У Билли имелись врожденные недостатки. Нередко он вел себя, как типичный мажорчик — в душе маленький ребенок, личностно незрелый, типичный эгоцентрист, считающий, что весь мир крутится вокруг него и его отца.
Но со временем «Ромео» изменился в лучшую сторону, найдя свою любовь. И только после ее смерти поменялся еще сильнее. От прежнего Бэйлондса-младшего, задорного, в меру дерзкого, не осталось ничего. Ровным счетом…
Случай Билла показывает, насколько сильно порой нас меняет трагедия…
Эсмонд Фернок и Родерик Бэйлондс поприветствовали деловых приятелей Родерика — участников преступлений Уильяма. Лейтенант придумал хитрый способ, как можно наказать лживых мерзавцев, и Бэйлондсу-старшему он очень понравился.
Это происходило в полицейском участке. Коп собрал виновных за раздвинутым столом, начав с льстивых высказываний, а потом предложил им кое-что, от чего, по его словам, им не удастся отказаться.
Бездушные рожи сидящих, отстраненные, но мерзкие, подтолкнули лейтенанта на серьезное нарушение, о котором, он надеялся, не узнает никто, кроме присутствующих.
— Хочу заранее предупредить, что стукачи не нужны, а потому языкастых попрошу уйти, ибо то, что будет здесь обсуждаться, сугубо конфиденциально. Понятно?
Один из дружков Бэйлондса поправил галстук, приподнял брови и сказал:
— Понятно!
— Вот и хорошо…
Родерик почти не участвовал, он стоял, как и Фернок, а не сидел, и ничего, ничего не говорил!
В кабинет вдруг забежал Уолтер и передал Эсмонду пакетик с вещдоком, тайно изъятым из хранилища. Потом сразу же закрыл дверь, с той стороны.
Лейтенант аккуратно, стараясь не касаться пальцами, вытащил оружие и положил на стол.
— Что это? — в один голос спросили сидящие.
— Хорошая вещь! — воскликнул Фернок, — Вы не смотрите так, будто я с луны свалился. Потрогайте интереса ради…
Дружки Родерика «повелись», каждый из них несколько раз коснулся пушки.
«Вот так вот».
А некоторые умудрились облапать все стороны пистолета. Когда господа потрогали, Фернок также аккуратненько положил пистолетик обратно.
— Пакет изготовлен из сверхпрочного полиэтилена, превосходен для упаковки неорганических предметов, для которых не нужна жёсткая упаковка. После закрытия он опечатывается лентой или ярлыком для обеспечения неприкосновенности…
— Ну, и зачем нам это знать? — возмутился высокий, двухметровый мужчина, тот, что первым выдвинул идею помочь Биллу в убийствах и затем сорвать куш, — Для чего позвали? Наше время тоже стоит денег. Кто будет платить?
— Да никто не будет — сказал лейтенант, — Для того. Вы же потрогали оружие, на котором висяк. Потрогали? Браво! А, значит, с девяносто процентной вероятностью окажетесь виновными в убийстве какой-нибудь двадцатилетней проститутки! И, поверьте на слово, на сей раз никто не отмажется, все будет иначе — в этом и состоял его план — подставить их, вынудив оставить на стволе отпечатки пальцев, — Молодцы, хорошо полапали… Даю пять!
— Что? — возмутился долговязый.
Через минуту в кабинет вбежали копы вместе с Уолтером Бёрком и заковали друзей Родерика в наручники. Те немного покричали, но вскоре примолкли от вопиющей безысходности. Увидев, как подлецов уводят в какое-то другое место, Бэйлондс-старший благодарно пожал Ферноку руку и произнес:
— Вы такое для меня сделали. Век не забуду…
— А вам и не надо — коп чесанул затылок, — Само забудется.
— Вы же… вы же понимаете, почему я вас попросил? — Родерик затряс руками, — Билл стал убийцей, никто не спорит, и он теперь вряд ли скоро выйдет из клиники, но как отец я должен был заступиться…
— Да, конечно… — Фернок просто не мог не прочувствовать драму семьи Бэйлондсов, — Я все прекрасно понимаю…
— Я не мог поступить иначе…
— Конечно, не могли.
Операция по аресту преступников завершилась покупкой дорогущего коньяка и совместного распития. Родерик поведал полицейскому обо всех тонкостях продукта, сделал немало попыток повысить привлекательность данного алкогольного напитка рассказами о его полезных свойствах…
Джерси и Фредди находились в хохляцкой резиденции.
Джерси держал зло на младшенького, но младшенький был зол не меньше. Их крики доносились до нижних этажей здания.
