- Поднимать остальных, капитан? – спросил караульный, поднося вождю небольшой кувшин с чистой водой.
- Нет, пусть поспят, - был ответ, - мне еще нужно обдумать обстановку при свете восходящего Светила.
Расстояние до берега было достаточно велико, высокий и округлый, далеко выдающийся в соленые воды мыс полностью оправдывал название, данное ему пришельцами с моря, возвышаясь голубой громадой, на которой нельзя было разглядеть ни серых скал, ни зеленых склонов. Костры были потушены, и, как догадывался грек, аборигены готовили нападающим неприятные сюрпризы.
Небо было чистое, без единого облачка. Несмотря на ранний час, воздух был очень теплым и влажным, что случалось редко в это время года. Вот из-за горизонта показалась верхушка солнечного диска, и сразу же море заиграло красно-золотыми блестками – в сторону берега дул несильный ветер, рождающий на воде мелкую рябь. Фока посмотрел на затененную кораблем поверхность и увидел проносящиеся на небольшой глубине стайки хамсы. Это было признаком того, что из глубин поднялось холодное течение. Изощренная мысль Фоки интенсивно заработала, выискивая из памяти что-то очень важное в данной ситуации. Ага, холодные воды поднялись к поверхности, стало быть, воздух над водой станет охлаждаться. Если масса холодной воды велика, то над морем должен появиться туман, который двинется к берегу. Следовательно…
- Будить всех, готовиться к бою! – дал команду главный пират, и команду эту продублировали на всех остальных судах.
А над морем, действительно, стал сгущаться белый туман, пронизываемый все еще красными лучами солнца. Но туман становился все плотней, и вскоре уже лучи светила не проникали сквозь ползущее по над самой водой облако. Все корабли оказались внутри него, и сигналы даже на малом расстоянии можно было с трудом передавать только заранее обусловленными огнями зажженных факелов. Эскадра на парусах и на веслах бесшумно приближалась к берегу вместе с двинувшейся к берегу посеревшей туманной завесой. Греки мысленно вознесли хвалу Посейдону, владыке морей, укрывшему их корабли облачной пеленой. Однако то ли Посейдон не был удовлетворен восхвалениями, то ли оперативно сработала Орейло, богиня тавров, по своим каналам установившая связь с владыкой морей и убедившая его в том, что он потворствует недоброму делу, но обстоятельства изменились. Скользящее над водой облако вдруг поднялось, и перед настороженными таврами предстали как на ладони все двенадцать кораблей пиратской армады. И Фока узрел, что по всему низкому берегу стоят опасные для кораблей метательные орудия тавров, а за ними выстроены ряды грозных воинов в непробиваемых греческими стрелами одеждах из кож быков, и числом эти воины в два раза превышают число бесшабашных искателей удачи с берегов Эгейского моря. Наверное, бесшабашнейшим из них был сам их предводитель, но считать он умел, поэтому остановил свою эскадру, не достигнув расстояния полета метательного снаряда, и корабли греков двинулись назад - сперва на веслах, а потом и маневрируя парусами.
…Старый тавр по имени Корр с видимым облегчением снял кожаные рукавицы и присел на камень. Его сын, здоровый сорокалетний воин, бросил взгляд на отца, потом поглядел в сторону удаляющихся вражеских кораблей. Лицо его оставалось напряженным и злым, он жестко произнес:
- Жаль, что сбежали… Я бы хотел всадить Большую Стрелу в размалеванный борт этого разбойника.
Старый Корр подумал, что сам он в нынешнем возрасте сына был помягче, возможность разъединиться с врагом не вступая в сраженье его всегда радовала.
- Пусть эти корабли приходят к нам поодиночке с товарами для торговли, - произнес он примирительно, на что суровый сын его возразил с той же жесткостью в голосе:
- Созданную тобой, отец, Большую Стрелу я буду с наслаждением всаживать в борт любого корабля, приближающегося к нашему берегу. Клянусь горами Сала!
Горы, которые мы нынче называем Крымскими, наши давние предки называли Сала.
- Но это может быть торговым кораблем, - миролюбиво заметил старый мастер боевого оружия.
- Торговцы должны оставлять корабль на рейде и подплывать к моему посту на малой лодке! – сын его был непреклонен.
