ботинка, при этом состроил гримасу:
– Наше вам! Здравствуй, уважаемый наш Палыч!
Подошедший мужчина захохотал.
– Вот вам ещё один на съедение, – представил Феликс Сашку. – Прошу любить и жаловать больше, чем меня.
– Хватит трепаться! – рявкнул на него электрик. – Работать пора. – Он был среднего роста, с бескровным лицом. Подойдя к столу со старыми аккумуляторами, он сказал Сашке, – бери отвёртку и отколупывай гудрон. Будем разбирать.
Сашка взял лежащую на столе отвёртку и уставился на аккумулятор. Подошёл Палыч и показал, что надо делать.
Так начался Сашкин трудовой день. Палыч давал ему новые задания и уходил. Время до обеденного часа прошло быстро. О том, что пора обедать, сообщил Сашке Феликс.
– Бежим жрать в токарный, – предложил он. – Пайка есть?
– Есть.
В токарном цехе было тихо. «Андижанец», заглушенный на время, выдыхал жар. Четверо рабочих, пристроившись возле шахматной доски, уплетали с аппетитом принесённые харчи, двое при этом одновременно играли. Феликс и Сашка, подтащив к ним деревянный ящик, разложили пайки. Вокруг шахмат кипели страсти. Играли токарь Николай и дядя Петя. Николай восседал спокойно, а дядя Петя каждую минуту ёрзал и шмыгал носом, бегая круглыми глазами по доске, при этом, не забывая сокрушать зубами шмат сала. У доски лежал складной нож, но резать сало дяде Пети было некогда. Николай проиграл. Откупорив восьмисотграммовую бутылку молока и отхлебнув половину, дядя Петя принялся расставлять фигуры. Следующим играл Феликс. Он минут за пять разгромил дядю Петю. Тот поднялся и сел рядом с Сашкой. Теперь он начал жевать булочки и круто сваренные яйца.
– Ты с ним не садись играть, – сказал он Сашке. – Облапошит.
43
Трудным показался Сашке отработанный месяц, потому что Палыч, не жалея, загружал его. Постоянно держалась боль в теле, руках и ногах. А в последнее время стал болеть ещё и живот от подъёма тяжести – таскания аккумуляторов из цеха к грузовикам. С трудом отрывал он аккумулятор от пола и нёс его через территорию предприятия к машине, номер которой сообщал ему дядя Петя. Опустив перед машиной аккумулятор, он долго не мог прийти в себя. Иногда ему аккумулятор тащить помогал Феликс, при этом матеря Палыча и советуя Сашке сходить к директору.
Но директор появился сам. Однажды в субботу, к концу рабочего дня, Сашка закончил очистку коллектора якоря и уже собрался отдохнуть. Но Палыч приказал ему отнести очередной аккумулятор к автомобилю, стоявшему в конце территории. Едва оторвав его от пола, Сашка пошёл на сгибающихся ногах, спиной чувствуя взгляд Палыча. Вдруг, запнувшись, он не удержал аккумулятор, и тот ударился об асфальт; светлой лужей растёкся электролит. Сашку как молнией пронзило: к нему подходили электрик и директор.
– Простите, – тяжко дыша, прошептал Сашка. – Не донёс чуток.
Директор взглянул на лужу электролита, его щёки побагровели.
– Ты подлец, Анатолий Павлович! Чтоб убрал это сам. И за аккумулятор с тебя вычту! – сказал он тихо, но твёрдо.
Сашка стоял, низко опустив голову, глядя искоса на директора. А тот, кивнув ему головой, чтоб он шёл за ним, направился в токарный цех. Подойдя к токарному станку, – токарь сразу отключил станок, – он сказал:
– Коля, это к тебе пополнение, прими.
Токарь, улыбнувшись, взял смешно под козырёк. Так закончилось Сашкино ученичество на автоэлектрика и началось – на токаря.
