Абу Али не стал слушать продолжение этих речей...
Он вышел из дворца и направился к караван-сараю.
«Врач, по крайней мере, требуется не одним правителям», — подумал он.
Они поселились в караван-сарае.
И уже через несколько дней стали приводить, приносить на носилках к Абу Али больных людей.
Джузджани помогал учителю.
Я не перестаю удивляться, учитель, твоему умению, — говорил он. — Сейчас был мужчина, он даже не мог толком объяснить свою болезнь, а ты обнаружил у него зарождающуюся опухоль в желудке. Ты ведь не заглянул ему внутрь?
И Абу Али вновь объяснил ученику. Он рассказывал Джузджани о пульсе.
Пульс — это движение сосудов, слагающееся из сжатия и расширения, — говорил Абу Али. — Некоторое время я упускал период сжатия. Я повторял исследования до тех пор, пока не почувствовал все его признаки. После этого передо мной открылись врата познания пульса. Я различаю особенности пульса ровного и неровного, — продолжал он.
Джузджани напрягал память, старался все запомнить.
Пульс может быть волнообразный и веретенообразный, двухударный, долгий, дрожащий, короткий, малый, медленный, муравьиный. И все это надо уметь отличать. Пульс бывает также мягкий, напряженный, нервный, низкий, пилообразный, полный, пустой.
Этого я не читал в медицинских книгах! — удивлялся Джузджани.
В книгах этого нет, — соглашался Абу Али. — О пульсе я напишу особый трактат, возможно, он войдет в «Канон». Жаль, что редкие врачи пока могут различать движения сосудов. Некоторые болезни, особенно скрытые от глаз, я определяю только по изменению пульса. Природа пульса сходна с природой музыки. По нарушению гармонии пульса можно отыскать тайную болезнь.
Недалеко от Хамадана жил мелкий правитель Кадбанувейх.
У правителя шатались зубы. Они были слабы с детского возраста, а сейчас он не мог даже раскусить яблоко.
Хозяин караван-сарая был дальним родственником Кадбанувейху. Однажды они встретились, и хозяин рассказал об удивительном враче, который поселился у него в караван-сарае.
Руками его управляет сам аллах, — повторял он с восхищением.
Кадбанувейх написал письмо к Абу Али. В письме он приглашал врача со всеми домочадцами переехать к нему на службу, описал свою болезнь.
Домочадцев у Абу Али по-прежнему не было. Был лишь ученик, друг и помощник Джузджани.
Вместе они переехали к Кадбанувейху.
Лечение оказалось простым.
Слуга привез из Хамадана смолу «зифт». Абу Али приготовил смесь из смолы, воска и меда. Это средство Кадбанувейх должен был жевать постоянно. Полезные вещества из смеси переходили в десны. Зубы закреплялись.
Кадбанувейх забросил все дела, сидел в комнатах и жевал лекарственную смесь.
Иногда он, смеясь, подзывал слугу и предлагал:
Омой руки и потрогай вот этот мой зуб.
Слуга нерешительно трогал передние зубы Кадбанувейха.
Трогай, трогай, не бойся.
Слуга трогал смелее.
Видишь, вовсе перестали шататься. Оказывается, не все врачи обманщики.
Кадбанувейх был совсем мелким правителем. И, может быть, поэтому он особенно важничал. Всем подчиненным своим он давал звучные титулы. Абу Али он тоже хотел одарить званием — «знаменитое солнце славы».
Теперь ему полюбился врачебный осмотр. Ежедневно приходил к нему Абу Али. Кадбанувейх ложился, садился, замирал, начинал шумно дышать. При этом он старался сохранить важное, торжественное лицо.
Абу Али изучил все шумы организма Кадбанувейха. Как и в каком месте отзывается на простукивание грудная клетка. Все изменения пульса хорошо помнил Абу Али. И любил удивлять своего правителя.
Сегодня правитель плохо спал, а утром он был немного взволнован, — говорил Абу Али.
Верно, — удивлялся Кадбанувейх проницательности своего врача, — всю ночь выли собаки, а утром я за это ругал своих слуг.
Правитель съел мясо молодого барана. Мясо было слишком поджаренным, — говорил на другой день Абу Али, пощупав желудок и прослушав пульс.
Верно! — снова удивлялся Кадбанувейх. — Я уже велел наказать своего повара.
Зубы у властителя совершенно окрепли. Абу Али вылечил головную боль у начальника канцелярии, хронический понос у сына начальника канцелярии.
По утрам он по-прежнему принимал больных. К нему приезжали многие из тех, кого он начал лечить в Хамадане. Город был недалеко. Дорога длилась два-три фарсага.
