— Мы все ушли довольно рано, — ответила Харбисон.
— Но нас волнует совсем не это, — перебила Дансигер. Все дружно, точно специально репетировали, раскрыли свои ноутбуки. — Мы говорим о твоем последнем сценарии.
— Что? О ролике «Будь счастлив» для «Транс-Майнд»?
— О ролике для «С-П-Б», — сказал Гризволд.
— ЧТО?
— Боддеккер, ты заставил Дьяволов разгромить одну из ведущих музыкальных групп Пембрук-Холла, можно сказать, его краеугольный камень, — произнесла Дансигер.
— Где вы раздобыли сценарий? — потребовал я.
— Сегодня утром он поступил на канал сценариев, ждущих одобрения, — сообщила Мортонсен. — Мы полагали, ты хочешь узнать наше мнение.
— Так вот оно, — сказал Харбисон.
— Мы считаем, тебе требуется помощь, — закончила Дансигер.
— Мой феррет! — возопил я.
— Твоему феррету и полагалось отправить сценарий в ту базу, — согласился Гризволд.
— Но он вовсе не предназначался для потребителя! — закричал я. — Поверьте! Я просто спекся, пытался вроде как выпустить пар. — Я обвел их взглядом. Кажется, никто не купился. — Ну ладно. Это было нечто вроде воплощения желаний; я вовсе не собирался предавать его гласности. Я велел феррету стереть его. Наверное, чертова железяка перепутала команду.
— Суть в том, — возразила Дансигер, — что ты вообще доверил это компьютеру…
— Ну ладно, ладно. — Я вытянул руки умиротворяющим жестом и снова сел. — Позже буду говорить с вами об этом, сколько захотите. Посчитаете нужным — хоть в «Транс-Майнд» схожу и переделаюсь. Но первое и главное, что мне надо — это приказать феррету отозвать сценарий, пока «старики» не увидели…
Раздался негромкий стук. Дверь медленно приотворилась, и в нее просунулась голова Хонникер из Расчетного отдела.
— У нас тут рабочая встреча, — сказал я.
— Замечательно, — отозвалась она. — Тут как раз одному человеку очень надо поговорить со всей группой сразу.
И без малейшей улыбки и помпы впустила в комнату какого-то мужчину в строгом деловом костюме. А сама удалилась, тихонько прикрыв за собой дверь.
— В чем дело? — осведомилась Харбисон.
— Вы — творческая группа под руководством Боддеккера, агентство «Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис»? — важно вопросил мужчина.
— Я Боддеккер, — ответил я. — А это мои коллеги. Пришедший поставил на стол ноутбук, открыл его и откинул экран, чтобы можно было читать стоя.
— Я пришел сюда от имени «Этических решений», дабы передать вам последнее слово Роберты Жаклин Сильвестр, известной так же как Роберт Джон Сильвестр.
— О нет, — выдохнула Дансигер, обмякая в кресле. Я вскочил на ноги.
— Надо остановить ее! Незнакомец покачал головой.
— Все уже свершилось. Мисс Сильвестр покинула Земную Зону сегодня, в четыре часа четырнадцать минут утра.
Гризволд покачал головой. Харбисон и Мортенсен плакали.
— Итак, если позволите, — произнес представитель «Этических решений», — последнее слово Роберты Жаклин Сильвестр, известной так же как Роберт Джон Сильвестр. — Он откашлялся, прочищая горло. — «Дорогие мои друзья и коллеги. Вам известно, что жизнь моя была исполнена мук и терзаний, но я твердо знала, что всегда могу положиться на вас, хотя порой мы и не ладили».
Харбисон с рыданиями упала на грудь Мортонсен. Я повернулся к Дансигер и положил руки ей на плечи.
– «Я часто испытывала моменты колебаний и нерешительности в личной жизни, но, думаю, вы согласитесь: делала для Пембрук-Холла все, что могла. У меня нет друзей вне работы, а если бы были, я бы постаралась выбрать таких людей, как вы».
Дансигер накрыла мои руки своими. Она вся дрожала, и я крепче сжал ее плечи.
– «Однако есть раны, от которых даже друзья не в состоянии защитить, с которыми даже друзья не способны помочь справиться. Именно так и случилось со мной. Сегодня рано утром я претерпела насилие, пережить которое было бы трудно любой женщине. Что до меня, то это событие лишь напомнило, сколь никчемно мое существование. Я металась между полами, не обретая утешения и отрады ни в одном из них. Я могу выбрать один из них — и стать хищником, что мне глубоко противно. Или выбрать другой и стать добычей. И вот, побывав добычей — и жертвой, — я понимаю, что не могу быть счастлива ни в каком состоянии. Поэтому мой выбор — прекратить свое существование.
Так не горюйте обо мне, потому что я наконец превращусь в ничто — в состояние, в котором мне, наверное, и следовало бы находиться с самого начала.
