Девушка опять засмеялась.
— Нет, ничего особенного. Вы сразу стали очень веселая и начали петь «Синий платочек» и «Как братья с фашистом дерутся жестоко». А потом стали плясать цыганочку.
— Какой ужас! — прошептала я.
— Почему? Вы очень хорошо плясали. А потом захотели спать, и капитан отвела вас сюда, в эту комнату.
— Хорошая она, видно, женщина, — сказала я.
— Конечно, — подтвердила девушка. — Мы ее все любим.
…Когда я на легковой машине подъезжала к офицерскому общежитию, лейтенанты в ожидании меня уже стояли на улице.
— Забирайте, — крикнула я им, показывая на мешок на заднем сиденье.
— Что это? — удивленно спросил Петя Осадчук.
— Гостинцы. Вы что, думали, что Сычева сама будет праздновать, а свой взвод без праздника оставит? Я и вас имела в виду, — подмигнула я ребятам.
— Вот это Тамара! — восхищенно протянули они, переглядываясь. — А пол-литра здесь найдется?
— Будьте спокойны!
По дороге я подробно рассказала лейтенантам обо всем случившемся вчера со мной. Они чуть не падали в грязь от хохота. Я рассказала им о замечательных девушках, фронтовых труженицах.
— Да, им там тоже нелегко, — кивнул Осадчук.
С нами вместе в часть пришел приказ о наступлении.
В эту ночь предстояло овладеть переправой. Устав от бездействия, люди обрадовались. Дело закипело. Саперы готовили понтоны, связисты — связь, а артиллеристы — боеприпасы.
Быстрая река в эту ночь казалась нам еще более быстрой и мрачной, но гвардейцы, умудренные богатым опытом в преодолении водных преград, быстро переправились через реку.
Вслед за пехотой начали выкатывать на плоты свои орудия и мы — и вдруг услышали, что на противоположном берегу открыла огонь какая-то пушка.
— Чья это пушка уже стреляет? — спросила я.
— Это комсорг полка Вася Овчинников переправился с пехотой, захватил у немцев пушку и лупит из нее по их обороне.
Про отважного комсорга я давно слышала, а здесь воочию убедилась в его смелости и находчивости.
Понтонные плоты быстро доставили нас на правый берег. Бойцы торопливо откапывали огневые. В эту ночь в боевых порядках пехоты царило торжественное молчание, всеми владело одно желание — выполнить боевую задачу: укрепиться на правом берегу Тиссы.
Проверив огневые, я пошла к командиру пехотного батальона, которому был придан мой взвод. В блиндаже штаба батальона увидела Галю.
— Ты почему здесь?
— Я уже связистка. Получила повышение, мне дали сержанта, — довольно улыбаясь, сообщила девушка.
— Это же очень хорошо, — обрадовалась я ее успехам. — Сейчас работы будет много, так ты смотри — вовремя сообщай нам приказы командира батальона.
Внезапно прорвав вражескую оборону, наша часть расширяла плацдарм на правом берегу Тиссы.
Во время боя несколько бойцов моего взвода получили ранения, а командир орудия гвардии старший сержант Петр Грешилов геройски погиб.
Шли ожесточенные бои под Будапештом. Перед нашей дивизией была поставлена задача обойти город справа, затем, миновав горный перевал, достичь границы Чехословакии и соединиться там с войсками 3-го Украинского фронта, которые с юга заходили в тыл будапештской группировке противника.
Не доходя границы, мы снова вошли в Карпатские горы. Опять засвистели, завыли ураганные ветры.
Подошли к подножию высоты, которую нам предстояло преодолеть. Я посмотрела вверх, и у меня закружилась голова.
— Как же туда тащить пушки? — спросил Осипчук.
— А вот тем путем, вслед за пехотой, видите? — подумав, указала я ему дорогу.
Один за другим по склону горы карабкались бойцы стрелкового полка. Впереди маячила высокая фигура их командира. Двинулись и наши машины по крутому склону, но, утопая в глубоком снегу на узкой горной дороге, остановились.
— Взять лопаты и расчистить путь, — приказала я бойцам.
Долго работали солдаты, но машины продолжали буксовать. Через несколько метров они окончательно увязли в снегу.
— Разгрузить ящики с боеприпасами! Отцепить пушки! Тащить на руках!
Всю метельную ураганную ночь гора оглашалась командой: «Раз, два, взяли!» Люди изнемогали от усталости.
Вытащили машины и орудия. Стали переносить ящики со снарядами.
Я работала наравне с бойцами, но таскать ящики мне не дали.
— Нельзя, товарищ лейтенант, вам тяжесть носить. Не разрешим, — сказал Юркевич, отбирая у меня ящик со снарядами.
