пепел к реке. Когда Татинелли пошла взглянуть на Майка, тот был горячим на ощупь. Капли пота усеяли бледный лоб, словно роса на листьях. Он беспокойно обвел глазами комнату, не понимая, где он и который теперь час.
– Мы дали тебе выспаться. Пора идти к реке развеять пепел.
– Сейчас встану.
Майк попытался скинуть одеяло, но его одолел приступ влажного кашля.
– Не вставай. Это можно отложить, – тихо сказала она, не в силах скрыть беспокойство.
Он взял предложенную ею бутылку воды.
– Нет, идите. Это очень важно. Для тебя и Рианнон. Должно быть, я что-то подхватил в самолете. Дай мне мою аптечку. Мне просто нужно еще немного отдохнуть.
Татинелли с минуту наблюдала за ним. Майк выглядел немного бледным. Но она была с ним всю ночь. Почему она не заразилась? Или другие?
– Ты уверен?
Он сжал ей руку.
– Абсолютно.
Остальные уже забрались в машину. Татинелли села впереди, вцепившись в урну с прахом своего отца. При свете дня город казался ярче, оживленнее. Деловые женщины быстро шагали на удобных каблуках. Толпы студентов, все в форме, толпились в крошечных киберкафе и магазинах. Мужчины, женщины и дети шныряли в пробках, продавая все – от бутылок воды до жевательной резинки и зарядных устройств для телефонов, связок зеленых апельсинов и пакетов засахаренного попкорна. В парках били фонтаны, и, когда они проезжали мимо памятника Гуаясу и Киль, Татинелли не могла не вспомнить их историю. Трагическую. Грустную. Она вспомнила о Майке, лежавшем в постели, и крепче прижала к себе отцовскую урну.
Микроавтобус свернул на мощеную дорогу, ведущую к реке. Вокруг стояли обветшавшие дома с темными заколоченными окнами. Команда геодезистов наблюдала, как они проезжают мимо, и Ана Крус, не останавливаясь, просто помахала им рукой. Татинелли попыталась представить себе свою бабушку, бегущую по этой немощеной дороге. Орхидею с высоко поднятой головой. И дерзкими полуночными глазами. Она подумала, что, когда эти дома снесут и построят новые, эта дорога, возможно, исчезнет, а вместе с ней исчезнет еще одна часть бабушкиной жизни.
Они припарковались как можно ближе к реке, и, когда они вышли из машины, к ним подкрались местные детишки, показывавшие на бутоны роз, которые всегда вызывали острое любопытство. Хефита тут же напустилась на малышей, и те разбежались, но стали наблюдать за ними издали. Затем приблизились другие люди, которые узнали Ану Крус и хотели пожать руку родственникам Орхидеи. Татинелли не понимала всего, что они говорили, но у нее потеплело на сердце, и она улыбнулась, услышав, как незнакомцы повторяют слово: «Орхидея!» Одна из женщин средних лет широко улыбнулась.
– Она всегда приносила нам рыбу, чтобы нам было что поесть.
Удивительно было узнавать эти подробности об их бабушке, словно ее потомкам сначала нужно было услышать достаточно рассказов и воспоминаний, увидеть достаточно улыбок, чтобы потом собрать воедино фрагменты жизни Божественной Орхидеи Монтойи.
Они снова тронулись в путь, и местные жители распрощались с ними, произнося молитвы и добрые пожелания. Когда они приблизилась к шаткому пирсу, Татинелли крепко взяла Рианнон за руку. На воде качались ржавые лодки и деревянные баржи, больше походившие на обломки судов. Покрытые водорослями рыболовные сети валялись в грязи. Земля была усеяна бутылками, банками и битым стеклом. Однако вид на далекий яркий горизонт и широкую реку был прекрасен.
– В воде живет чудище, – шепнула Рианнон Рею, который погладил ее по голове и сказал:
– Хорошо, малышка.
Татинелли вспомнила, как отец впервые взял ее на рыбалку. Он играл свои старые песни и мечтал о том, как однажды научится ходить под парусом, под настоящим парусом. В отличие от других детей Орхидеи, сердце Феликса Монтойи не принадлежало земле, однако ему не удалось осуществить свою мечту. По крайней мере, при жизни. Отец подарил ей столько любви. Он научил ее ловить рыбу, быть терпеливой. Научил, что главное в жизни – любовь. И когда она ее найдет, ей следует, как и при ловле рыбы, ее вытянуть, сматывая леску, не спешить и крепко держать. Когда Татинелли ушла из дома совсем юной и сразу завела семью, отец лишь напомнил ей, что только она себе хозяйка. Она почтит его память, передав это Рианнон. Слезы текли по ее щекам и капали на пирс.
– Здесь Орхидея ловила рыбу в детстве, – сказала Ана Крус.
Рианнон сжала руку матери.
– Можно начинать. Дедушка говорит, что готов к плаванью.
Когда ее семья, старая и новая, собралась вокруг, Татинелли открыла урну. Она опрокинула ее над водой, вернув своего отца в место, где он никогда не бывал, но с которым был связан через мать. Он был ее частью, пытавшейся вернуться. Они смотрели, как течет река. Серебристая рыбка выпрыгнула из воды, и Татинелли поняла, что Феликс Монтойя сказал свое последнее «прощай».
20. Прорицательница, которая никогда не ошибается, хотя и не всегда права
Агустина Нарваес предсказывала судьбу не потому, что думала, что ей поверят. Она была обременена способностью читать небеса, расшифровывать шепот планет, когда он касался людских дел. Агустине это никогда не нравилось, но она, как никто другой, понимала: независимо от того, чтó люди считают правдой, она всегда сумеет заработать себе на жизнь, не ложась на спину. Не то чтобы она смотрела свысока на тех, кто этим занимался, но после долгих лет наблюдений за матерью, зарабатывавшей этим на рубеже веков, Агустина поняла, как пагубно это сказывается на теле и духе.
Родители Агустины бежали из Малаги в разгар нашествия филлоксеры на виноградники. Не имея больше возможности производить вино, они искали убежища в нескольких южноамериканских городах, пока не оказались в Сантьяго, Чили.
Ее собственный путь привел ее в Медельин, Колумбия, где она стала ждать небесного знака. Когда мальчик найдет упавшую звезду, тем самым положив начало ее новому приключению.
Она не желала правоты. Не всегда. Когда она встретила Орхидею Монтойя, то увидела шепот девушки, хотевший стать криком. Она возненавидела ее будущее, открывшееся ей, но еще больше всего то, что бессильна ему помешать. Но Агустине захотелось по возможности избавить ее от душевной боли.
Здесь и кроется проблема сближения с людьми, если ты обременен магическим даром. Ты хочешь им помочь. Спасти их. Хочешь все исправить, потому что именно этим ты и должен заниматься, если у тебя добрые намерения.
Когда «Феерическая Феерия Лондоньо» прокатилась по Восточной Европе, Агустине захотелось всего лишь помешать Орхидее совершить ошибку, которая изменит ход ее жизни. Девочка и без того родилась в космическом водовороте невезения. Не стоило впутывать сюда Боливара Лондоньо III. С другой стороны, Агустина знала, что лучше не пытаться изменить судьбу. Она видела, что так или иначе все они окажутся по уши в дерьме.
Перед началом турне по Нидерландам Агустина и Мирабелла устроили Орхидее примерку нового костюма