- Дедушка, я того же мнения, что и отец, - воскликнул пятнадцатилетний внук старого изобретателя. – Я за то, чтобы топить любой чужой корабль, а если чужие пловцы спасутся, то их можно простить.
- Великая богиня Орейло велит приносить ей в жертву каждого десятого пленника, а остальных девятерых держать в работниках семь лет, - вмешался в разговор жрец Ант, всегда присутствующий в рядах воинов, готовящихся отбить нападение разбойников с моря…
Стоящий тут же, но пребывающий невидимым и неосязаемым Камилл уже знал, что эти трое мужчин возрастом от пятнадцати до шестидесяти лет - семья лучших изобретателей метательных орудий - являются его пращурами. Как он мог понимать то, о чем говорили его дальние предки? Так он и не понимал слов, он, непостижимым, как и его появление здесь, способом улавливал досконально смысл сказанного.
А облако, пришедшее с моря, застряло теперь за спиной Аю-Дага, именуемого в те давние времена Голубым мысом.
По всему побережью Полуострова были сосредоточены боевые посты для отражения становящихся все более частыми и мощными попыток захвата самых удобных лагун. И хотя оборона тавров совершенствовалась, становилось ясно, что пришельцы с моря сумеют закрепиться на некоторых участках побережья, расположенных подальше от гор, где в основном обитали с незапамятных времен таврские общины, сравнительно недавно создавшие общую государственную структуру.
Тавры не вели свою письменную историю, потому что у них так и не возникла письменность. Но все передаваемые устно древние сказания и мифы основывались на том, что тавры являются исконными обитателями этих гор и предгорий, что они не пришли на Полуостров откуда-то извне, что у них не было другой родины. В наше время археологические раскопки подтверждают эту точку зрения, увязывая народ, названный таврами, с культурой каменного века, представители которой появились на Полуострове сорок тысяч лет тому назад. И, наверное, поэтому в более поздние времена не было случаев, когда тавры или их потомки добровольно переселялись с земли, в которую глубоко погрузились их корни – об этом и помыслить было невозможно. Тавры были умелые рудознатцы, добывали металлы и изготовляли замечательные изделия из золота, серебра, бронзы, а позже и из железа. А когда созрели на других, иногда и отдаленных землях, агрессивные племена, то тавры научились строить уникальные фортификационные сооружения для защиты от захватчиков, идущих от нынешней Тамани, а иногда и с Перешейка. Из кипарисового дерева тавры строили небольшие, но надежные суда, на которых совершали торговые экспедиции и которые служили для обороны от захватчиков с моря. Для рыболовства прибрежные тавры строили парусные и весельные лодки.
Основными занятиями тех тавров, которые обитали в стороне от морского побережья, были земледелие и скотоводство, ну и, конечно, горное дело и всяческие ремесла.
Северные просторы Полуострова были обильны стадами диких животных, но тавры теперь редко охотились среди высоких степных трав. Они растили стада на плоских вершинах гор, где травы сочнее и ароматнее, потому и сыр из молока одомашненного скота здесь был ароматнее, и мясо было сочнее и вкуснее. На горных склонах они возделывали сады и виноградники – не знаю, какой уж местный Дионис научил их взращивать эту дивную ягоду. Надо сказать, что в некоторых мифах утверждалось, что Дионис в стародавние времена отправился в Элладу именно с Полуострова. Также и греческая Артемида поначалу обосновалась в горах Полуострова под именем богини Орейло.
Со стороны Перешейка приходили караваны торговцев, везущих товары с Востока и Запада. Небольшие иноязычные группы кочевников тоже проникали в степь, однако они не тревожили аборигенов, хотя дружеских связей с ними не возникало: слишком низка была культура этих нечаянно забредших на Полуостров людей.
Но настали другие времена, и стали во все большем числе появляться в степях родственные между собой племена, культура которых была на весьма высоком уровне, превосходя в некоторых отношениях культуру тавров. Да, как это не было удивительным, но эти кочевники умели из золота и бронзы изготовлять предметы быта, удивлявшие гордых властителей гор. Эти новоприбывшие племена, которых мы будем именовать скифами, были неагрессивны в отношении преимущественно живущих в горах и предгорьях аборигенов – что свидетельствует о чутком понимании ими исторической перспективы. Во всяком случае, военных конфликтов между аборигенами и пришельцами не было. Скифы не могли не испытать влияния культуры тавров, переняли у них знания горного дела и строительства
