Ты научилась хитрить. Порой Баба заступался за Афию, и самые суровые наставления Би Аша приберегала до тех пор, пока они с девочкой не останутся одни.
Когда купец закрыл контору и перебрался на склад, Баба принес домой и отдал Афие почти чистый гроссбух. С плотными блестящими страницами и обложкой под серо-розовый мрамор. Даже жалко было покрывать каракулями такие красивые страницы. Еще Халифа приносил домой старые выпуски «Кионгози». С приходом британцев газета выходить перестала, но старые экземпляры можно было найти. Через Маалима Абдаллу Халифа достал несколько выпусков «Рафики Янгу». Эти газеты составляли всю библиотеку Афии: она читала их, выписывала целые абзацы. Би Аша газеты не жаловала, в них-де слова безбожников, которые своей ложью сбивают людей с истинного пути. Им лишь бы грешить. Порой Би Аша за работой читала вслух по памяти касыды [53], а когда была в настроении, диктовала Афие стихотворение и снисходительно наблюдала, как та записывает. Потом Афия читала ей стихотворение, Би Аша улыбалась ее смышлености и говорила: дай-ка взгляну. Афие было приятно, но смышленой она себя не считала, поскольку читала медленно, писала неловко и почерк у нее был корявый, не то что у Бабы: тот писал очень красиво.
— Тебе надо больше практиковаться, — говорил он. — Стараться как следует.
— Тебе не надо писать как он, — возражала Би Аша. — Он клерк. А тебе, маленькая, клерком не бывать.
Я не маленькая.
* * *
Афие шел пятнадцатый год, и в первый день Ида [54] она надела платье, которое Джамиля с Саадой сшили ей в подарок. Лиф из голубого атласа обтягивал грудь. Круглый вырез был отделан белым кружевом. Широкую юбку в складку из голубого поплина украшал узор из зеленых листочков. Ткань дала сестрам мать — остатки от других платьев, которые она шила раньше. У Джамили был талант делать платья из разных материалов, вот и это платье придумала тоже она. Когда Афия примерила его у них дома, сестры улыбнулись друг другу, довольные результатом, и сказали, что платье очень ей идет. Такого красивого платья у Афии еще не было. Она принесла его домой, спрятав под буйбуй, и убрала в шкаф в своей комнате. Чутье подсказало ей поступить так: она боялась, что Аша не одобрит обновку.
Большинство шьет к Иду новые наряды: женщины — платья и канги, мужчины — канзу [55], куфи [56] и даже куртки. Блокада кончилась, но с товарами по-прежнему было туго; Афия знала, что Бимкубва тоже подарит ей платье. Не новое: Бимкубва когда-то сшила его себе и теперь переделала на Афию. Та была худенькая, вдобавок еще росла, платье висело на ней мешком, но Би Аша сказала, ничего страшного. Будет на вырост. Накануне Ида Афия примерила платье, прошлась по дому, Баба за спиной Би Аши скорчил гримасу и сочувственно улыбнулся.
В первое утро Ида Афия, еще в обычной домашней одежде, переделала хозяйственные дела, помогла приготовить праздничный завтрак. А перед тем как усесться за стол, ушла к себе переодеться. Она знала: от нее ждут, что она наденет платье, которое перешила на нее Би Аша. Но Афия надела то, которое подарили подруги и о котором она не рассказывала ни Бабе, ни Би Аше. Чуть погодя она вышла к столу, Баба кивнул, улыбнулся и молча похлопал ей.
— Красивое платье, — сказал он. — В нем ты похожа на принцессу, а не на сиротку. Откуда оно у тебя?
— Его сшили Джамиля и Саада, — ответила Афия.
Би Аша смотрела на нее, не говоря ни слова, Афия уже думала, что сейчас ей велят переодеться, но Бимкубва выдавила улыбку.
— Она теперь молодая женщина, — сказала Аша.
Полностью смысл ее слов Афия поняла лишь потом. Всякий раз, как она куда-нибудь собиралась, Би Аша спрашивала, куда она идет и зачем. Когда возвращалась, спрашивала отчета, кого Афия видела и о чем говорила. Постепенно, сама того не сознавая, Афия обнаружила, что теперь постоянно отпрашивается у Би Аши. Би Аша комментировала ее наряды: одни хвалила, другие ругала. То платье, которое Афия надела на Ид, ей носить запретили: Би Аша сказала, оно ей мало. Слишком откровенное, слишком обтягивает грудь. Если Баба был дома, Афия должна была носить кангу: открывать ей теперь разрешалось только лицо. Би Аша словно знала, когда у Афии регулы, и всегда спрашивала о них. Афия еще не привыкла к менструациям, они внушали ей отвращение, и ей было стыдно, что Бимкубва заставляет ее описывать цвет и количество этой гадости.
Би Аша часто ворчала, в ее тоне постоянно слышалось раздражение. Она бывала довольна, лишь когда Афия вместе с ней совершала намаз или днем садилась читать Коран. Перед походом в гости к подругам Афия старалась вести себя почтительно и благочестиво, а порой вела себя так и просто чтобы получить передышку. Она чувствовала, что за ней неусыпно следят, не дают ступить шагу, как будто она замышляет дурное. Афия не сомневалась, что в ее отсутствие Би Аша обыскивает ее комнату. Ее мучила досада и чувство вины: она напоминала себе, как добра была Би Аша к избитой и перепуганной девочке. Ей хотелось сказать Бимкубве: я уже не ребенок, но она не отваживалась. Афия точно не знала, сколько ей лет, ведь никто не записал, когда она родилась.
Она сообщила об этом Бабе, и тот ответил:
— Сейчас разберемся. Ты знаешь, в каком году родилась, потому что в том году Ильяс убежал из дому. Так выбери себе дату рождения. Не всем выпадает такая честь. Мою записал отец. День рождения Би Аши указан в гроссбухе бваны Амура Биашары. А ты сама можешь выбрать дату рождения. Вот и выбери.
Афия выбрала шестое число шестого месяца — мвези сита ва мфунго сита, — ей понравилось созвучие. Теперь ты знаешь, сколько тебе лет, сказал Баба. За несколько месяцев до своего шестнадцатилетия она наконец осознала смысл фразы, которую Би Аша произнесла в первый день Ида, когда Афия надела подаренное подругами платье.
— Ты теперь молодая женщина, — сказала Би Аша за завтраком. — Пора найти тебе мужа.
Баба рассмеялся: он решил, Би Аша поддразнивает Афию, что она выглядит как взрослая. Афия улыбнулась, она тоже так подумала.
— Я не шучу, — сухо добавила Би Аша, и Афия поняла то, о чем ей следовало бы догадаться сразу. Бимкубва говорит серьезно. — Нельзя же допустить, чтобы взрослая женщина сидела дома без дела. Она так совсем распустится. Ей надо замуж.
— Взрослая женщина! Она же ребенок, — возразил Баба с таким пылом, что Би Аша изумленно ахнула. — Ты все время твердишь, что она еще маленькая, и вдруг