На вершине бушевал буран, он с ожесточением поднимал к свинцовому небу вихри снега.
Спускаться с горы было не менее трудно. Когда все же спустились, поступил приказ окопаться. Пехота залегла впереди.
Целый день шел сильный снег. Я плотнее запахнула шинель и дремала после бессонной ночи в окопе под скалой, сапоги мои промокли, и замерзшие ноги онемели. Временами, когда по телефону вызывал комбат, я выходила из окопа. Уже вечерело, нападения танков противника не ожидалось: немцы не любили ходить в атаку в такую погоду.
К вечеру ветер усилился, с вершин гор повалил снег. Неожиданно к нам подъехала машина-вездеход, из нее вышел Бочков, командир нашей дивизии, недавно получивший звание генерала.
Генерал дает указание командиру орудия:
— Открыть огонь по пулемету противника! Где ваша готовность к бою?
За метелью ничего не видно, пушки занесло. Их откапывают, а они через пять минут снова исчезают под белой пеленой. Я все это вижу из заваленного снегом окопа, а встать не могу, окоченела. Вижу, бойцы очистили орудие, пытаются открыть замок, а он не открывается, его заело.
— Где командир взвода? Сейчас же позвать сюда!
Я выхожу из окопа, а у самой зуб на зуб не попадает.
Подошла и докладываю:
— Товарищ генерал, командир первого взвода гвардии лейтенант Сычева по вашему приказанию прибыла.
— Ах ты, чертова баба, — а сам смеется, — ты что орудия заморозила? Орудия всегда, в любую погоду должны быть готовы к бою.
Долго я стояла навытяжку перед генералом, слушая его выговор. В заключение он сказал:
— Разболтались вы тут, я смотрю. Вот завтра к вам придет командовать дивизионом майор Трощилов, он вам задаст!
Генерал Федор Федорович Бочков часто появлялся там, где его совсем не ждали. И эту свою тактику он применял не только к нам, своим подчиненным, но и к врагу.
Командир он был умный, грамотный и предприимчивый, поэтому наша дивизия быстрее других продвигалась на этом направлении. Бывало так: завязывает наша дивизия бой с врагом на одном фланге, а потом разворачивает весь огонь на девяносто градусов и обрушивается на врага с другой стороны, там, где враг этого совсем не ждет. Так мы недавно заняли и городок Сендрион, и большой губернский город в Венгрии Сиксо.
А сегодня, в эту тихую ночь, мы совсем не ждали такой проверки. Вот и пришлось краснеть.
Но больше всего встревожило меня известие о приходе майора Трощилова в наш дивизион. Неожиданно для себя я почувствовала, что меня взволновало это известие. Вспомнила, как он тогда протянул мне руку. В мыслях всплыли его ласковые глаза и смущенная добродушная улыбка.
…Выдержав большие бои, мы через несколько дней соединились с передовым отрядом войск 3-го Украинского фронта. Подразделения облетела радостная весть. Будапештская группировка противника разбита, город пал, окруженные фашисты взяты в плен.
Мы снялись со своих позиций и двинулись вперед, преследуя мелкие разрозненные группы гитлеровцев, удиравших на запад.
Дивизия готовилась к новому наступлению. Все было приведено в движение. Командир дивизиона майор Трощилов приказал поставить пушки моего взвода на высоту, против которой у противника были пулеметные гнезда. На машинах подвезти туда орудия не было возможности, на руках тоже не подкатить. Приходилось на протяжении трех километров расчищать путь от слежавшегося весеннего снега.
Я направилась в штаб к командиру дивизиона.
— Разрешите поставить пушки в другое место, где не нужно расчищать дорогу. Такое место я нашла.
— Товарищ лейтенант, прошу своих предложений сейчас не вносить. Они мне не требуются. Вы получили приказ — потрудитесь выполнять его.
Говорить мне больше было нечего.
— Ну что? — спросили меня офицеры на батарее.
— Да что, и разговаривать не дает. Приказано выполнять.
— Майор, наверное, помнит, как вы когда-то обидели его.
— Не замечаю этого, — сказала я.
Требовательность нового командира дивизиона вначале не особенно нравилась мне. Но мы знали, что у майора большой боевой опыт, он может сам, когда надо, встать за орудие и стрелять по фашистским танкам. Его волевой, решительный характер в дивизионе почувствовали с первого дня.
Всю ночь мы работали. Большую помощь нам оказали чехи — жители ближайшего селения. К утру установили орудия, окопались. На следующий день наши части перешли в наступление. Я убедилась, что майор Трощилов был прав, поставив пушки именно здесь. Мы быстро подавили огонь вражеских пулеметов и дали возможность пехотинцам почти без потерь выбить гитлеровцев из насиженных гнезд.