Что же до тех, кто в конце концов подтолкнул меня к этому шагу, я не знаю, восхвалять или проклинать их. Жестокость, проявленная по отношению ко мне, была ужасна и нестерпима. Она отняла у меня что-то, чего никогда уже не обрести вновь. Зато мне даровали просветление, коего достичь ранее никогда не удавалось, и привели к покою нынешнего решения.
Для меня справедливости более не существует, но я предоставляю вам самим, исходя из своих понятий о ней, решить, что надлежит предпринять. Я уже не услышу ничьих аргументов. Если вы возжелаете правосудия, чтобы хоть как-то облегчить свое горе, вам надо знать лишь одно:
„Их было четверо“.»
У меня затряслись руки. Дансигер сильнее сжала их, а представитель «Этических решений» закрыл ноутбук.
— Если вы пожелаете отдать дань уважения мисс Сильвестр, ее останки будут доступны для лицезрения в течение ближайших сорока восьми часов в специальном отделении нашей фирмы в Эмпайр-Стейт-билдинг. И позвольте также выразить свои глубочайшие соболезнования. Он взял ноутбук и двинулся к двери.
— Убирайтесь! — завопила Харбисон. — Вот отсюда!
Она принялась выкрикивать ему вслед самые грязные ругательства. Представитель «Этических решений» невозмутимо, не выказывая и тени обиды, дошел до двери и тихо прикрыл ее за собой.
— Гнусные маленькие ублюдки, — пробормотала Дансигер. Я поглядел на Гризволда. Впервые в жизни я видел его
бледным и потрясенным. Он резко поднялся, захлопнув ноутбук, и оставил его лежать на столе.
— Ну все. Я здесь больше не работаю. Ты не виноват, Боддеккер. Эти гады разрывают нас на части, губят нас, а «старики» и видеть ничего не желают, ослепленные цифрами в графе доходов. А я не хочу пополнить собой их статистику. Ничего личного, Боддеккер, но, кажется, настало время мне пойти домой и засесть за роман.
Он вышел за дверь.
— Гризволд! Гризволд! — › закричала ему вслед Мортонсен. — Пожалуйста, не уходи!
Я опустился на колени и развернул к себе кресло Дансигер.
— Мы должны свалить их. Все это зашло слишком далеко. По щекам Дансигер, оставляя черные дорожки туши, катились слезы. Она попыталась вытереть их.
— Все это зашло слишком далеко уже давно. Мне было стыдно за себя.
— Это прощальное послание, — сказал я. — Оно, да еще то, что Сильвестр ударила Шнобеля на вечеринке, — думаю, мы вполне можем возбудить дело. Они сделали это в отместку за Шнобеля. А если принять во внимание еще и досье Фермана, где отмечено, что он был главарем шайки, мы сможем их поджарить, Дансигер. Сможем — и поджарим.
— У Фермана в досье нет никаких записей о преступной деятельности, — всхлипнула Дансигер.
— Да есть же, — удивился я. — Я сам видел… Дансигер остановила меня, приложив руку к моему лицу.
— Вчера Ферману исполнилось восемнадцать. Его досье очистили от всех прошлых записей.
— Нет. — Я поднялся. — Не так быстро.
А в следующий миг я уже бежал. Из комнаты для совещаний, по коридору к лифтам, вогнал «ключ года» в щель с такой силой, что не знаю, как он не сломался. Пока лифт ехал вниз, я бил руками по стенам в бессильной ярости, проклиная Френсиса Мак-Класки, Малкольма Джорджсона, Питера Свишера и Руди Пирпойнта. Потом мчался из вестибюля, игнорируя охранников и Весельчака, пробивался через толпу «Теч-бойз» и фанатов Дьяволов. Бежал по улице, пока не закололо в боку. Помахал велорикше, упал на сиденье, велел отвезти меня в Манхэттенское отделение полиции. Ворвался туда и потребовал встречи с сержантом Араманти, который как раз проводил экскурсию для стайки третьеклассников.
— Кажется, я вас уже видел, — сказал он, когда я, запыхавшись, наконец предстал перед ним.
— Моя фамилия Боддеккер. Я из рекламного агентства Пембрук-Холл. Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня посмотрели. Досье на преступника.
— Мистер Боддеккер, я занят. И вообще не раздаю сведений из досье как конфеты…
— Вы уже делали это для меня. Сведения нужны мне для нашей компании.
Он еще пытался протестовать, но я испробовал на нем левинский подход: сослался на связи агентства с полицией и пригрозил лишить наших ежегодных пожертвований в различные полицейские ведомства и фонды.
— Эй! — воскликнул Араманти, когда я сообщил ему данные Фермана. — Да ведь это парень из рекламы стирального порошка, верно? «Я с этим управился»?
