Макдланда в порыве ее откровенности и желании донести до любезного внимания почтенной публики правду о сыне.
Публикатор со своей стороны со всем возможным тщанием и искренностью гарантирует непременную точность записанного, хотя и повествовательно обработанного, предлагая почтенной публике эту историю от третьего лица, впрочем, надеясь на снисхождение читателей, если нечто покажется им необычным и противоречивым, ибо изложенное есть токмо как можно более точная фиксация произнесенного госпожой Давиной Макланда)
У Давины Макланда не было проблем с беременностью.
Будто и нет никакого плода: перед самыми родами легко ходила с большим животом, как толстая молодая баба несет свое толстое брюхо, уткой переваливаясь с боку на бок. До последнего выгоняла на выпас стадо, будучи при этом улыбчивой.
Только вот улыбка эта как-то… зловеще змеилась по ее челу. Никто не становился веселее, когда Давина улыбалась, а даже наоборот: каждый ежился, сутулился и думал: "Лучше бы ты не лыбилась, сучка…"
Пастушка Давина Макланда пасла овец своего хозяина – Сида Маклауда из клана Маклаудов.
Оставшись круглой сиротой, выжила чудом, не иначе как Провидение спасло ее. Еще младенцем осталась на этом свете одна: шайка убийц "Безлунного Керка" не оставляла в живых никого. Они всегда приходили с темнотой, всегда в безлунную ночь, когда небо в тучах. Или когда новолуние. Убивали всех, кого можно убить и забирали все, что можно увезти с собой верхом на лошадях.
Отец Давины Дуглас Макланда служил рыцарем в войске графа Моррея, Джеймса Стюарта, так рассказывал ее опекун Коннор Маклауд.
Коннор Маклауд и Дуглас Макланда не только друзья, но и дальние родственники. Вместе воевали против католиков Марии Стюарт под знаменами будущего короля Якова Шестого. Защищая юного короля, отец Давины получил тяжелое ранение и потом уже никогда не мог вернуться на службу шотландского королевского дома: правая рука отсохла окончательно.
Спустя два месяца после рождения Давины произошла роковая трагедия. Та ночь подвела жирную черту под родом Макланда: Безлунный Керк вырезал не только всю семью, но всех слуг, всех детей, даже собак.
И хоть Безлунный Керк не оставлял на этом свете никого и никогда, тут у него промашка вышла: маленькая Давина непонятным образом осталась жива: ее прокололи кинжалом, но лезвие попало в золотое сечение, не задев ни одного жизненно важного органа младенца, а кровь как-то быстро запеклась на ране и не вытекала.
По крайней мере, именно так потом излагал девочке преподобный Джозеф Пристли, пресвитер их церкви. За неделю перед ужасной трагедией той безлунной ночью пастор записал новорожденную Давину Макланда в своей церковной книге.
На причастии преподобный Джозеф со слезами на глазах, в деталях рассказывал юной Давине как сам господь заступился за нее. Приводил параллели – библейские тексты про избиение младенцев и счастливое спасение одного из них. Трогал место под левым плечом девочки, пытаясь нащупать шрам от кинжала, но шрам чудесным образом отсутствовал. Рана затянулась так, что не осталось следа.
Давина не придавала значения рассказам старого пастора, мало ли чего не на фантазирует этот трясущийся, выживший из ума похотливый слизняк? Девочки ее возраста рассказывали, что он их тоже щупал.
Но про раны больше никому не рассказывал, только Давине.
А вообще Давину Макланда считали злой дурочкой, ибо она никогда не говорила того, что хотят от нее услышать. Девочка чуть-чуть, самую малость косила глазами, отчего дразнил каждый, кто ее не знал, называя косоглазой дурочкой.
Когда узнавал получше, дразнить тотчас же переставал. Если кто-то из детей пытался ее оскорбить или ударить, Давина молнией бросалась на обидчика, а это не всегда были мальчики или парни. Девочки тоже. Не издавая ни звука, впивалась когтями в лицо, и перепуганный обидчик быстро ретировался, выпучивая глаза от страха.
Коннор Маклауд сначала воспитывал Давину вместе со своими детьми, но после того как сиротка едва не придушила его старшего сына, счел за благо удалить девочку из дому, послав на ферму младшего брата пасти овец.
Друм, будучи старше Давины на четыре года, пытался установить свою власть над неразговорчивой дурочкой.
Однажды подросток, будучи в шаловливом настроении смеялся, называл ее приживалкой и выродком. Со стороны казалось, что она даже не слушает. Молчала и уходила. Но Друм не отставал, преследовал Давину.
Все более уверяясь в своем превосходстве, проказник схватил семилетнюю девочку за волосы, желая поставить ее на колени перед ним, но маленький беззвучный зверек ловко вырвался, оставив в руке Друма порядочный клок своих волос.
Потом случилось нечто невообразимо странное: на расстоянии двух вытянутых рук Давина резко дернула головой в сторону подростка, а тот мгновенно рухнул на пол.
Худосочная девочка так же беззвучно прыгнула на обидчика сверху и принялась душить. В этот момент, услышав крики ужаса, вбежала в комнату Лиана, мать Друма, с большим трудом оторвала Давину.
К удивлению всех домочадцев, у девочки оказались железные пальцы, синяки потом долго не сходили с горла Друма, на шее остались два небольших шрама от ногтей. Всю жизнь потом Друм иногда, когда нервничал, странно вытягивал голову вправо и вверх, будто старался поставить на место какие-то жилы в его шейных мускулах. Вероятно, девочка все же повредила что-то у проказника.
Лиана в слезах потребовала от мужа убрать из дома это страшное чудовище, что Коннор, скрепя сердце, потом и сделал.
Очень не хотел.
Очень. Но есть одна древняя мужская проблема: женские истерики часто убеждают мужчин сильнее, чем все мечи мира, вместе взятые.
Что правда, то правда: Давина обладала каким-то гипнотическим взглядом, у мужчин иногда холодело внутри и дыхание останавливалось. Ужас перед маленькой тигрицей, способной мановением пальца остановить даже пса, становился серьезной проблемой для каждого, кто с ней соприкасался. Собаки и правда ее боялись, причем все в округе, исключение – ее колли Патч, с которым пасла овец. Патч – веселый и бесшабашный, беспрекословно подчинялся хозяйке. Понимал ее даже не с полуслова, с полувзгляда. Временами казалось, что Патч не собака, а человек. Но человек – только с Давиной.
Впрочем, скорее наоборот: иные поговаривали, что Давина Макланда не столько девица, сколько волчица.
Самая большая в округе и самая страшная собака, громадный волкодав Коннора Маклауда Грэй виновато поджимал хвост, когда усматривал худую и бледную девочку, с хлыстом бредущую по каменистой дороге. Патч же при виде грозного Грэя моментально прижимался к ногам хозяйки, поминутно заглядывая в глаза девочки, как бы ища защиты, но Давина только улыбалась и трепала своего верного пса по холке.
Глупый и грубый Грег Азинс однажды пьяным шел домой и повстречал пастушку Давину. Грег работал на их ферме стригуном, стриг овечью шерсть.
Пьяные мужчины часто умножают свою глупость.
Грег в силу изначально скудных умственных даров, отпущенных природой, никогда не думал о последствиях своих поступков.
Облапал Давину, хохоча беспричинно,
