— Ура-а, — на одной басовитой ноте хором гудели кочегарные квартирмейстеры Жигарев с Журавлёвым.
Бондаренко, держа на руках лающего от этого неуставного светопреставления Кирюшку, мимолётно подумал: «Что–то здря я от всех 120 порций водовки отказался. Можно было бы десяток.., нет, штук 30 порцаек оставить».
Руднев, стоя на командирском мостике рядом с французским капитаном, скрывая набежавшие слёзы, шептал:
— Спасибо ребята… Ничего… Походим ещё под Андреевским флагом.
В тот же день на пароходе «Святой Николай» моряки отправились в Севастополь, а оттуда 10 апреля, литерным поездом Курской железной дороги — в Москву.
14 апреля Натали с Зинаидой Александровной и её супругом, на площади у Курского вокзала, вместе с огромной толпой москвичей встречали поезд с героями–моряками.
На платформе оркестры Ростовского и Астраханского полков играли бравурные марши.
— Эх, жалко Константин Александрович приболел и не видит восторга людей от встречи варяжцев, — держа дам под руки, посетовал Кусков. — Смотрите, смотрите, идут… Ур–р–а! — вместе со всеми встречающими закричал он. — Сейчас городской голова поднесёт Рудневу лавровый венок с надписью на ленте с триколором «Ура храброму и славному герою–командиру «Варяга». Всем офицерам подарят лавровые венки без надписи, а матросам — букеты цветов.
— Откуда вы знакомы с ритуалом встречи, сударь? — поинтересовалась супруга.
— Да с Владимиром Фёдоровичем Джунковским случайно пересёкся вчера и побеседовал. Эх, девоньки… Ежели бы не моя к вам любовь, я мог бы вместе с героями Чемульпо направиться в Спасские казармы и хорошо там погулять… Во–во–во, смотрите, — видя, что Зинаида Александровна нахмурилась и строго воззрилась на него, отвлёк её от своей персоны подполковник. — Городской голова вручает офицерам золотые жетоны, а судовому священнику отцу Михаилу — золотой шейный образок. — Ну я же с тобой остался, — чмокнул жену в нос, — а не с героями Чемульпо водку готовлюсь пить.
— А Рубановы не пишут, — отвлеклась от встречи Натали. — Как они там? Скоро курсы сестёр милосердия закончу и тоже в действующую армию поеду, — подняла руку и замахала морякам.
Через два дня, отдохнув и опохмелившись, — моряки прибыли в Петербург.
Ровно в 10 часов, специальный поезд подошёл к платформе, которую до отказа заполнили родственники, представители администрации, дворянства, земств и военных.
Максим Акимович Рубанов, как дежуривший в этот день генерал–адъютант, находился в первых рядах встречающих, среди высших морских, военных и гражданских чинов.
Рядом с ним стояли управляющий морским министерством вице–адмирал Авелан, начальник главного морского штаба контр–адмирал Рожественский, главный командир Кронштадского порта Бирилёв, петербургский губернатор шталмейстер Зиновьев, губернский предводитель дворянства Гудович и ещё много генералов и адмиралов.
Руководил встречей великий князь генерал–адмирал Алексей Александрович.
Напуганные таким количеством начальства, моряки, выходя из вагонов, быстро строились.
— В бою легче было, — поделился общей для героев мыслью артиллерист Бондаренко, держа в ладони поводок с Кирюшкой.
Пёс, согласившись, с большой деликатностью тявкнул.
«В строю да с собакой… Вот бы я ему всыпал по первое число, попадись мне в другое время, — вспыхнул гневом великий князь. — Собак ещё генерал–адмирал не приветствовал».
Строй прошёл под возведённой на перроне триумфальной аркой, украшенной государственным гербом, якорями, флагами и георгиевскими ленточками. Под грохот оркестров моряки двинулись по Невскому проспекту к Зимнему дворцу.
— Видишь, Кирюшка, как тебя встречают? — шмыгал носом Бондаренко, проходя мимо кричащих «Ура» толп народа, с трудом сдерживаемых шеренгой солдат.
Из окон, с балконов и крыш на моряков сыпалось целое море цветов.
Кирюшка вводил толпу просто в экстаз.
«Эта собачка с ними была», — слышал артиллерист крики из толпы.
Через арку Главного штаба, под командой Руднева и офицеров, моряки вышли на площадь у Зимнего дворца, где выстроились напротив царского подъезда.
На правом фланге стояли великий князь Алексей Александрович и управляющий морским министерством Авелан. На левом — Бондаренко и Кирюшка.
Император Николай, в морской форме капитана первого ранга, принял рапорт своего дяди и вместе с ним стал обходить строй и здороваться с моряками.
«Опять этот чёрт с собачкой», — заскрипел зубами генерал–адъютант.