— Это просто плевок мне в лицо! — Кригер ударил ладонью по столу, изобразив недовольную гримасу, — Что теперь я скажу народу? Что я скажу, мать его, прессе!
По телеку обсуждали громкую, почти экстренную новость: окружной прокурор Мракан-сити — Фредди Кригер — латентный детоненавистник и детосадист, заперший в психушке родную сестру, скончавшуюся незадолго после посещения брата.
Также показали запись, где сестра жалуется на жестокость Фредди и признается, что он вытворяет, и о родстве его тоже все узнали…
— Прокурор?
— Нет. Не он. Хотя да, прокурор тоже мой брат. Ведь у меня двое братьев. Вернее они у меня были. Я их похоронила в душе…
— Ясно. А кто второй брат?
— Маленький, умный, очень одаренный, по мнению педагогов, подросток, но непослушный, вечно бранящийся и жестокий… — пауза длилась полминуты, с болью, но Скарлетт таки договорила, — Джимми Кригер. Он же Джимми Баллук…
— Что?
Общаясь со Скарлетт, Бёрк в тайне снимал ее на телефонную камеру. Таким образом, появилось доказательство, которое потом кое-кто использовал: отдал СМИ для громкого скандала.
Скарлетт, ее признания, ее слезы, ее мучения увидел весь Мракан. И Фредди погорел…
— Ты можешь хоть что-нибудь сделать или будешь сидеть сложа руки? — прокурор не переставал подымать голос на Джерси, словно потерял всякий страх. А ведь до этого момента он боялся грубить брату, — Ты просто… идиот! Купил мне славу, а ее так быстро отобрали!
Чувство позора превысило страх.
— Кажется, ты хотел прикрыть ротик… — тонко намекнул Джерси, затем встал из кресла и медленно подтопал к брату, отвесив ему здоровую пощечину, поправив его галстук, а затем облизнув его щечку.
Несмотря на педиковатую привязанность к Фреду, преступник не исключал варианта, что когда-нибудь просто замочит его, если он не научится подбирать выражения.
— Ты прав, это я купил тебе славу, и я же тебе советовал не запирать Скарлетт! Ты не послушался, и еще кричишь на меня? На меня — человека, который всю жизнь тебя защищал!
— Ну… — Кригер не успел договорить. Тут же был перебит.
— Неблагодарная мразь! — Джерси еще раз засандалил ему, — Я дал тебе Мракан на блюдечке, дал доверие, и в твоих интересах было искусно притворяться. Ты лгал, сколько мог, но из-за своей врожденной ничтожности не сумел удержаться на плаву, не сделал то, что нужно и теперь во всем винишь меня.
Фредди усмехнулся, чуть было не всплакнул, а потом попытался обнять брата, чтобы вымолить прощение за свою неблагодарность:
— Джимми, прости меня. Разве не видишь, а? Я уважаю тебя, просто забылся…
В ход пошла третья пощечина…
— Им еще не хватало узнать о диссоциативном расстройстве идентичности, которым ты страдаешь с детства! — из уст Джерси раздался зловещий хрип, — В тебе Джекила и Хайда больше, чем в повести Стивенсона! — и треск зубов, — Насколько мне известно, разные личности могут не подозревать, что они существуют, а когда пробуждается первичная личность после собственной жизни вторичной личности, то она может быть сильно удивлена, как оказалась в тех обстоятельствах, в которых оказалась!
— Ладно — давно смирившись с правдой, Фредди проглотил и это.
Но не просто так. Детство наложило отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Совокупность трагических историй, пережитых в Лондоне, породила на свет Фредди Крюгера — вторую сущность Фредди Кригера.
После состоявшейся в среду пресс-конференции, на которой Кригер получил одобрение инвесторов, всеобщее признание и кучу положительных мнений о себе в статьях, люди с тяжестью восприняли столь противоречивую информацию. Отношение прокурора к опасному преступнику, участие в похищении детей и прочие грехи Фредди со слов его якобы сестры усилили активность хейтеров прокурора, взбунтовали надломленных мраканидов, объявивших протест властям.
Похищение Сета Картера, а теперь еще и всплывшие факты об окружном прокуроре, который так успешно питал надеждами. Мракан буквально сходил с ума…
Департамент.
— Это ты вычудил? — спросил Фернок у Уолтера, злой не только на него, но и на всех, на себя, в том числе. Он планировал по-тихому «убрать» Кригера, но теперь, он был уверен, это сделает кто-то другой, — Признайся!
— Нет… — у Бёрка онемели губы.
— Телефон… — лейтенант впритык смотрел на него, — Телефон где твой?
