— Да, Володя, я слышала, что в городе появились пленные, отпущенные из лагеря. Это правда?
— Правда. И надо спасти побольше людей, пока фашистам не надоело играть в милосердие. Из лагеря отпускают тех, у кого объявляются родственники.
— Так это же легко устроить! — вырвалось у Вали.
В ответ Володя скептически пожевал губами. В общем-то, вроде и легко, согласился он. Но люди боятся брать на себя ответственность. А если вдруг обнаружится обман? Немцы в этих случаях не церемонятся. Вон виселица в городе — никогда не пустует. Однако несколько человек удалось уже освободить. Техника этого дела, если говорить откровенно, очень проста. К администрации лагеря обращается кто-нибудь из местных и, как писалось в старину, «бьет челом»: дескать, среди попавших в плен оказался кто-либо из родственников — брат, отец, жених. Откуда это стало известно родственникам, немцы не допытываются — в таких случаях, бесперебойно работает старинный «беспроволочный телефон». Трудность здесь в другом. Если среди военнопленных действительно настоящий родственник, то он, конечно, сразу же узнает своих — происходит трогательная встреча, объятия, поцелуи. Но если это человек, у которого никого нет в городе, но которого хотят выручить из беды, то сначала приходится проводить подготовительную работу, — пленный должен знать того человека, который о нем хлопочет. Однако и в этом случае, как уверял Володя, ничего сложного. Жители Велиславля часто приходят к лагерю и высматривают: не окажется ли вдруг за проволокой кто-нибудь из своих, о ком давно уже не было никаких вестей. Вот в такие дни и происходит знакомство «родственников». Остальное же — простые формальности.
— И многих уже удалось освободить? — поинтересовалась Валя.
— Ну… как много? — Володя пожал плечами. — По-моему, даже если всех освободить, так и то будет мало.
Однако он знает, что семья Лучкиных освободила таким образом своего сына, лейтенанта, попавшего в плен под Ельней. Вместе с Лучкиным удалось вырваться из лагеря еще кое-кому — для них в городе подыскали «родственников». Люди эти измучены, говорил Володя, им необходимо отдохнуть, немного прийти в себя. Ожидать от них какой-либо практической пользы сейчас нельзя.
Взглянув на девушку сбоку, Володя спросил ее об отце — что, до сих пор от него нет никаких вестей? Валя медленно покачала головой. Она сказала, что хочет сходить на Взгорье — вдруг он там?
— Попробуй, — одобрил Володя.
— Я думаю, — сказала Валя, — если бы что… так он как-нибудь уж дал бы о себе знать. Ведь правда?
О судьбе отца она думала много, представляла его раненым, покалеченным, но почему-то ни разу не допустила мысли, что он может оказаться в плену. У нее это просто не укладывалось в голове. И сейчас она хотела получить подтверждение этому от человека, к которому прониклась безграничным доверием.
Володя согласился с ней. Он сказал, что если бы отец Вали оказался в плену даже тяжело раненным, то и в этом случае по «беспроволочному телеграфу» до родственников уже дошла бы хоть какая-нибудь весточка. Другое дело, что Валя, как выяснилось, не живет но старому адресу. А ведь отец не знает этого! Впрочем, поправился он тут же, если не сама Валя, то кто-нибудь из местных наверняка знал бы об ее отце. Во всяком случае он, Володя, знал бы. О таких вещах узнают быстро…
О лагере на Взгорье Володя знал страшные подробности. Прежде всего, там содержались не только военнопленные, но и рабочие-ополченцы, захваченные на рытье окопов. Всех заключенных в лагерь охранники обирают дочиста. Раздетые догола, разутые, люди мрут от холода, голода и болезней. В иные дни из лагеря на Воскресенское кладбище вывозят до 500 трупов.
В городе ходили зловещие слухи о коменданте лагеря Мюллере. Это был садист, палач-изобретатель. Однажды он велел подать подъемный кран. К длинному бревну охранники прикрепили двенадцать петель. Эти петли набросили на головы двенадцати пленным. Комендант подал знак, и подъемный кран вздернул на воздух бревно с двенадцатью русскими солдатами.
Как бы соревнуясь с комендантом в изощренности, один из лагерных охранников забавлялся тем, что подбирал пленных одного роста, выстраивал их друг к другу в затылок и затем простреливал всех одной пулей…
Впоследствии Валя несколько раз приходила на Взгорье. Огромный пустырь был окружен несколькими рядами колючей проволоки. Видны были вырытые землянки. Но основная масса заключенных продолжала находиться под открытым небом. Словно зловещий символ, торчал посреди лагеря высокий, грубо сколоченный крест. Жизнь на пустыре казалась вымершей, суетились лишь закутанные в грязное тряпье могильщики из похоронной команды.
