Размозжить его голову о стену, волочь по полу, пока осколки стекла не вопьются в тело, сунуть головой под воду, обжечь руки на плите, взять эту вот сломанную ножку стула и переламывать кости, начиная с ног и все выше, выше, выше, пока не переломаешь…
— Каждую косточку твоего тела, — выпалил я.
Понимание омыло меня точно ведро ледяной воды. Похолодев, я разжал руки на горле Фермана. К моему ужасу, я понял суть его обычных угроз. Понял, почему для него было так важно хвастать тем, что он переломает жертве каждую косточку. Дело было вовсе не в том, чтобы заставить жертву страдать. Совсем не в том.
А в том, что от этого тебе становилось хорошо… Невероятно хорошо.
Ферман откинул голову назад и заскулил. Я слез с него и слепо кружил по комнате, пока не перестал дрожать. Он снова зашелся в приступе кашля и перевернулся на бок, злобно следя за мной мутными, покрасневшими глазами. А когда заговорил, с губ у него слетел едва различимый хрип:
— Ну что — слабо?
— Слабо, — сказал я.
Он надул щеки и презрительно цокнул языком.
— Нет, — возразил я. — Я тебя уделал. Ты был мертв. И не забывай об этом. Я подарил тебе жизнь, Ферман. Теперь мы квиты.
Он продолжал цокать языком. Цок-цок-цок.
— Я провел две минуты, глядя на мир твоими глазами, — сказал я. — И мне не понравилось то, что я увидел. Я не жду, что ты поймешь, Ферман, так что даже и не пытайся.
Цок-цок-цок
Я поднял с пола рубашку и вытер лицо и ладони от пота. А уходя, бросил ее в лицо Ферману. Он перестал цокать.
— Ты бы умылся, — посоветовал я. — Завтра большой день. Ты представляешь «Операцию „Чистая тарелка“».
И не спеша, с достоинством вышел из комнаты.
Возвращаясь на цеппелине к Флэтайрон-билдинг, я закрыл глаза и привалился головой к окну. Мне стало окончательно ясно: если кто и свалит Дьяволов, так только я. И поскольку это моя работа, надо заняться ею всерьез. Нельзя больше ждать, пока на Пембрук-Холл обрушится ярость общественности. Это моя задача — избавиться от них. От всех разом — если удастся. Или хотя бы по одному — если это окажется легче.
Когда цеппелин соприкоснулся с башней на Флэтайроне, я уже строил планы, как избавить мир от четырех харизматичных продавцов стирального порошка. Я не знал одного: у судьбы, как всегда, имелся свой собственный план.
Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис.
«Мы продаем Вас всему миру с 1969 года»
Офисы в крупнейших городах: Нью-Йорк, Монреаль, Торонто, Сидней, Лондон, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Осло, Филадельфия, Амарилло.
ЗАКАЗЧИК: «Джалукас продьюс»
ТОВАР: Сливы Джалука
АВТОР: Боддеккер
ВРЕМЯ: 60
ТИП КЛИПА: Аудио
НАЗВАНИЕ: Вариации основной мелодии (№№ 1–7)
РЕКОМЕНДАЦИИ И ПОЯСНЕНИЯ: См. указания ниже
ХОР: ПОКУПАЙ! ДЖАЛУКА-СЛИВЫ!
ОБЩИЕ УКАЗАНИЯ: Взять написанную Деппом мелодию за основной вариант и играть так, чтобы музыка намертво обрывалась на три секунды в следующих интервалах:
ВАРИАНТ СЕКУНДЫ
№ 1 00.0
№ 2 09.0
№ 3 14.5
№ 4 22.5
№ 5 37.5
№ 6 42.5
№ 7 57.0
В эти паузы пустить хор (из основной мелодии). Семь вариантов вставить в основной вариант (пауза в котором на 28.5 и поэтому аудитория привыкла ожидать ее именно там) и крутить в произвольном порядке. Поскольку основной ролик достиг максимальной насыщенности, добавление этих вариантов будет сбивать слушателей, привыкших к основной мелодии, с толку, заставляя снова обратить внимание на рекламу.
Глава 8
К здоровью с тобой
Я добрался до дома, но так и не смог уснуть. Часы непонятным образом молчали, и я гадал, что задумала Хонникер из Расчетного отдела. Не в ее стиле было воздерживаться от предложения немедленно примчаться с ворохом идей по поводу того, как помочь мне заснуть, или от зажигательных речей, которые бы сами по себе подействовали как моментальное снотворное.