Но императора Кирюшка привёл в какой–то неописуемый детский восторг.
Пёсик своим собачьим сердцем понял, что это добрый человек и, выйдя из строя, лизнул царя в руку, ободряюще помахав при этом хвостом.
У артиллериста от такого панибратства обмякли ноги, и он чуть не грохнулся в обморок. Заикаясь, чтоб оправдать Кирюшку, под грозным взглядом генерал–адмирала залепетал:
— Ваше величество… Весь бой рядом со мной был…
Император, нарушив все мыслимые и немыслимые правила парада и смотра, присел, ласково погладив пса, и тоже зашмыгал носом, расчувствовавшись, будто был простым человеком.
Моряки, видя это, с трудом сдерживали слёзы, думая, прикажи им этот невысокий капитан умереть… Умерли бы без раздумий…
«Почему иногда не вдохновляющее слово, а простой обыденный жест может иметь такое значение для русского человека?» — подумал стоящий неподалёку Рубанов.
В Георгиевский зал, где состоялось богослужение, Кирюшку не пустили, но зато он, наевшись до отвала, дрых под столом в Николаевском зале, где пировали нижние чины российского морского флота.
Офицеры «Варяга» и «Корейца», а также император с высшими чинами, сидели за столами в Концертном зале.
Здесь Николай объявил об учреждении медали в память о бое при Чемульпо и вышел к морякам, где обратился к ним с речью:
— Я счастлив, братцы, видеть вас всех здоровыми и благополучно вернувшимися. Многие из вас своей кровью занесли в летопись нашего флота дело, достойное подвигов ваших предков, дедов и отцов. Теперь вы прибавили своим подвигом новую страницу в историю нашего флота. От души спасибо вам, что поддержали честь Андреевского флага и достоинство Великой Святой Руси.
— Ур–ра! — закричали после речи царя матросы.
«За нашего императора и за Россию, отдам жизнь без остатка», — вместе со всеми кричал «ура» Бондаренко, и вдруг оркестр заиграл «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг».
— Пощады никто не желает.., — подхватил многоголосый хор.
«Господи, — мысленно перекрестился артиллерист, — как они могли услышать мою песню во время боя? Или душа России проникла тогда в мою душу?»
«Да, они герои, — слушая песню, думал Рубанов. — Даже более герои чем мы в русско–турецкую войну… Но я мечтаю, чтоб больше не было таких встреч, а мои сыновья просто вернулись живыми», — чокнулся бокалом с Авеланом и выпил шампанское.
____________________________________________
Командующий Восточным отрядом шестидесятилетний генерал–лейтенант Засулич сидел на совещании, хмуро разглядывая четырёх из семи генералов отряда.
«Трое прибыть не сумели, — глянул на карту. — Да на этой гористой местности чёрт ногу сломит, не то, что генерал», — вздохнул он, на секунду устало прикрыв глаза набрякшими веками:
— Доложите обстановку, господин полковник, — обратился к своему начальнику штаба Орановскому.
Ваше превосходительство, — поднявшись, чуть склонил голову в сторону командующего полковник, даже не поглядев на четырёх присутствующих генералов. — Диспозиция такова: На участке Саходзы—Тюренчен мы располагаем 18175 штыками, 2320 саблями, 8 пулемётами и 62 орудиями. Наш правый фланг обеспечивает море, левый — приток Ялу реку Айхо. На правом фланге находится Забайкальская казачья бригада генерала Мищенко, — наконец удостоил взглядом присутствующего здесь военачальника. — Согласно его докладу, за время наблюдения за японцами на левом берегу реки Ялу, на нас движется 1-ая японская армия генерала Куроки. Скорее всего, переправляться они будут у Саходзы, где мы сейчас находимся и располагаем основные силы — шесть пехотных полков под непосредственным командованием его превосходительства генерал–лейтенанта Засулича, — вновь коротко кивнул в сторону командующего. — Тюренчен прикрывают четыре полка генерал–майора Кашталинского, начальника 3‑й восточно–сибирской стрелковой дивизии. Левый фланг прикрывает река Айхо. За ней располагается сводный отряд полковника Лечицкого. Еще левее — кавалерия подполковника Мадритова. Пока нет сведений, занята ли нами высота 156 у места впадения Айхо в Ялу. Так называемый «Тигровый холм».
— Наша задача заключается в следующем, — плавно махнул рукой своему начальнику штаба Засулич, предлагая садиться. — Во–первых, пользуясь гористой местностью, затруднить переход противнику через Ялу, и дальнейшее наступление его через Феншулийский горный хребет. Во–вторых. Согласно указанию Куропаткина, всеми мерами стремиться избегать решительного боя с превосходным в силах противником, и не допустить подвергнуть себя поражению. Цель — отход на главные позиции нашей армии. А это 150–180 вёрст.
