озера. Если солдаты Южного гранд-батальона подошли к городу, чтобы напасть на них, тайпины, очевидно, намеревались выстроить сильную оборону.
Монгол повернулся, чтобы окинуть взглядом периметр городской стены. Казалось, через каждые несколько ярдов развевался флаг тайпинов. Гуаньцзи уставился на ямынь префекта. Крыши зданий и многочисленные знамена тайпинов практически загораживали обзор, но было очевидно, что повстанцы все еще усердно подрывают стену гарнизона. Он видел, как растут насыпи выкопанной земли.
– Прошлой ночью они продолжали делать подкоп, – осмелился подать голос Гуаньцзи. – Я стоял у подножия стены и слышал, как они копают. Когда я ложился спать, они все еще копали, а это было за полночь.
– Ты взбирался на стену?
– Прошлой ночью – нет. Решил, что особо ничего не увижу, луны-то, считайте, нет…
– Нет луны, – задумчиво кивнул монгол. – Конечно. Она слабеет уже несколько дней. – Он немного помолчал, а потом внезапно хлопнул себя по бедру и воскликнул: – Нет луны! Вот же я идиот!
– Господин?
– Так вот что задумал Ли! Хитрый дьявол!
– Генерал Ли?
– Это… – Монгол махнул в сторону кипучей деятельности в ямыне внизу. – Это блеф. Он вовсе не пытается взять гарнизон. Ему не нужен Ханчжоу. Он просто ждал, когда появится подкрепление. Это его план. Отвести войска от Нанкина, разделить Южный гранд-батальон.
– Ну вот теперь они здесь, сэр, что он будет делать?
– Делать? Он уже все сделал. Зачем ждать? Он ушел. Должно быть, прошлой ночью он вывел свои войска через западные ворота. Прямо у нас под носом, в темноте. Совершил ночной марш-бросок. И теперь основные их силы возвращаются в Нанкин.
– Где они окончательно прорвут осаду.
– Верно.
– А войска тайпинов, делающие подкоп под гарнизонной стеной, и лагерь снаружи?
– Приманки. Как те флаги на стенах. Чтобы заставить нас думать, что они все еще там. Каждый день, пока Ли нас дурачит, он увеличивает расстояние между своими людьми и войсками, которые мы отправим вдогонку.
– Что вы будете делать, господин?
– Если я прав, в ямыне, наверное, не больше трехсот человек. Мы можем сами разделаться с ними и с лагерем тайпинов, а войска Южного гранд-батальона немедленно отправить в Нанкин. – Чингис покачал головой. – Беда в том, что я не могу ничего доказать. Военный совет готовится к возможному нападению противника. Строго оборонительная позиция. Вот и все.
Гуаньцзи задумался.
– Если я смогу попасть в ямынь, то сразу же все увижу. Шесть там тысяч человек или несколько сот. Примет ли военный совет отчет от меня?
– Возможно. Но как ты туда проберешься?
– Может быть, та маньчжурка могла бы проводить меня, – ответил Гуаньцзи.
Она посмотрела на него оценивающе:
– Если хотите пробраться в ямынь, то надо одеться как повстанец. У меня дома лежит одежда тайпина, которая вам подойдет по размеру.
– Где взяла?
– Убила одного тайпина.
Даже добираться до ее дома нужно было осторожно. Гуаньцзи не мог пройти через оккупированный повстанцами город в форме маньчжурского офицера, рискуя быть арестованным тайпинским патрулем, поэтому, когда они отправились в путь, переоделся в одежду бедняка. Если кто-нибудь спросит, это его сестра.
В полдень они добрались до ее дома у южных ворот. Пора снова переодеваться. Двое ее детей и старуха, наверное свекровь, наблюдали, как он примерял свободный халат с красным значком тайпина и кожаный ремень, снятые с мертвеца.
– Вам нужен его меч? – спросила она. – У него был меч.