Так я и провел всю ночь — бодрствуя, выжидая, пока из крови выветрится адреналин, и ненавидя себя за то, что я сам чуть было не стал Дьяволом. Что случилось бы, закончи я начатое? Запрятали бы меня в Буффало — или «старики» восславили бы меня как героя и подмазали бы винтики машины правосудия? Затем в голову пришел новый сценарий, по которому я сменил Фермана как вожака Дьяволов — в конце-то концов именно так он и взошел на трон, — и Дьяволы Боддеккера внезапно бы стали знаменитостями du jour*. Затем я одного за другим заменил исходных Дьяволов своими собственными — Хотчкисс, Дансигер и Левин плюс Депп вместо ушедшего музыканта. И очень скоро у меня возникли свои фанаты, своя частная служба цеппелинов, а мое изможденное лицо заменило ухмыляющихся вельзевулов, украшавших одежду по всему городу.
* дня (фр.).
Дойдя до точки, когда я почувствовал, что вот-вот свихнусь, я скатился с дивана и включил телевизор — чтобы дать мозгам хоть какую-то разрядку. Увы, найти что-нибудь, что отключило бы высшую мозговую деятельность, оказалось не так просто. Сперва пришлось искать канал, по которому не крутили бы «Их было десять» или «Быть чистым нелегко». А когда мне это удалось, телевизор начал показывать «Величайшие хиты Акиро Якамото — „ВР“ коллекция».
Я велел телевизору сменить программу.
«Кукла-чуть-жива».
Я снова воззвал к телевизору.
Телеверсия «Гомера» для «Транс-Майнд Технолоджис».
Новая попытка.
«Вам надоела старая модель?»
Снова.
«Привычка» — гнусненькая рекламка, которую я написал для кускусных хрустиков и которая воскресла на волне популярности Дьяволов.
Снова.
Я нашел программу новостей и смотрел ее пару минут — пока там не показали изображение именинного торта со смазанным портретом Фермана, а потом еще и титры: «ВОСЕМНАДЦАТЬ!». Не успел я и слова сказать, как картинка сменилась кадрами «Теч-бойз», слоняющихся по Парку в фирменных бронекуртках и остроконечных именинных колпаках.
Я велел телику выключиться и перевел взгляд за окно, на огни Манхэттена, в сторону запада, где находился мой вожделенный дом — возлюбленная, которая все еще ждет меня, которая простит мне, что я пытался убить Фермана и что это я напустил Дьяволов на ничего не подозревающий мир.
Не знаю, спал ли я. Вряд ли. Так и сидел в полной тишине, боясь даже включить радио из опасений услышать о «Любовном тумане», психотропах на каждый день, «Виткинс-Маррс» или, господи помилуй, о журнале «Прыгги-Скок». Пока я глядел в окно, линия горизонта начала наливаться оранжевым сиянием рассвета. Теплые, насыщенные цвета нагнали на меня дрему — и как раз настала пора подниматься и возвращаться к корпоративной жизни.
Я даже не удосужился переодеться. Ополоснул лицо, почистил зубы и по дороге на работу сел к велорикше «Пекин-бадди». Я надеялся, что выгляжу плохо и что окружающие это заметят. Так хотелось, чтобы меня спросили, все ли в порядке, а я бы ответил: «Мир никогда не станет в порядке, пока его население не уменьшится на четырех вполне конкретных людей».
Пробиваясь сквозь толпу, чтобы войти в здание, я снова задумался: не совершил ли ошибки, пощадив Фермана. На этот раз во мне говорило чувство самосохранения — оно спрашивало: а не назначена ли Дьяволами награда за мою голову, не занесен ли я Ферманом в список людей, которым необходимо переломать все кости? Мысль эта заставляла содрогнуться — ведь Дьяволы убили бы меня прямо в комнате для совещаний, на глазах у Левина и остальных «стариков». Но я так устал, что даже бояться толком не мог. Поднялся прямиком в офис и выслушал напоминание феррета о назначенной на девять часов встрече со «стариками», Дьяволами и организаторами «Операции „Чистая тарелка“».
Событие предстояло грандиозное, освещать его собирались все средства массовой информации. Ну не будет ли жестокой иронией, если кадры, где Дьяволы забивают меня насмерть, превратят его в очередной рекламный ролик «Наноклина»?
«Наноклин», подумал я. Отличный товар. Такому ничто не повредит.
Направляясь по коридору к комнате для совещаний, я заметил фигуру в шляпе-сафари, темных очках и обрезанном на коленях комбинезоне цвета хаки. Фигура помахала мне — а я, хоть убейте, не мог понять, кто это. Но тут фигура окликнула надтреснутым голосом:
— Боддеккер. Эй, Боддеккер.
Я, наклонив голову, посмотрел на незнакомца.
— Вчера вечером я забыл тебя кое о чем спросить.
Мы стояли уже так близко друг к другу, что я разглядел знакомую сетку шрамов у него на лице.
— Ферман?
Он кивнул, донельзя довольный собой.
— Ничего прикид? Эта благотворительность — важное мероприятие, так что я велел парням немного приодеться. А то знаешь, небось народу поднадоели одни и те же военные одежды. Кроме того… — Он откашлялся, чтобы не так хрипеть, но ничего не помогло. — В этом году нам еще намозолит глаза обмундирование с новой войны.