Петлями, сделанными из обмоток, они тащили по осенней грязи трупы умерших…
Володя проводил Валю до выхода из парка. Здесь они расстались.
— Мы еще увидимся? — с надеждой спросила Валя, держа Володю за руку.
— Вообще-то парк не место для встреч, — сказал он.
— Приходи к нам, — тотчас пригласила Валя.
— Тоже не дело. Ты Раю Белову знала?
— Да так, немного…
— Помнишь, где она живет? Вот туда и приходи. И место надежное, и человек она надежный. Ну, пока, до скорого, — и он, скользя на подтаявших кочках, побежал вниз.
Спустившись, Володя оглянулся и помахал девушке рукой. Валя в ответ подняла руку. Володя хотел было уйти, однако посмотрел еще раз наверх и остановился. Одинокая девушка стояла на склоне горы и не опускала руки. Он улыбнулся и сделал ей знак: «Ну, чего ты? Иди. Уходи». Валя покачала головой: «Не пойду». Володя посторонился: по тротуару навстречу ему вразвалку шагали два патруля в белых нарукавниках полицаев. Валя видела, как полицаи придирчиво осмотрели Володю, затем взглянули на нее. Не найдя ничего подозрительного— дело понятное: парень прощается с девушкой после свидания в парке, — они, не меняя шага, скрылись за углом парикмахерской.
Дождавшись, когда полицаи уйдут, Володя снова замахал руками: «Что, мне подняться к тебе? Да?» Валя испуганно отказалась: «Что ты! Иди по своим делам», — взмахнула рукой и быстро пошла в обратную сторону. Ей было тяжело снова оставаться одной, но у Володи угадывались какие-то дела и она не хотела его задерживать. Если бы можно было, он не ушел бы так поспешно. Да и вообще, подумала она, осуждая себя, оккупированный город совсем неподходящее место для разных там… глупостей!
Простившись с Валей, молодой инженер вагоноремонтного завода Владимир Ольхов имел еще одну важную встречу — с врачом Татьяной Розовой. Валя не ошиблась, предполагая, что Володя спешит по каким-то тайным делам. Он в тот день едва не опоздал к условленному месту встречи — последний квартал Володя бежал со всех ног.
До войны Татьяна Розова работала в призывной комиссии Велиславльского военкомата. С ее помощью был создан подпольный склад медикаментов, который очень скоро понадобился собиравшимся в лесах народным мстителям. Татьяна сама установила связь с лесом и стала необходимым человеком для партизан. Легально она работала разъездным врачом, и это помогало ей бывать в самых отдаленных селах округи. Под видом больных к ней на прием приходили люди из леса, всякий раз она снабжала их сведениями, добытыми в поездках. А сведения становились все важней и интересней.
— Хальт! Папир! — окликали ее на дорожных контрольно-пропускных пунктах.
К остановившейся подводе лениво, вразвалку направлялся дежурный фельджандарм в форменном мундире с бархатным воротником. На груди его поблескивала большая медная бляха — отличительный знак полевой жандармерии. Татьяна спокойно доставала свой пропуск. Одного взгляда на пропуск обычно бывало достаточно, чтобы фельджандарм, махнув вознице рукой, разрешал ехать дальше.
Подвода трогалась, лошадь уныло плелась по разбитой дороге. В телеге, положив на колени сумочку со скудным запасом медикаментов, тряслась молодая женщина в платочке. Возница, управляющий лошадью, был угрюмый неразговорчивый человек, и Татьяна всю дорогу без помех размышляла о том, что видела и слышала. За осенние месяцы жизнь в округе сильно изменилась. Немецкие плакаты, обещавшие солидную награду за каждого пойманного или убитого партизана, появились совсем не случайно — леса, окружавшие город, дали приют сотням и тысячам людей. В числе их были мирные колхозники и горожане, взявшие в руки оружие, были среди них красноармейцы, командиры и политработники, разрозненными группами выходившие из окружения. В лесах с течением времени понемногу формировались боеспособные части, и силу их немцы с некоторых пор стали ощущать по внезапным и разрушительным ударам. Своей незаметной работой разведчика врач Татьяна Розова во многом облегчала вадачу народных мстителей: благодаря ее поездкам, благодаря ее наметанному глазу, партизаны узнавали наиболее уязвимые места врага и наносили свои удары там, где их совсем не ждали.
