Буквально через два дня мне позвонили из Эдинбурга и сказали голосом Хэмфри Богарта, что у них вышла незадача с госпожой Максимовой. Госпожа Максимова передумала. И просила больше ее не беспокоить.
Мне иногда хочется треснуть госпожу Максимову по башке. Ну кто так разговаривает с людьми? Сказала бы, что ей надо подумать, глядишь, мне было бы поспокойнее. Но нет, госпожа Максимова у нас образец кристальной честности и несгибаемой воли. Для госпожи Максимовой практически все вокруг — ниже ее достоинства.
«Чего ты завелся? — удивляется Юлька в моем очередном сне. — Ты и сам не лучше...»
* * *
...Итак, у нас опять зима. Антракт.
Свет гаснет. Я два дня пила в буфете.
Что делать, брат, у нас одно и то же,
Хоть пьеса, хоть антракт:
«Мне скучно, бес. Я гибну, донна Анна!
Офелия, о нимфа, помяни
Меня стаканом водки с черным хлебом...»
Как скучно, бес! Слова одни и те же,
Сплошное déjà vu, тоска... Я лучше
Пристроюсь с краю сцены под софитом,
Пришью три колокольчика к костюму —
Пускай себе звенят...
* * *
Суньцзы сказал:
«Стратегия ведения войны такова: не полагайся на то, что враг не придет, полагайся на средства, которыми располагаешь, чтобы принять его. Не полагайся на то, что враг не нападет, полагайся на то, чтобы наши позиции были неуязвимы для нападения».
* * *
...Зашел вчера ко мне в гости Франсуа. Потребовал чаю. Немедленно. Я вообще стремительна, как ты знаешь, а в субботу вечером эта моя черта характера обостряется до невыносимости. Зато я ко всему подхожу очень обстоятельно. Для начала я провела коротенький опрос на предмет выяснения любимого чая. Потому что у меня три сорта, не считая зеленого и шиповника. Так это всё можно смешать в любой пропорции. А потом можно с сахаром, можно без сахара, а можно с мёдом. И сахар у меня есть обычный, а есть тростниковый.
Сама не знаю, как я дожила до такого позора — тростниковый сахар, тьфу, пакость какая!
В общем, на двадцатой минуте нашей светской беседы Франсуа явно собирался грязно выругаться, но его остановил мой ясный взор. Потому что больше вроде как не с чего ему было останавливаться. А мой ясный взор, как ты сам мне неоднократно пенял, — страшная сила. Им можно локомотивы на полном ходу тормозить. Жаль только, что за остановку локомотивов никто не хочет платить денег.
Ну вот, слово за слово, а чаю все нет. Франсуа выгодно отличается от всех моих знакомых выдержкой и хорошим воспитанием. Поэтому он меня не стукнул, а всего лишь сдержанно высказался в том смысле, что он уже понял: я начала новую прекрасную жизнь. Но, может, все-таки можно получить стакан чая? Из, скажем, пакетика.
Я еще раз посмотрела ясным взором — профилактически, просто у меня очень хорошо развита интуиция, я всегда чувствую, когда уже пора смотреть ясным взором, пока локомотив не разогнался до скорости, не совместимой со здравым смыслом, — и сообщила, что пакетиков у меня нет. Во всяком случае, с чаем. Так что придется ему определяться с рецептами, если, конечно, он не передумал пить чай. А то у меня есть сок манго. Четыре литра.
Франсуа что-то такое пробормотал, я не очень разобрала. Если взять за аксиому его ко мне искреннее расположение, то тогда выходит, что он увлекается садомазохизмом. Слово «выпороть», во всяком случае, вполне отчетливо звучало. В таком мечтательно-сослагательном наклонении.
Так я теперь думаю: может, мне собаку завести? Какую-нибудь огромную и злобную? Возьму ее с собой в Венецию. Сама оденусь Эвридикой, а собачку наряжу Цербером. А то смотрю я в зеркало и понимаю, что Офелия из меня никакая. То есть броситься в воду от несчастной любви я еще пока могу, но вот утонуть — вряд ли.
Да и какая разница, по большому счету, кто именно будет поминать тебя в своих святых молитвах?
Вообще, в этой истории про Эвридику много странного. Такое впечатление, что Орфею внезапно понравилась Персефона и он передумал жену забирать...
Хотя, конечно, Орфея немного оправдывает дурная наследственность...
* * *
Встретил сегодня Нельку в университете, повёл обедать. Такое впечатление, что она ест раз в месяц, когда я ее куда-нибудь приглашаю. Во всяком случае, еду она рассматривает очень подозрительно, вроде как и не помнит, что это такое прицепилось к вилке. И главное — зачем. Жуёт с отвращением, глотает с опаской. Зато достигла абсолютной прозрачности и невесомости.
Хочется накормить ее манной кашей с изюмом, но я пока что не нашел ни одного ресторана, где подают манную кашу.
«Юлька на меня кричит, — сказала Нель, закуривая третью сигарету за полчаса. — Говорит, что я пишу мало, зато редко. А звонить — так и совсем не звоню. Я пытаюсь оправдаться: мое институтское начальство еще пять лет назад диагностировало у меня социопатию в тяжелой форме. Раньше это хотя бы к друзьям не относилось, а сейчас вообще никого ни видеть не могу, ни слышать. На работе еще ничего, а как домой вернусь, так сразу телефон отключаю и дверь баррикадирую».
Я смеюсь: ну хорошо, в случае чего захвачу с собой веревочную лестницу.
Она замолкает, смотрит на меня какое-то время, потом растягивает губы в слабом подобии улыбки и вежливо говорит:
— Спасибо за прекрасный ужин. К сожалению, мне пора.
— Дверь баррикадировать? — уточняю я, чувствуя, как от злости у меня начинает темнеть в глазах.
Но она уже идет к выходу и не слышит. А если даже слышит, то мне об этом все равно никогда не узнать. Даже деньги успела оставить на столе. Я некоторое время борюсь с сильным желанием догнать ее и убить на месте,
