, — они выкололи на теле кровоточащие сердечки с портретами своего любимого Дьявола. Стоило кому-нибудь появиться в вестибюле, девчонки разражались пронзительными криками.
Еще там толпились легионы «Теч-бойз». Многие из них накопили достаточно карманных денег или ограбили достаточно стариков, чтобы купить слейты плакатного формата, и заполняли их отчаянными и жалостными мольбами, тщась приобщиться к этому странному феномену. «Наймите и меня!» — гласил один плакат. «Хочу стать следующим Дьяволом!» — взывал другой. Третьи пытались заполнить мерещащуюся им брешь. Самые проникновенные попытки звучали так: «Я — ваш новый пятый» или «Я тоже играю на саксе!».
Но более всего удивляло присутствие в этой толпе взрослых. Почтенные матроны, пышные груди которых так и рвались из-под футболочек с надписью «Начисть и МЕНЯ, Ферман!», распевали «Роботеткой тебе стану», едва кто-либо появлялся у дверей агентства. Мужчины, вырядившиеся в полное облачение Дьяволов — армейские склады в два счета избавились от завалявшегося обмундирования времен Норвежской войны, так что теперь изысканные кутюрье шили дорогие бронекуртки для избранных, — вздымали кулаки в воинственном салюте и призывали Фермана повести их на ненавистных немцев. Удивительное зрелище. И жуткое.
— Думаете рискнуть? — поинтересовался кто-то из охранников.
Я пожал плечами.
— Надо же мне как-то выйти. Не говорите им, кто я такой.
— Они и сами без труда это вычислят, мистер Би. Охранник подозвал второго, они натянули шлемы и взяли фибергласовые щиты.
— Знаете, — философски заметил страж, — я стою тут день-деньской, гляжу на этих людей, вот мне и подумалось. Кабы мы вырыли перед домом яму побольше, да подождали, пока весь этот сброд ее наполнит, желая увидеть своих героев, а потом вызвали бы пару бульдозеров, да и закопали бы все к чертям собачьим — сколько бы мировых проблем разом решили, а, мистер Би?
Я улыбнулся уголком губ.
— По-моему, лучше начать с того, чтобы скинуть в эту самую яму Фермана с его парнями — с самой крыши.
Охранник засмеялся.
— Да, как у Гаммельнского Крысолова.
Его прервал возмущенный вопль с другого конца вестибюля.
— Не след вам так говорить, мистер Боддеккер! Я оглянулся на источник шума.
— Я имею в виду, ведь это вы создали их, а они принесли вам славу, верно?
Это оказался Весельчак. Он шел ко мне, укоряюще грозя пальцем. А когда подошел чуть поближе, я разглядел его свитер. Карикатура с изображением президента Барра, привязанного к крышке письменного стола в Овальном кабинете. А Ферман с дружками стояли, попирая его ногами — совсем как попирали ногами дублера покойного Ранча Ле Роя. А поверх шла ЗD-надпись светящейся краской: «Дьявалы впиред!».
Я прикрыл лицо рукой, но было уже поздно. Весельчак мгновенно заметил, как я огорчен.
— Мистер Боддеккер? Что случилось? Я опустил руку.
— Ты сам это рисовал?
Он покачал головой и гордо ткнул себя в грудь.
— Купил!
Я сглотнул. К горлу подступал тошнотворный комок. Хорошо, что я давно не ел.
— Все. Это зашло слишком далеко.
— Право, мистер Боддеккер, — успокаивающе произнес охранник. — Он ведь ничего такого не имеет в виду. Просто не подумал как следует.
Я поглядел на охранника.
— То-то и оно. Знаете, что я вам скажу? Начинайте рыть эту вашу яму. И выройте ее поглубже.
