заказала с нее несколько копий.
И вот, пакет со снимками лежал в ранце, и нынче вся компания оценит как она позировала бирюзовом бикини и набедренной повязке того же цвета, возлежа у самой кромки прозрачной воды. Неординарное будет зрелище! Лиат, несомненно, лопнет от зависти, рассыпаясь в комплиментах. Шели и ее парень Хен наверняка начнут со смехом разбирать по кусочкам ее купальник, артистичное выраженье лица и позу. Шахар просто поглядит и с присущей ему сдержанностью скажет: "красиво! ", зато потом, наедине, когда она преподнесет ему одну из копий в подарок, он выскажет ей свое восхищение другим способом. Что же касалось Одеда, этого «лопуха» и скромника, то о его реакции Галь даже не задумывалась, хотя была уверена, что снимок ему понравится. Ведь иначе и быть не могло! И, в предвкушении своего маленького триумфа, Галь широко улыбалась довольной улыбкой.
Чем было ближе к школе, тем сонливость девушки все больше проходила. Она радовалась скорой встрече с любимыми друзьями, и для них подводила сейчас, в душном транспорте, глаза, ресницы, красила губы, причесывалась. Ей хотелось войти в класс, как всегда, неотразимой. Возможно, это даже хорошо, что она немного задерживается – ведь они, все пятеро, вероятно, уже будут в сборе, в ожидании ее одной. Ждать ее, бесспорно, будет также и место в классе: в заднем ряду рядом с Лиат, по многолетней традиции, которую не смог изменить даже Шахар. А впереди их ожидал целый учебный год, – последний школьный год, – который непременно будет для них жарким, как сегодняшняя погода, и незабываемым, как самые страстные мгновения жизни.
* * *
Первым, кого Лиат Ярив встретила, подходя к школе, был Одед Гоэль, член их компании. Она еще издалека заметила его высокую, худощавую, темноволосую фигуру и окликнула. Друзья расцеловались и вместе пересекли широкий школьный двор, напоминавший в этот ранний час муравейник, либо, судя по своему громкому и монотонному гулу, пчелиное гнездо.
Все эти школьники, что сейчас сновали здесь с ранцами наперевес и со смехом и визгами бросались в объятия друг другу, радовались вовсе не началу учебы, а возобновлению регулярного, в течении года, общению друг с другом. Лиат с Одедом не были исключением. По дороге в класс они оживленно беседовали.
– Почему ты сегодня без Галь? – вдруг заметил Одед, вертя головой по сторонам. – Разве вы не договаривались приехать вместе?
– Я была бы рада, – ответила Лиат, жившая всего в двух кварталах от подруги, – но Шахар вчера вернулся, и она помчалась к нему. Возможно, даже и заночевала у него. Я позвонила ей в одиннадцатом часу, а ее еще не было дома.
– Ясно…
Проницательная девушка отлично знала, почему Одед и сегодня спросил о ее подруге. Пожалуй, от нее одной не ускользали те выразительные взгляды, которые он украдкой посылал в сторону Галь уже несколько лет. Судя по тому, сколько боли, мольбы и смиренья было в этих коротких взглядах, Лиат не стоило труда понять, что этот застенчивый по своей натуре парень был безответно влюблен в Галь, но не смел заикнуться ей о чувствах, которые к ней испытывал. С давних пор она наблюдала за игрой выражений его тонкого лица с правильными чертами и флегматичными медовыми глазами: как оно вспыхивало подчеркнутой веселостью при общении с парой их общих друзей, Галь и Шахаром, и как вновь становилось непередаваемо печальным наедине с собой.
Сперва Лиат не понимала, почему Одед так и не решался бороться за свою любовь, но вскоре ей стало ясно: как по-настоящему честный человек, он никогда не стал бы отбивать возлюбленную у другого, тем более, что тот другой был его собственным товарищем, а отдалиться от компании он не смог бы из-за той же Галь.
Лиат, низенькую хрупкую девушку со слащавым выражением неказистого пухлого лица, с длинными ломанными прядями черных волос и острым, испытующим взглядом узких черных глаз, в общем, трогали переживания этого парня. Но было бессмысленно кормить его постными утешениями. В сущности, она понятия не имела, спала ли Галь этой ночью у Шахара или вернулась домой. Но такова была ее тактика: бросать собеседнику объемные фразы, несущие какую-то информацию, или наводящие, колкие и даже провокационные вопросы, как охотник бросает приманку для дичи. Благодаря своему особому дару понимать даже невысказанное, таким образом она зрила в корень всех своих знакомых. Вот и теперь она говорила таким тоном, словно речь шла о пространных вещах, а Одед, уверенный в непроницаемости своей маски, все безропотно проглотил.
Все-таки Лиат почувствовала себя немного виноватой перед бедным мальчиком и сменила тему.
– Как хорошо, что мы пришли заблаговременно, – бойко заговорила она снова. – Народ еще только собирается.
Коридор, по которому они шли, выглядел словно фойе театра в час, когда публика собирается. Здесь не царил такой же радостный хаос, как во дворе. Ученики, группами и по одиночке, отыскивали среди десятков дверей свои классы, занимали в них места. Некоторые раскладывали свои вещи и на соседних партах, занимая их для друзей.
– А по-моему, все наши уже в сборе, – возразил Одед.
– Тем лучше, – подхватила девушка. – Представь себе, что мы – актеры, и что наши зрители ждут нас.
– Фантазерка! – рассмеялся Одед.
– Я серьезно! – горячо воскликнула Лиат. – Вот и ты представь себе наступивший учебный год заключительным актом долгой драмы о нашей неразлучной шестерке, в которой тебе, дорогой, уготована не последняя роль.
– И каким же будет этот заключительный акт? – ухмыляясь, спросил юноша, подыгрывая ей.
– Поживем – увидим, – лукаво ответила Лиат. – А пока – приготовься! Вот он, наш выход!
И они переступили порог их наконец-то найденного класса, где закладывало уши от грохота переносимых стульев, сдвигаемых столов и скрипа мела по доске, которую, в честь начала года, расписывало несколько учениц.
Тут же им на шею бросилась, оторвавшись от группы девчонок, Шели Ядид, а за нею и Хен Шломи, ее ухажер, который был тут как тут. Они расцеловали обоих друзей так шустро, что те не сразу сообразили, что происходит.
Шели была худой, загорелой, крашенной блондинкой с длинными прямыми волосами и продолговатым подвижным лицом, на котором большие карие глаза горели как два угля – этакий дьяволенок в ангельском обличии. Хен, родственная душа девушки, как нельзя лучше подходил ей и внешне. Из-под черной кепки с козырьком, которую он зачем-то натянул, выбивались непокорные рыжие локоны, и на широком, веснущатом, улыбчивом лице зеленые глаза глядели задорно и весело. Высокий, плечистый, но немного сутулый, он представлял собой тип современного донжуана. Долгое время он так себя и вел, и лишь незадолго до сегодняшнего дня приобрел постоянство с красоткой Шели, которая так же не отличалась скромностью.
– Ага, значит, мы ждем теперь только нашу сладкую парочку? – воскликнул
