— Все вниз, живо! — орал на них Эдик, к его голосу присоединились требовательные возгласы Исмаила.
Протестуя, громко возмущались напуганные, но никак не желающие слезать пассажиры. Упала клетка с перевозимой птицей, кажется, кекликом или уларом, следом я увидел… Эд помог спрыгнуть какому-то древнему деду. Шум, гам. Водитель, тоже старик, которого я, схватив за шиворот, буквально вырвал с водительского сиденья, откровенно плакал. Мысленно выругавшись, я полез в карман разгрузки. В руках у меня оказалась пачка банкнот — «наследство», доставшееся мне от Джона Маклейна. Помедлив, отделил значительную часть и, не без сожаления, деньги нам еще могли пригодиться, бросил старику в руки. Не знаю, что сейчас для афгана несколько тысяч долларов, но надеюсь, на первое время ему хватит.
— Поехали, — я поставил на подножку ногу, собираясь сесть за руль.
— А может я? — из-за кабины появился Рудин. Наверное, «с какой стати» так явственно отразилось на моем лице, что Леха поспешно затараторил: — Я водителем на «КамАЗе», три года стаж…
— Садись!
И повернувшись к остальным:
— Какого хрена медлим? В кузов! Живо!
Застучали о железные борта подошвы берцев.
— Михалыч, все! — рявкнул Эд. Одним рывком я влетел в кабину.
— Поехали, Леха, поехали!
Двигатель взревел, сжигая диск сцепления, «Татра» рванула с места.
Я несколькими ударами валявшегося под ногами ломика выбил-выдавил лобовое стекло, совместными с Лехой усилиями сбросив его под колеса набирающей скорость машины.
— Эх, прокачу с ветерком! — задорно кричал Рудин, переключая скорости. С трудом вписавшись в поворот, мы выскочили из-за горы на открытую местность. Представшая нашим глазам картина не радовала — подняв в воздух над аэродромом тучи пыли и песка, к горизонту стремительно уходили два вертолета «Апач». Набирая высоту, они мчались на северо-восток.
— Сбавь скорость, — скомандовал я, ибо ничего лучшего на ум не пришло. Леха сбросил газ, и машина покатила медленнее.
— Что будем делать?
— Работать, — решился я, менять планы все равно поздно, в зеркале заднего вида показалась догоняющая нас машина. Что оставалось? Остановиться и гадать, сообщат или не сообщат они властям о совершившемся разбойном нападении?
— Давай газ! — приказал я Рудину. — Все по плану.
А у самого в мыслях: «Десять минут у нас есть. Пока пилотам улетевших „Апачей“ сообщат, пока они примут решение, пока развернутся и долетят…»
— Держись, командир! — Алексей крутанул руль влево и, не замедляя скорости, понесся по полю к ограждающей аэродром изгороди. Караульный на вышке заметил нас, когда мы были довольно далеко, вот только вместо того, чтобы сразу вскинуть оружие, он потянулся к рации. Мы начали стрелять первыми, во все стороны. Часовой на ближней вышке, будто споткнувшись, полетел вниз в тот момент, когда мы въехали на минное поле. Противопехотные мины на нем действительно присутствовали, и они не замедлили взорваться, порвав покрышки наших колес, но «Татра» продолжала нестись вперед.
— Дави газ, Леха, дави! — орал я, стреляя в выбежавшую из здания КПП фигурку.
— Ну, суки, ну держитесь! — орал вцепившийся в руль Рудин.
Противотанковая мина рванула в момент, когда до проволочного ограждения оставались считаные сантиметры. Левое колесо оторвало напрочь. Правая дверца распахнулась, и меня выкинуло далеко вперед, машину же развернуло и повалило на бок. Каким-то образом я успел сгруппироваться, перелетел через голову и распластался на раскаленном металле аэродромного поля. Боль сдавила голову, уши плавились от боли, но понимание того, что все решают мгновенья, заставило меня повернуться к противнику лицом и вскинуть к плечу все еще остававшееся у меня в руках оружие. Показавшаяся из казармы фигура скрючилась от попадания выпущенных мной пуль. Еще один американец, получив пулю в лицо, завалился на спину. Солдат, выбегавший следом за ним, уронил винтовку и предпочел за лучшее упасть за небольшой бетонный бордюр, окружающий модуль. Я оглянулся. Следуя моим инструкциям, Ахмед и Саид, сопровождаемые Исмаилом, бежали к «Ми-24».
«Хоть с этим-то повезло, быстрее, парни, быстрее!» — мысленно молил я и, вновь обратившись лицом к противнику, стал выпускать очередь за очередью. Наконец кто-то из наших начал мне отчаянно помогать. Но противник успел опомниться и поливал нас не менее яростно.
