хотелось быть опознанным как Серж фон Мюндшенк.
Не присоединились также католические владыки, поскольку в Руане имелся свой собственный архиепископ, коему и предстояло провести обряд. Нет, не свадебный. Вассальный. Король Карл Третий желал убедиться, что новоявленный глава северного региона будет лично его вассалом, а не, скажем, герцога Бургундского или своего крестного графа Парижского.
Церемония обещала быть внушительной. Народу собралось изрядно. Всю площадь запрудили. И скандинавов в этой толпе было не так уж мало. Причем как местных, так и пришлых, рассчитывавших урвать что-нибудь сочное, когда север Франции отойдет к их соплеменнику.
Забегая вперед, надо отметить: мелкие хищники обломились. Хрольв Пешеход, став герцогом, точнее принцепсом Роллоном (герцогский титул он получит позже), отнесся к своим обширным новым владениям рачительно. То есть раздавал их только своим, чужих же напутствовал ободряющим пинком безразмерного великанского сапога.
Сергей на церемонии удостоился места почетнейшего: не только внутри собора, но и в первом ряду сподвижников Пешехода. И это было хорошо, потому что из второго ряда он в силу относительно небольшого роста мало что увидел бы.
Также у Сергея появилась сомнительная возможность заслушать наставления, получаемые будущим герцогом будущей Нормандии. Их дуэтом загружали в сознание Пешехода по-фазаньи разодетый церемониймейстер и не менее пафосный архиепископ Руанский.
Оба пели в уши конунга (вернее, куда-то в подмышки, поскольку до ушей не доросли) о христианском смирении, почтении к королю Карлу и уважении к цивилизационным ценностям. А именно: почитать церковь и короля, укрощать ярость, жить в мире, помогать ближним и прочее, прочее, под чем вряд ли подписался бы не только Хрольв, но и сам король Карл, которому был нужен здесь, на севере, не кроткий и незлобивый властитель, а свирепое и безжалостное чудовище, способное раз и навсегда перекрыть доступ во Францию таким же чудовищам рангом помельче.
— Не разоряй людей и земли, и замки христианские, ведь будет у тебя самого немало и земель, и замков крепких. Всего у тебя будет довольно, когда свершишь ты оммаж [33] и получишь во владение земли от реки Андель и до моря со всеми его полями, лесами, городами, селениями и прочими угодьями… — хорошо поставленным басом наставлял Хрольва архиепископ.
— … А также надлежит тебе, с почтением приблизившись к помазанной королевской особе, склонить колено и в знак вассальной верности поцеловать королевскую туфлю… — пел во второе ухо церемониймейстер.
— Что сделать? — будущий герцог Роллон, до сего момента пропускавший увещевания и наставления обоих, удивленно посмотрел на церемониймейстера.
— … Поцеловать туфлю, — терпеливо повторил тот. — Таков ритуал.
— Ты не перепутал? — удивился Хрольв. — Может, примерить?
О необходимости целовать королевскую обувь Хрольва никто не предупреждал. Он нахмурился. Нет, ему, конечно, хотелось заполучить и все эти земли, и симпатичную королевскую дочку вместе с приданым, но целовать обувь, да еще на глазах своих людей… Нет, скорее всего, этот франкский фазан что-то напутал.
— Нет, сеньор, преклонить колено и поцеловать, — с большой неохотой повторил церемониймейстер. — Просто примерить — не получится.
Сергей не мог не отметить его храбрости. Для этого француза громадный конунг являлся худшим из воплощений норманнского язычника. Да, людоеда окрестили и вроде бы объяснили, что есть людей нехорошо… А ну как исконная природа возьмет свое?
Архиепископ тоже умолк. И тоже напрягся. Чем выше поднимается человек в церковной иерархии, тем меньше у него желания стать великомучеником.
— Почему не получится? — Хрольв еще больше нахмурился.
Выручил Стевнир.
— А ты сам подумай, конунг? Разве твоя ножища влезет в его обувку! — воскликнул он.
Хрольв поглядел на короля Франции.
Тот с невозмутимым видом восседал на своем королевском стуле, водруженном на застеленный ковром невысокий помост. Обутые в вышеупомянутые туфли ноги король Карл водрузил на маленькую скамеечку, обшитую красным бархатом.
Ну да, столь важная обувь требует соответствующей подставки.
Хрольв Пешеход, он же будущий Роберт Первый, поглядел на короля. Король выглядел весьма самоуверенным. Нисколько не сомневался, что его башмачок будет поцелован будущим принцепсом Нормандским, Бретанским, Канским и прочее… [34]
— Стевнир, — негромко произнес Хрольв, — может, ты его обувку чмокнешь?
— Я могу, — ухмыльнулся тот. — Но тогда уж не обижайся: конунгом тоже быть мне, а не тебе. Оммаж же! — Стевнир с явным удовольствием и довольно чисто выговорил это франкское слово.
— Никак нельзя! — зашипел стоящий справа от Хрольва архиепископ, перейдя от возмущения на упрощенный германский. — Колено преклонить. Целовать туфлю. Ждать, когда король протянет руки, вложить свои. Ждать, когда сюзерен поднимет с колена и поцелует. Тогда ты быть вассал короля и сеньор Нейстрии! Никак иначе!
— Не сомневайся, дружище, пыль смахни и целуй, — подбодрил его Стевнир. — Глянь, сколько народу ждет, когда земля франков нашей станет!
Хрольв оглядел помещение. Ну да. Весь цвет франкской аристократии собрался поглядеть, как свежеокрещенный норманн будет пресмыкаться перед их королем. Но ладно бы франки… Еще ведь и собственные хирдманы.
Взгляд Пешехода упал на того, кто напророчил и будущее владение, и сегодняшнюю церемонию еще там, в Гардарике. То есть — на Сергея.
Вот он, мелкий белобрысый… провидец!
Сергей поймал взгляд Хрольва и энергично кивнул: мол, делай, не тяни.
Хрольв еще раз вздохнул… Раз надо, значит, надо. За земли «от реки Андель и до моря» можно даже свинью поцеловать. А раз все равно придется, то зачем откладывать?
Хрольв стянул с головы подбитый войлоком шлем, встряхнул отросшей гривой и, грубо нарушив порядок церемонии, двинулся к своему будущему сеньору и тестю.
Сообразив, что процесс пошел не по графику и тут уж ничего не поделать, церемониймейстер махнул шарфом. Взревели трубы, зарокотали барабаны, затянули осанну высокие голоса певчих…
Вовремя успели. Шестнадцать размашистых шагов Хрольва Пешехода — вот он уже перед королем.
Глаза короля — чуть выше золотой пряжки на ремне будущего вассала. Чтобы заглянуть Хрольву в глаза, Карлу Простаку пришлось бы изрядно запрокинуть голову. Что неприемлемо.
Хрольв опустился на колено. Даже так будущий вассал был на полголовы выше потенциального сеньора, но король хоть в глаза ему посмотреть сумел.
В глазах варвара-норманна прыгали искорки.
Он что-то задумал.
Это пугало.
Но в жилах Карла Третьего текла настоящая королевская кровь, и он ничем не выдал своего беспокойства.
Теперь Хрольву следовало склониться еще больше и поцеловать шитую серебром туфлю.
Или хотя бы воздух над ней.
Символически.
Учитывая рост и комплекцию Хрольва, сделать это было непросто. Пешеход же любил простые решения.
Левая лапища приподняла