В хамаданском караван-сарае он мог делать лишь простые операции — вправлять вывихи, исправлять искривленные позвоночники. Здесь, в хорошем светлом помещении, он удалил камень из мочевого пузыря больному, который приходил к нему в караван-сарай несколько раз. Хирургические инструменты были у него старые. Те, которые еще подарил ему в Бухаре Камари. И те, которые сделали Абу Али в Хорезме и Гургандже опытные мастера по его собственным чертежам.
Оперировать помогал Джузджани. Нескольким больным Абу Али вырезал полипы в носу, пятилетнему мальчику заправил глазную фистулу. Операциями на глазах он особенно гордился.
Я обязательно должен описать их в «Каноне», — говорил он вечером ученику, — чтобы каждый врач научился делать эти операции.
Вечером Абу Али продолжал писать «Канон».
Джузджани переписывал набело.
Учитель, я переписал сегодня двадцать страниц и ни разу не обнаружил упоминания об аллахе, — иногда говорил Джузджани.
Да, это ты верно заметил. Вставь его раза два там, где найдешь это нужным.
И аккуратный Джузджани фразу «и такая болезнь излечивается описанным мною лекарством» исправил на: «и такая болезнь благодаря аллаху излечивается описанным мною лекарством».
Иногда во время осмотра Кадбанувейх спрашивал:
Абу Али, это верно, что ты тот самый Ибн-Сина, которого приглашает на службу сам султан Махмуд? Говорят, он даже разослал сорок твоих портретов по разным городам. Говорят, и у нашего правителя Шамса уд-Даула тоже есть твой портрет.
Да, меня приглашал султан, — отвечал Абу Али.
Сам султан тебя приглашает, а ты к нему не едешь, — начинал смеяться Кадбанувейх, а потом надувался от спеси еще сильнее. — Султан приглашает, а ты служишь у меня.
У эмира Хамадана Шамса уд-Даула начались рези в животе.
Недавно он пировал во дворце, праздновал свои военные победы, кругом бродили хмельные вельможи. А теперь во дворце было тихо.
Слуги ступали едва слышно и шипели друг на друга:
Тихо! У правителя болит живот!
Кричал лишь один человек — сам правитель.
Правитель Шамс боялся смерти. Он хватал своих приближенных за руки и спрашивал, заглядывая в глаза:
Что сказали врачи? У астрологов спрашивали? Где мой гороскоп?
Показывать Шамсу гороскоп стеснялись.
По предсказаниям астрологов Шамсу на эти дни выпадали крупные боевые успехи и достижение желаний.
А он лежал в подушках, корчился от боли, кричал и ругался.
Тадж ул-Мулк вдруг вспомнил об Ибн-Сине.
«Надо сказать о нем Шамсу, — решил Тадж ул-Мулк. — Если этот врач вылечит, мне выпадет награда за то, что я привел его. Если не вылечит, тут уж наказание выпадает на самого врача. Мое дело привести».
В промежутке между приступами, когда правитель Шаме лишь слабо охал, Тадж ул-Мулк рассказал ему об Абу Али, приходившем с рекомендательным письмом от самой Сайиды.
О чем ты думал все время! — закричал Шаме, забыв про боль. — Ты тоже, как и они, — он показал на своих придворных врачей, — уморить меня хочешь. Быстро его разыскать!
Помчались всадники по караван-сараям.
Да, был такой врач, — сказал хозяин самого бедного караван-сарая, уехал теперь на службу к Кадбанувейху. Многих больных излечил. Некоторые теперь ездят лечиться туда.
Кадбанувейх — мой подчиненный. Забрать у него врача! — командовал Шаме.
На другой день Абу Али и Джузджани выехали вновь в Хамадан.
Их везли воины Шамса. Воины так торопили во время сборов, что Абу Али заподозрил обман.
Совсем недавно Шамс был здоров. Может, мы нужны ему как подарок султану Махмуду? — советовался он с Джузджани. — Хотя до сих пор Шамс сторонился дружбы с султаном... Попробуем сбежать по дороге?
Воины следили за ними, и сбежать не удалось.
Джузджани остался ждать около дворца.
Абу Али ввели во дворец. Его встретил тот же Тадж ул-Мулк. Теперь Тадж ул-Мулк радостно кивал. Абу Али уже из дальних комнат услышал крики больного Шамса. Он понял, что его не обманули.
Картина болезни была ясна. Язвы в желудке и в кишечнике. Та же история, что и с эмиром в Бухаре. Словно все крупные властители договорились болеть одинаковой болезнью.
Абу Али велел сразу приготовить болеутоляющее. Оно состояло из тмина, семян петрушки, семян моркови, горького миндаля на меде.
Абу Али проследил сам, как придворный врач готовил это средство.