Это был типичный китайский солдатский меч, прямой, обоюдоострый, с сужающимся лезвием, примерно такой же длины, как его собственный, хотя и не такой качественный. Гуаньцзи подержал его в руке.
– Нормально, – сказал он. – А что делать с волосами?
– Повернитесь.
Она аккуратно расплела его косичку, смочила волосы и распустила их по плечам, а затем примерила на него шляпу мертвеца. Она подошла почти идеально.
– Ну что, сойду за мятежника? – усмехнулся Гуаньцзи.
– Но только не при дневном свете. Лучше дождитесь сумерек.
Прошло почти два часа, прежде чем они отправились в путь. Даже проходя через южную часть города, они вынуждены были соблюдать осторожность. Сейчас, когда он был одет как мятежник, ему приходилось остерегаться горожан. В городе осталось много местных жителей, ханьцев или маньчжуров, которые охотно перерезали бы горло одинокому повстанцу-тайпину, если бы увидели его. Гуаньцзи скрыл одеяние тайпина под старым китайским халатом, временно заплел волосы в косичку и сейчас тащился рядом с маньчжуркой, пока они двигались на север по тихим улочкам и переулкам.
Улицы были странно пустынны, но, как очень скоро понял Гуаньцзи, в домах по большей части кто-то находился. Не зная, чего ждать дальше, люди в целях безопасности сидели в четырех стенах. Маньчжурка спрашивала у случайных прохожих, не видели ли они тайпинов. Каждый раз звучал один и тот же ответ, вернее, два: они ушли накануне или же пару часов назад был замечен патруль, но не позже.
Они прошли мимо буддийского храма. Дверь сорвана с петель, но кто-то из верующих поставил внутрь лампу и зажег несколько свечей. Гуаньцзи с женщиной остановились на мгновение, чтобы заглянуть в храм. Тайпины разбили все, что было внутри. По мере продвижения на север ничего не менялось: жители прятались по домам, тайпины исчезли.
Однако, когда они подошли к площади, где Гуаньцзи и его стрелки устроили засаду на тайпинов, женщина положила руку ему на плечо и велела остановиться.
– Здесь нужно перевоплотиться в тайпина, – прошептала она, взяла его халат и быстро распустила волосы. – Вчера в этих домах было полно тайпинов.
Гуаньцзи осмотрел площадь. В центре горел костер. Пламя еще не потухло, но никаких признаков того, что кто-то собирается его поддерживать. Остатки возведенной им баррикады виднелись в одном углу площади. Тайпины использовали ее в качестве дров. Дома смотрели пустыми глазницами. Ни в одном из них Гуаньцзи не увидел ни зажженной лампы, ни каких-либо признаков человеческого присутствия. Но, посмотрев на север, вверх по улице, ведущей к ямыню, он заметил огни в четверти мили от площади.
– Я пойду один, – тихо сказал он. – Жди меня.
Она кивнула.
Гуаньцзи был почти уверен: монгол прав. Тайпины обманули защитников Ханчжоу. Они ушли. Но нужно было удостовериться. Целиком и полностью. А не то тайпины пробьют стену и ворвутся в гарнизон, где уже решили, что угроза миновала, и тогда погибнут тысячи людей. Гуаньцзи шел медленно. На поясе болтался меч тайпина. Он слышал биение собственного сердца.
Еще ярдов через двести он наконец увидел тайпинов. Маленькая группа, в которой двое несли факелы, пересекла улицу впереди и скрылась в переулке. Некоторые взглянули на него, но без интереса.
Все пока идет хорошо. Дома, мимо которых Гуаньцзи проходил, были пусты. Ни огней внутри, ни голосов. Дважды он распахивал ворота и заходил во дворы. Первый оказался безлюден. Во втором в уголке под фонарем сидел на корточках какой-то одинокий старик. Он с тоской взглянул на Гуаньцзи, наверняка гадая, не причинит ли ему вред этот непрошеный
