ни с того ни с сего она у тебя взрослая женщина.
— Ничего не вдруг, — сказала Би Аша. — Не притворяйся, будто ты не заметил.
— Дай ей пожить спокойно, успеет еще с детьми нанянчиться. К чему торопиться? Или к ней уже посватались?
— Нет, еще нет, но скоро наверняка посватаются. И ты нам в этом поможешь. Ей шестнадцать лет, — отрезала Би Аша. — Девушке в таком возрасте пора замуж.
— Это невежество и предрассудки, — рассердился Баба.
Би Аша поджала губы, но решила до поры до времени не перечить мужу.
Однажды вечером отряд из пяти человек, включая Хамзу, под командованием офицера направился к немецкой миссии Килемба в надежде, что британские части туда еще не добрались. Обычно британцы закрывали все немецкие поселения, будь то миссии или фермы, чтобы шуцтруппе не разжилась там провизией. С мирными жителями-немцами обращались с учтивостью, подобающей гражданам просвещенной державы противника: их отправляли в Родезию, Британскую Восточную Африку или Блантайр в Ньясаленде, где другие европейцы интернировали их до окончания военных действий. Негоже, чтобы европейцев охраняли и сторожили безнадзорные африканцы. Если на пути воюющих сторон попадались местные, африканцы, — не просвещенные, не граждане, не подданные государства, — их игнорировали или грабили, а при необходимости силой забирали в отряды носиль-щиков.
Офицер вычислил по карте, что до войны миссия находилась неподалеку, но не знал, открыта она, или до нее уже добрались британцы. Обычно искать предоставляли аскари, они умели разведывать и выслеживать, но их командир лично заинтересовался миссией, о которой слышал от товарища-офицера: тот во время войны с Маджи-Маджи провел там несколько недель, выздоравливая после ранения. Хамза подозревал, офицера манила возможность обнаружить в миссии немецкую еду и хороший шнапс.
Миссию они отыскали без труда и прибыли туда под вечер. Вышли из редколесья, сменившегося склоном каменистого откоса, который сбегал в травянистую долину в окружении гор. Миссия располагалась на вершине холма в центре равнины. В обнесенном стеной поселении были беленые дома, росла раскидистая смоковница. Миссия казалась мирной и безмятежной. Там по-прежнему жил пастор с женой и двумя белокурыми дочками, они встретили пришельцев внутри у ворот, явно радуясь немецким войскам: взрослые улыбались, дети махали руками.
Внутри были две небольшие огороженные террасы с тыквами, капустой и еще какими-то растениями, незнакомыми Хамзе. Отряд остался ждать снаружи, офицер же, поздоровавшись с миссионером и его семьей, проследовал за ними в дом. Чуть погодя вышел африканец и пригласил солдат во двор. Лоб и щеки его избороздили морщины, справа на шее змеился шрам. Африканец бегло говорил на суахили. Он сказал, что его зовут Паскаль и он здесь работает. Миссия была большая, из нескольких зданий: лазарет, школа, курятник, еще имелись сад и огород. Поблизости шли бои, и жители соседних деревень бежали кто куда. Поэтому здесь так пустынно. Обычно в школе есть дети, а в лазарете всегда полно народу, там лечат недуги, поражающие местное население: глисты, сонную болезнь, малярию. Британцы не стали закрывать миссию, потому что пастор с семьей выходили раненого родезийского офицера, тот подружился с ними и попросил, чтобы их не высылали в лагерь для интернированных в Блантайре, позволили им остаться и помогать местным.
— Почему люди не искали убежища в миссии? — спросил аскари по имени Франц.
— Потому что пастор запретил, — пояснил Паскаль. — Не хотел, чтобы британцы вернулись и сказали, что он держит тут руга-руга.
— А у вас есть руга-руга? — от имени всех уточнил Франц.
— Не знаю, — ответил Паскаль. — Я не видел. Вот уж кого мы боимся: не британцев, не родезийцев, а руга-руга. Говорят, они людоеды.
Кое-кто из аскари рассмеялся.
— Кто вам такое сказал? — спросил солдат по имени Альберт. Среди аскари была мода брать немецкие имена.
— Люди говорят, — спокойно пояснил Паскаль. — Родезийский офицер, который тут был, рассказывал пастору, что руга-руга не берут пленных и едят человечину. Уж не знаю, правда ли это.
— Они сброд и отребье, но не людоеды. Дикари в перьях и козьих шкурах, прикидываются свирепыми, — отсмеявшись, сказал Франц. — Мы используем их, потому что о них идет дурная слава, они сеют хаос и пугают людей. Знаете, почему их зовут руга-руга? Потому что они вечно накурятся банги и носятся туда-сюда. Руга-руга, понятно? А бояться следует нас, шуцтруппе. Мы злые бессердечные ублюдки, мы любим, чтобы все было по-нашему, мы устрашаем и калечим штатских-вашензи. Наши надменные офицеры умеют наводить ужас. Без нас не было бы Германской Восточной Африки. Бойтесь нас.
— Ндио мамбо яливьо, — тихо произнес обитатель миссии. Вот как обстоят дела. Он держался с вежливым безразличием, словно не поверил Францу или не проникся трепетом, как того хотелось бы аскари.
Паскаль принес им еду — кукурузу, рагу с соленой рыбой, сливы, инжир, — и они поели под навесом, где оставили снаряжение и расстелили циновки. Паскаль сидел с ними, пока они с большим удовольствием ели. Настоящий пир, говорили они. Потом Паскаль привел еще двух мужчин, которые тоже работали в миссии, Свидетеля и Джеремайю, предпочитавшего, чтобы его звали Джума. Они тоже были христиане, члены миссионерской общины. Ухаживали за скотиной, садом и огородом, жена Свидетеля прислуживала в доме. Сейчас она как раз кормит семью пастора и офицера чудесным немецким ужином, сказал Паскаль. Франц заговорил о боях, об ужасных событиях, в которых им довелось участвовать, другие аскари вступали с собственными зловещими рассказами. Они хотели напугать обитателей миссии, но те сидели и слушали, разинув рот. За этим они и пришли: послушать о жестокостях аскари. И чем страшнее были истории, тем глубже становилось молчание и трепет, с какими их принимали.
— Эта война подобралась совсем близко к нам, — сказал Паскаль. — А потом ушла. Мы выхаживали немецкого офицера и того родезийца, о котором я вам говорил. Бог позаботился и о них, и о нас, мы не потеряли ни одного чело-века.
С наступлением темноты резко похолодало. По каменной лестнице Хамза поднялся на верх стены, и в лицо ему дунул суровый ледяной ветер. Лужица на равнине призрачно мерцала под луной. Там они должны были заночевать, а на рассвете отправиться обратно. Офицер удовлетворил любопытство касательно миссии и миссионеров: все здесь явно было в безопасности в руках Божьих. Они покинули Килембу с подаренными колбасами, бутылью шнапса для других офицеров и запасом табака (показавшегося незнакомым Хамзе растением на террасе). Паскаль показал им сарай, где сушат табак, но взять аскари ничего не позволил. Табаком занимается лично пастор, а он умеет считать. Если сколько-то пропадет, обязательно узнает. Паскаль не хотел, чтобы пастор обвинил его в воровстве.
Они ушли