Когда он принёс домой получку, мамочка на недолгое время потеплела. Похождения его с Вовкой прекратились, лишь по воскресеньям они отправлялись бродить. В очередное воскресенье пошли на базар. Вовка, как обычно, поглядывал на прилавки. Народу было мало. В одном месте двое узбеков о чём-то спорили, перекладывая яблоки в ящиках, громоздящихся у прилавка. Стояли узбеки спиной к братьям. Вдруг Вовка склонился к прилавку. В руке его мелькнула денежная купюра. Сашка это увидел, ноги его налились тяжестью. Вовка же, сунув купюру в карман, направился к выходу. Но его проделка была замечена. Молодой узбек побежал за ним. С воплем он настиг Вовку и схватил его за рукав. Вовка наотмашь ударил узбека по лицу и, ускорив шаги, вышел из базара. Узбек громко заорал; к нему подбежали другие узбеки. Лопоча что-то по-своему, он пальцем показал на Сашку. Двое бросились к нему. Жестокий удар в скулу сбил Сашку с ног, едва он открыл рот, чтоб оправдаться – скула зашла за скулу. Сашка вскочил и с перекошенной челюстью кинулся на обидчика. Пнув его ногой в пах, он бросился бежать. Бежал долго, пока не нырнул в какой-то проулок. Там перешёл на шаг, рукой держась за перекошенное лицо. Выйдя к реке, увидел Вовку. И тот его заметил.
– Что у тебя? – он глянул на брата.
Сашка в ответ замотал головой и вдруг получил резкий удар по лицу. Глухо щёлкнув, челюсть стала на место. Долго вышагивали молча. Наконец Сашка заявил:
– На базар будешь один ходить.
– Испугался?
– Не хочу возвращаться в колонию. Я ведь зарабатываю деньги.
– Работяга… И не ходи. Тогда вот выпивка и курево! – Вовка показал фигу.
Сашка промолчал. Вечером они напились и накурились травки и чуть живые явились домой.
Уже больше трёх месяцев Сашка точил гайки и болты, выметал стружку и отчищал станок. Не редко наведывался к нему Феликс. Вместе с ним всегда приходило шумное веселье. Феликс не любил грустить, объектом его шуток обычно бывал дядя Петя.
– Тебе бы в цирке людей смешить, а не тут вкалывать, – высказался как-то тот.
– Да, талант пропадает, – подхватил разговор Феликс. – Только тут пользы от меня больше.
– Какая от тебя польза?
– Хотя бы в том, что учу тебя играть в шахматы.
– Балабол. Лечиться от шутовства надо.
– Я же здоровый. Это, ты, дядя Петя, за двоих ешь, а всё равно худой. Видно, глистов взял на иждивение.
Окружение захохотало; дядя Петя на этот раз обиделся и назвал Феликса мордой жидовской, на что тот засмеялся.
44
В небесах жаворонком вспарила весна. На земле кое-где проклюнулась трава. Как-то вечером Ксения пригласила в кухню обоих сыновей, налила им чаю, поставила на стол масло, хлеб, варенье.
– Вот что, Александра Ивановича отсюда переводят, – сказала она сыновьям, и как бы себе, опустив голову, – думаю, что от стыда подальше. – Взглянула на братьев: – Так что переезжать будем под Москву. А ты, – посмотрела она на младшего, – на работе попроси общежитие, и оставайся. Живи, трудись; а к нам в отпуск приедешь.
Вовка вскочил, крепко сжав кулаки, и отправился в спальню. Назревал скандал. Стало Сашке ясно, что Вовка даст бой за него. Сашка тоже встал, но Ксения задержала его:
– Впрочем, я попытаюсь поговорить с Александром Ивановичем, чтобы он и тебя взял.
Александр Иванович оказался тут как тут. Он появился неслышно, и едва не задохнулся от возмущения:
– Как тебе не стыдно! Это я тебя уговаривал не оставлять мальчика в чужом городе! – Казалось, он был готов ударить её. И снизил тон до спокойного: – Увольняйся, Саша, едем все.
Получив расчёт,
