Закончив чтение, Михаил Васильевич ногтем отодвигает от себя записку. Он не пишет на полях, как обычно, свое мнение. Он вызывает к себе генерал-квартирмейстера.
— Вот, — говорит он, глазами указывая на записку, — возьмите, прошу вас, Михаил Саввич… передайте Терехову — это по его части. Пусть даст свое заключение… после чего составьте по форме ответ. В основу ответа положить принцип — на театре войны нечего изменять. Жандармским организациям исполнять свои обязанности вне театра военных действий.
Сдерживаться все труднее… Багровые пятна сползают на скулы. Пустовойтенко оглядывается — где тут поблизости графин с водой? Но Михаил Васильевич хватает первую подвернувшуюся под руку бумагу, давая понять, что хочет заняться очередным делом. Михаил Саввич осторожно принимает со стола «записку» и удаляется.
Михаил Васильевич откидывается на спинку кресла, закрывает глаза, пытается выключить сознание.
И внезапно так ярко, как будто бы въяве, он видит перед собой и узнает Игоря Смолича. Он видит его таким, каков тот был в прошлом году на георгиевском празднике — подтянутым, счастливо смущенным и вместе с тем настороженным я зорким. Старческая спазма сжимает горло Михаила Васильевича. Он вспоминает своего сына, такого же молодого боевого офицера, хорошего мальчика. Он открывает глаза. В комнате никого нет, на письменном столе груда бумаг. Превозмогая неурочную усталость — впереди еще долгий трудовой день, — Алексеев медленно трет виски, приводит в ясность мысли, говорит покорным голосом. — Вот, капитан, каковы дела…
Верден надо стереть с лица земля. Верден прикрывает прямую дорогу к Парижу. Три кровавые битвы — на Марне, на Изере и в Шампани — кончились для германской армии стратегическим тупиком. Из тупика выход один — на Верден. Под его защитой французы неустанно угрожают немецким коммуникациям.
Верден стоит как бельмо в глазу у германского командования. Он мешает сломать южное крыло французской обороны, за которым скрыты богатейшие районы Франции. Чтобы отрезать Париж от основных источников подкреплений, необходимо повторить маневр Мольтке семидесятого года. Первоклассная крепость твердо опирается на оба берега Мааса. Две линии фортов опоясывают город. Старая цитадель глядит далеко вперед. Бетонированные укрытия уходят глубоко под землю. Верден — сильнейшая крепость Европы. Она связана с Парижем четырьмя железнодорожными линиями. Обложить ее вкруговую вряд ли возможно. Ее нужно стереть с лица земли артиллерийским огнем.
Огненный шквал низвергается на Верден. Пламя орудий затмевает солнечный свет. Бесполезно закрывать глаза — зловещий свет проникает в зрачок сквозь опущенные веки, заливает мозг…
Ночью Маас кажется раскаленной лавой. Огненные самумы несутся со всех сторон, сталкиваются, падают и мчатся дальше. Воздух кипит, как вода в раскаленном добела резервуаре, и с грохотом обрушивается на землю. Все оглушено громом. Кажется, что само мироздание взвыло… и будет выть, пока не разорвется твердь. Тяжелые, невиданной силы орудия долбят крепость и города? Систематически, метр за метром они покрывают землю; толстым слоем железа и стали. Ядовитые газы медленно стелются над изуродованной котловиной и кипящей водой Мааса.
Из семи германских армий, действующих на Западном фронте, перед Верденом — армия кронпринца. На ее левом фланге — отряд из нескольких корпусов генерала Штранца, а на правом — армия генерала Эйнема. Непрерывным потоком к армии кронпринца ползут стратегические резервы. Триста батальонов ждут своего часа.
Они стянуты со всех участков замершего фронта. Они прибывают день за днем — все больше — из далекой России. Русский фронт надежно стабилизирован. Русское командование последует директиве германского штаба…
25 февраля немцы густыми колоннами идут на штурм. Навстречу им из щебня и огненного пепла на защиту разрушенных фортов поднимаются оборванные и оглушенные французы…
Так начинается великая, не знавшая дотоле себе равной в истории, девятимесячная битва на жалком клочке истерзанной земли.
Атака следует за атакой, грохот орудий не умолкает, но щебень и камни все так же зерно служат прикрытием защитникам Вердена. Контратаки французских солдат неизменно отбрасывают немцев. Германское командование усиливает артиллерийский огонь. Главная квартира безбоязненно черпает резервы с Восточного фронта.
На Восточном фронте — в России — глухое молчание. Смертельный поединок у Вердена[51] должен закончиться разгромом Франции. Никакая доблесть не устоит перед огнем, железом и тевтонским упорством… Если падение форта Дуомон не решило исхода битвы, решит его разгром позиций форта Во…
Теперь в ночном небе не зарево, а огненный дождь.
