– бутона, расцветающего в лучах прожектора. Идея этого костюма родилась в голове у Боливара и просто выплеснулась из его красивой головы. А художники-постановщики создали роскошное, невиданное доселе платье. Как только Агустина с Орхидеей остались одни, гадалка воспользовалась случаем. Она не собиралась менять судьбу. Глупцы не раз пытались это сделать и потерпели неудачу. Но она не видела ничего плохого в предупреждении.
– Береги себя, Орхидея, – сказала Агустина. – Защити свое сердце от ненадежных вещей.
Орхидея рассмеялась своим заразительным смехом, ухватившись за тонкую ткань платья.
– Ты говоришь очень странные вещи, Агустина.
– Но я никогда не ошибаюсь.
Она постучала по вздернутому круглому носу девушки в надежде, что та ее послушается.
* * *
И, конечно, Орхидея не послушалась. Она влюбилась в Боливара Лондоньо, как море влюбляется в шторм. Семь месяцев спустя после начала их романа она была уверена, что ее мать ошиблась. Что ее невезение осталось в Эквадоре. После первого выступления в Амстердаме Орхидея с девочками собирались вечером погулять. Но слова Агустины словно пронзили ее насквозь. Защити свое сердце от ненадежных вещей. Она оставила людей, причинивших ей боль, позади. Для чего ей защищаться от Боливара, если он самый сильный мужчина из всех, кого она знала, не считая нынешнего Силача из «Феерической Феерии Лондоньо»? Боливар души в ней не чаял. Проводил с ней каждую свободную минуту. Покупал ей платья и меха. Заставлял ее сердце чувствовать себя крошечным пузырьком в холодной бутылке шампанского. Он дал ей новое имя и напечатал афиши с ее лицом. Ее, Божественной Орхидеи.
И все же ее охватило беспокойство. Она отказалась от ужина с друзьями, дав слово присоединиться к ним в пабе позже, и вернулась в отель в поисках Боливара. Когда он открыл дверь, он, вероятно, ожидал увидеть официанта, потому что в его пальцах была сложенная купюра. Когда до него дошло, что на пороге стоит Орхидея, он сунул бумажку в карман халата. Он преградил ей вход и запахнул халат, но она успела увидеть его обнаженное тело с красными следами от поцелуев.
– Mi divina [38], – произнес он странным высоким голосом. В его голубых глазах зажглась паника. – Ты сказала, что идешь сегодня вечером на шоу.
Несколько женских голосов окликнули его по имени. Ей не нужно было их видеть. Прежде чем он успел дотянуться до нее, чтобы умолять его простить, не оставлять его, она убежала. Она неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, резкий стук ее каблуков эхом отдавался в коридоре. Когда она, наконец, остановилась, то поняла, что находится в подвале отеля.
И тогда она его услышала. Оглушительный грохот. Один раз. Два. Затем слова, прошуршавшие по коже:
– Найди… меня.
Однажды она уже их слышала.
Она торопливо завернула за угол. У двери маячила неясная фигура – Лучо, единственным делом которого было охранять груз. Что еще скрывается за этой дверью? Он был почти восьми футов ростом, а его предки родом из всех уголков Колумбии. Его отец служил охранником у Боливара II, а он сам – охранник Боливара III. Лучо был слеп на один глаз, и у него был шрам от драки, едва не стоившей ему обоих. Когда он понял, что это она, то поднялся со стула, на котором обычно сидел часами.
– Орхидея? Что ты здесь делаешь? – спросил он; в его голосе слышалось беспокойство.
Лучо охранял Боливара, и Орхидея поняла, что он наверняка все знает. Наверняка все все знают. Защити свое сердце от ненадежных вещей. Но как ей защититься от самой себя?
Она, глубоко вздохнув, изобразила беспокойство в голосе.
– Я просто не могу найти Боливара. Ты его видел?
Он почесал свою черную бороду и отвел глаза, чтобы солгать.
– Не так давно. Я передам, что ты его ищешь.
– Не беспокойся, – сказала она. – Какая же я глупая! Ищу его везде, кроме его комнаты…
– Подожди! – Тяжелый баритон Лучо был похож на удар в живот. – Я поищу его. Подожди, только не здесь, а то холодно.
– Спасибо. – Она попыталась обнять его, но он быстро отодвинулся, словно боялся прикоснуться к ней, потому что она принадлежит другому.
Орхидея плотнее закуталась в меха и последовала за Лучо до самого лобби-бара. Но как только Лучо отвернулся, вернулась вниз, в подвал. Из дверной щели вырвалась вспышка света.
«Найди меня», – сказал когда-то голос. Сегодня она снова услышала эти слова. Орхидея задумалась, не ошиблась ли она. Это был не Боливар и не кто-то из цирка, который ей предстояло найти той ночью, много месяцев назад. Это был Живая Звезда. Но почему? Чего он от нее хочет? Она вытащила ключ, который стащила у Лучо, обняв его, и повернула ключ в замке. Внутри громоздились чемоданы и ящики. Львица, лошади и собаки содержались во дворе, а сюда мог заходить только Боливар.
В железной клетке стояла фигура, сотканная из света. Она видела ее на каждом представлении, каждый вечер, издалека. Трюк, подумала она сначала. Теперь она изумленно смотрела на него. В свете фонаря она различила его глаза. Сверкавшие, как завихрения галактики, пойманной в ловушку его радужки. Единственная его черта, которую он ей открыл.
– Ты нашла меня, – повторил он, и его голос был похож на призрачный звук органа.
Она приблизилась.
– Чего ты хочешь от меня?
– Помощи.
Она подошла еще ближе. Обхватила рукой холодный железный прут. В этом сиянии она увидела, что он обнажен. Ему холодно? Не успела она моргнуть, как он оказался перед ней. Его ладонь на ее ладони, сжимающей железный прут. Она заставила себя не закричать, не отпрыгнуть назад.
– Что я могу сделать? – спросила Орхидея. – Я никто.
– Тебе и не нужно кем-то быть. Я услышал твое желание издалека. Потому и позвал тебя.
Она покачала головой.
– Я никогда не загадывала желаний.
– Ты не произносила его, но оно жило в твоем сердце. И в сердце Боливара тоже. Я знал, что его настоящая любовь вызволит меня отсюда.
Она подумала о Боливаре. Ее Боливар наверху, в комнате, полной женщин. В ее воображении каждый раз, когда она представляла комнату, их там становилось все больше. Она нашла в себе мужество рассмеяться.
– Я не его настоящая любовь.
– Настоящая. – Свет вокруг него пульсировал. – И это, пожалуй, самое ужасное во всем этом.
– Но, если я его настоящая любовь, зачем мне тебя слушать?
– Потому что я могу дать тебе то, чего он дать не в силах, – ответил Живая Звезда, позволив словам повиснуть между ними. – Моя свобода в обмен на мою силу.
Она почувствовала запах гари, затем перевела взгляд вниз – это его кожа зашипела, соприкоснувшись с железом, – но проглотила крик, который рос внутри. И тут дверь подвала распахнулась.
– Тебе сюда нельзя! – Лучо, задыхаясь, ворвался внутрь. – Босс хочет тебя видеть.
Возможно, Орхидея родилась невезучей, бедной, внебрачной дочерью, но рождена она была не для того, чтобы