— Эд, — из всех сил заорал я, отчаявшись разглядеть Каретникова за круговертью событий. — Бей по модулю, по жилому модулю бей! — кричал я, надеясь быть услышанным. Теперь, когда два вражеских вертолета находились в воздухе, выводить из строя их собратьев не имело смысла. Каретников не ответил, но меня услышал — за спиной ухнуло, и следом вспух взрывом угол казарменного здания.
— Так им, сукам, так! — орал я, откатываясь назад в поисках хоть какого-то укрытия. Как меня до сих пор еще не убили, можно было только удивляться.
— Сюда, Михалыч, давай сюда! — кричал Ленька, стреляя по высунувшимся из казармы американцам.
— Прикрой! — Я добил магазин и, не перезаряжая оружия, метнулся к перевернутой «Татре». На моем пути в луже крови, с отсутствующей левой ногой, без левой руки и раздробленным черепом, лежал Леха. Перескочив через труп, я в длинном прыжке буквально влетел под защиту автомобильного корпуса. Обдирая локти, вполз под ее днище. Вокруг свистели и рикошетили пули. Чуть правее щелкала винтовка Аллы. Эд, выбрав момент, выпустил по противнику еще одну гранату. Напор немного ослаб. Я расстрелял еще магазин, и тут слева послышался какой-то сторонний звук. Я невольно повернул голову — лопасти «крокодила» пришли в движение. Они все увеличивали скорость и вскоре слились в единый круг.
— Молодцы, парни! — крикнул я, беспрестанно стреляя в мелькающие фигурки противника. — Леня, слышишь меня? Молодцы ребята, молодцы! Леня? — Я вдруг понял, что уже давно не слышал звуков его автомата. — Леня?
Я сместился в сторону, чтобы увидеть то, о чем начал подозревать. Леонид Шпак лежал, уронив голову на ствол автомата — по зеленому металлическому настилу летного поля растекалась его кровь.
— Рафик, рафик! — донесся голос бегущего к нам Исмаил-Хана. — Летим, рафик, летим! — он продолжал стрелять.
— Алла, Эд, отход к вертолету, отход! — крикнул я, заменил магазин, вскинул на плечо убитого, оглянулся, убеждаясь, что Алла и Эд меня услышали и, сгибаясь под тяжестью, побежал к ожидающему нас вертолету. На полпути остановился и с одной руки стал стрелять по огрызающимся «рейнджерам».
— Быстрее, быстрее, Алла! — я дождался, когда девушка пробежит мимо меня. Еще раз выстрелил и побежал следом. Рядом тяжело дышал Эдик.
— А Леху? Леху что, забирать не будем?
— Нет, — проорал я. — У него татуировка на левой руке была, а ее вдрызг…
— А, ты вот из-за чего… — протянул Каретников, видимо, разочарованный моей «меркантильностью». А он, похоже, подумал, что я выношу тело Шпака лишь из-за нежелания отдавать его в руки врага. Наивный…
— Бежим, Эд, бежим! — добив магазин, я даже не стал перезаряжать оружие.
— Щас, — Эдуард присел на колено, вскинул шайтан-трубу на плечо, я тем временем передал мертвого Леонида Исмаилу, и они с Аллой потащили его в темноту вертолетного чрева. Я же, распластавшись на земле, перезарядил оружие.
Гранатомет рявкнул, меня обдало горячим воздухом, на позициях противника всплыло черное облако.
— Эд, в вертолет, быстро, Эд! — я начал стрелять.
— Вот так-то! — Каретников, довольный проделанной работой, отбросил в сторону уже не нужный нам гранатомет и, пошатнувшись, начал заваливаться на спину.
— Эд! Вот суки! — видя, что происходит, я буквально швырнул автомат за спину, подхватил падающего Эдика и потащил к готовой подпрыгнуть и унестись в небо боевой машине. За нами, размазываемая каблуками его берц, тянулась кровавая полоска.
— Быстрее! — сквозь душившие ее слезы кричала Алла.
— Скорее! — торопил Исмаил.
— Еще чуть, еще немного, — подбадривал я сам себя. А обороты винтов становились все быстрее, и едва я втянул Каретникова в салон, как «Ми-24» подпрыгнул и, набирая скорость, понесся к северу. Снизу тарахтели не приносящие нам никакого вреда винтовки противника.
— Мы летим? — Глаза Эдуарда раскрылись. Он глядел мне в лицо — глаза в глаза.
— Да, летим, — подтвердил я, чувствуя, что сейчас по моим щекам побегут слезы.
— Как я их, а? — Эд попытался улыбнуться. — Как я их — все три раза. Тютелька в тютельку. Как я их, Михалыч, а?
— Здорово!
— Здорово! — повторил вслед за мной Эд, его дыхание остановилось, веки медленно поползли вниз, навсегда закрыв к глазам доступ земного света.
— Умер? — тихо спросила Алла, оказывается, она все это время сидела рядом.
— Да, — к душевной боли добавилась боль в ушах.