Потоки ракет мчатся, перекрещиваются. Немецкая артиллерия бьет по форту Во. Французы огневой завесой преграждают штурмующим путь отступления. Небо в золотой, фиолетовой, зеленой, красной колеблющейся сети. Лучи прожекторов лижут кишащие людьми подступы к форту. Бесконечными дугами движутся по склону холма германские колонны. Они сжимаются, суживаются, обтекают форт. Они врываются в кольцо обороны, они ломают сопротивление… Еще несколько таких усилий …и Верден будет стерт с лица земли.
— Да, конечно, Верден может быть стерт с лица земли…
Алексей Алексеевич стоит у карты Европы. На ней две линии фронтов: западноевропейская и восточная — русский фронт. Огромные змеи, извиваясь, пересекли Европу с севера на юг. Германия раздвинула широко свои границы. Австрия на территории Италии и в пределах Российской империи. Германские полчища глубоко и прочно зарылись вдоль русских рек и озер, они на рубежах, ведущих к сердцу России, — вдоль всего Северо-Западного и Западного фронтов до Пинских болот… Дальше, до румынской границы, у Боян, залегли австрийцы… Перед ними наш Юго-Западный фронт… Восточная линия — огромная змея от Балтийского до Черного моря — лежит неподвижно. Западная линия — более гибкая и короткая — содрогается… Хвост удава крутой спиралью навис над Северной Францией. От Шан-Невилля, Брабана, Бомонд он спустился к форту Моранвилю, Бланже, он поджимается к поясу фортов вокруг Вердена.
— Немцы пытаются достигнуть двойного стратегического охвата англо-французских армий, это несомненно, — говорит Алексей Алексеевич, — австрийцы превосходными силами теснят итальянцев. Их задача выйти на сообщения главной итальянской армии и попытаться отрезать ее. Они легко могут этого достигнуть при некоторых благоприятных условиях…
— Если на нашем фронте положение не изменится, — подсказывает Клембовский.
— Боюсь, что это зависит только от нас с вами, — отвечает Брусилов и отходит от карты Европы. — В конце концов, у нас своя забота, русская, — говорит он после короткого молчания и жмурясь.
Солнце бьет ему в глаза. Окна распахнуты настежь. Белые стены кабинета в ликующем свете и зыбких тенях пышной листвы за окном.
У окна — рабочий стол, на нем карты. Колеблется створка окна — по картам пляшет золотой зайчик. На подоконнике глиняная кринка с ландышами. Из сада утренняя свежесть.
— Своя забота, — повторяет Алексей Алексеевич.
И перед его зажмуренными глазами все протяжение четырехсотверстного Юго-Западного фронта. Он его видит в яви, так, точно пролетает над ним. В какое-то короткое мгновение плывет огромное пространство — поля, реки, леса, болота, горы, озаренные ярким весенним солнцем. Бесконечное разнообразие — климатическое, географическое, этнографическое — предстает образно во всем богатстве красок, запахов, форм, движения. Весна шествует с юга, с Черного моря. В районе расположения 9-й армии Лечицкого уже отцвели сады. На правом фланге армии Каледина по кочкам среди торфяников едва лишь расцветает суница. И на всем этом пространстве сотни тысяч людей готовятся к бою. Они пришли со всех концов России. Им нужно приспособиться к незнакомому месту, к почве, климату, к местному населению, они должны приобрести сноровку перед боем. Они трудятся. На всем протяжении фронта и Далеко вглубь кипит работа. Копают землю, валят лес, подвозят щебень и камни, сколачивают мосты, проводят грунтовые дороги и железнодорожные ветки, подковывают лошадей, выковывают лопаты, точат шанцевый инструмент, готовят пищу, обучают новые пополнения…
Вот он на карте — район действий Юго-Западного фронта: с севера — река Припять, с запада — линия Ковыль — Львов, хребет лесистых Карпат, с юга — линия Кимполунч, река Прут, с востока — линия Лунинец, Сарны, Корец, Проскуров, Каменец-Подольск.
На северном участке 8-я армия. Она — на болотах Полесья, в бездорожье, у берегов полноводных рек Горыни, Стыри и Стохода. Узкие дефиле среди тонкого мелколесья выводят на открытые места под огонь противника. Только южнее дороги Сарны — Ковель низменность поднимается, шире распахиваются горизонты… Здесь стык 8-й армии с 11-й; 11-я и 7-я армии занимают средний участок. Река Золотая Липа делит днестровскую покатость на открытую равнинную — по восточному берегу и холмистую с густолесьем — по западному, прикрывающему подступы к Львову.
