на кроссовках.
– Правда?
– Правда.
И тут уж я не смог сдержать улыбку.
– Ладно.
Я загружал посудомойку после закрытия магазина, когда Лэндон подошел и обнял меня со спины.
– Папа поговорил с тобой? – спросил он.
– Ага.
– Надеюсь, ты согласился? Я сказал ему, что ты согласишься.
– Правда?
– Он вчера вечером поделился, что собирается предложить тебе работу.
Я закрыл дверцу посудомойки и повернулся к Лэндону.
– Все равно не верится.
– Почему?
Я пожал плечами.
– Не знаю.
Лэндон обвил руками мою шею.
– Ты справишься, даже не сомневайся.
– Спасибо.
Он поцеловал меня, и я поцеловал его в ответ. Потом я ткнулся носом ему в шею, и Лэндон хихикнул и вздохнул, когда я погладил его под подбородком тыльной стороной ладони.
– Мой парень, – прошептал он, и я улыбнулся ему в губы.
А Лэндон шагнул вперед, так что я оказался притиснут к посудомоечной машине. Она возмущенно пискнула, но мы не обратили внимания и продолжили целоваться. Я отводил бедра назад, чтобы не прижиматься к Лэндону и скрыть возбуждение. Ведь я сам недавно ему говорил, что не хочу торопиться.
Свет в магазине погас, и мистер Эдвардс крикнул, что пора расходиться.
Я все-таки успел еще раз поцеловать Лэндона, а он воспользовался случаем и быстро стиснул мой зад, прежде чем мы привели одежду в порядок и вышли вслед за мистером Эдвардсом через заднюю дверь.
Поездка домой на автобусе вышла довольно неловкой: мне пришлось все время держать сумку на коленях.
К моему возвращению папа уже разогрел ужин и заварил чай. Нас ждала серия из двух частей – «Невероятная причина» и «Не сдаваться», – и время поджимало.
Но я не мог сидеть спокойно и без конца прокручивал в голове события вечера.
– Дарий?
– Чего?
– Ты на меня злишься?
– Что? Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Ты какой-то тихий сегодня. И ногой дергаешь.
Я положил руку на колено, чтобы унять дрожь, и поставил серию на паузу.
– Извини. Просто на работе столько всего случилось. Мистер Эдвардс предложил мне постоянное место.
– Но это же здорово! – Папа притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Я так тобой горжусь. Почему ты сразу не сказал?
– Не знаю. Наверное, не успел переварить. И еще кое-что случилось.
– Что?
Нога снова пришла в движение, но я ее остановил.
– Теперь мы с Лэндоном официально встречаемся.
Папа откинулся на спинку дивана и внимательно на меня посмотрел.
– И что ты чувствуешь по этому поводу?
– Я рад. Очень рад.
– Прекрасно. Ты этого заслуживаешь.
– Спасибо, пап.
Я запустил сериал, и мы досмотрели эпизод, а я до самого конца держал руки на коленях, потому что не мог не думать о Лэндоне.
Мне срочно требовалось уединиться и «выпустить пар».
Обычно я «выпускал пар» перед сном, а иногда и по утрам, после пробежки. Ладно, я делал это каждое утро, если быть до конца честным.
С тех пор как доктор Хоуэлл выписал мне новое лекарство, мое сексуальное желание словно переключилось с импульсного на варп-двигатель.
Интересно, у других парней тоже так?
А у Лэндона?
Еще мне не давал покоя вопрос: почему я представлял, как Лэндон ко мне прикасается, когда мастурбировал, и цепенел, когда он пытался залезть ко мне в штаны в реальной жизни.
Но это же нормально.
Да?
В субботу утром, вместо того чтобы поспать подольше, я проснулся, разбуженный восхитительным запахом булочек с корицей.
В иерархии завтраков только булочки с корицей превосходили бекон.
Я схватил с пола худи, натянул вчерашние спортивные штаны и помчался туда, куда вел меня наполненный слюной рот. Булочки с корицей могли означать только одно: бабушки приехали.
Как и ожидалось, бабуля стояла у раковины и драила сковородку, которую папа вчера оставил отмокать, а бабушка наполняла чайник.
Я негромко кашлянул.
– Доброе утро.
Бабушка тут же обернулась.
– Доброе, Дарий.
Мелани Келлнер была женщиной высокой, ростом почти метр восемьдесят, с небесно-голубыми глазами и стрижкой-пикси на седых волосах. Очки в прозрачной оправе она отодвинула на лоб, но сейчас вернула на место, чтобы смерить меня внимательным взглядом.
– Ты подрос.
– Вроде да.
Бабуля выглянула из-за ее плеча.
– И наконец постригся.
Я почесал затылок.
– Ага.
Бабуля вернулась к мытью посуды, а я подошел поцеловать ее в щеку. Бабуля была выше бабушки, но буквально на пару сантиметров. Волосы у нее были ниже плеч, светло-каштанового оттенка с проблесками седины. А глаза тоже голубые, но темнее, ближе к папиным. И тевтонскую челюсть папа явно унаследовал от нее.
Я поцеловал бабушку и неловко приобнял ее сбоку.
Это был единственный вид объятий, который практиковали бабушка с бабулей.
– Да у тебя тут целая коллекция, – заметила бабушка, оглядывая мой шкафчик с запасами чая. Он был битком набит жестянками, мешочками и стеклянными банками. И это не считая большой банки персидского чая, которую мы держали на кухонном столе, потому что в шкафчик она не влезала. – Есть что-нибудь новенькое?
– Вот. – Я вытащил стеклянную банку с одноплантационным ассамом. – Очень приятный бодрящий вкус.
Бабушка открутила крышку и принюхалась.
– Хм. Булочки с корицей почти готовы.
– А где Стивен? – спросила бабуля. Сполоснув кастрюлю, она вытащила затычку, чтобы слить воду. – И твоя мама с Лале?
– По выходным папа дает маме выспаться.
– Хм.
Но стоило мне это сказать, как на кухню вошла мама, уже одетая для работы.
Я ужасно не любил, когда она работала на выходных.
– Пахнет восхитительно, – сказала мама, целуя бабушку и бабулю. – Оставите мне хоть одну булочку?
– Обязательно, – пообещала бабуля.
Уже направляясь к двери, мама поцеловала меня в лоб.
– Хорошо проведи время с бабушками.
– Постараюсь. Спасибо.
Пока я готовил чайник для ассама, вниз спустилась Лале. Держу пари, ее тоже выманил из кровати сводящий с ума аромат свежей выпечки.
– Лале, поможешь полить их глазурью? – спросила бабушка и протянула моей сестре пластиковую баночку.
– Да.
При помощи вилки Лале украсила белыми зигзагами глазури сдобные булочки, теснившиеся в круглой сковороде. Я тем временем накрыл стол на пятерых.
– Надеюсь, твой папа уже встал? – сказала бабушка.
– Я принимал душ, – отозвался папа, возникший на пороге кухни. Он был одет в синие спортивные штаны и фирменную серую футболку «Келлнер и Ньютон». Короткие мокрые волосы пребывали в беспорядке. Обычно папа аккуратно расчесывал их и делал идеальный косой пробор, но это было до того, как они с мамой решили сгореть на работе.
– Ты включил вытяжку? – поинтересовалась бабуля. – Мы хотели после завтрака прибраться в ванных.
– Это совершенно необязательно, Линда.
Папа всегда звал бабулю по имени.
– Ну кто-то же должен этим заняться.
Папа прочистил горло и положил ладонь мне на макушку.
– Кто проголодался?
После завтрака я
