и мне нельзя тебя развращать…
— Вопрос только, кто кого развращает?
— Это даже не вопрос, так как я на все согласна… — она смеется.
— Но мне нравится твоя порочность…
— Санечка, когда ты должен увидеться со своим папой?
— В час дня.
— Так сейчас уже вечер!
— Ничего страшного.
— Какая я плохая, разбиваю все твои планы. Он надолго приехал?
— На три-четыре дня.
— Тебе здорово попадет от него?
— Как тебе сказать. Мы должны были сегодня поехать в институт, он поехал, наверно, один. Узнавать…
— Санечка, а тебя ж там уже вечность не было.
— Я знаю. Сегодня будет расправа Ивана Грозного с сыном.
— И все из-за меня. Ты видишь, я какая. Нет чтобы заставить тебя заниматься, я заставляю тебя…
— Ты даже такие слова знаешь? — я удивленно смотрю на нее.
Она смущена и неловко улыбается.
— Мало ли что знаешь и чему научат, только не все показываешь.
— Да, Наталья…
— Что, Санечка, очень плохая?..
— Наоборот, ты прекрасна! — Мы смеемся.
— Когда ты собираешься к нему поехать?
— Позже сегодня. Хочешь с ним познакомиться?
Она молчит.
— Наталья?
— Я не могу, Санечка… Я к шести должна быть дома.
— Почему?
— Я устала. Скандалы каждый день, он как тронулся. Я никогда этого в нем не подозревала. Каждый мой шаг выспрашивает, проверяет.
— А можно совсем не возвращаться?
— Саня, Саня, — она грустно умолкает. И долго царит мертвая тишина.
Часы тикают по радио полшестого. Она лежит, не двигаясь, и ее горячее тело согревает меня.
Я даже не хочу думать о папе и его посещении института.
— Наталья?
— Я знаю, Санечка, мне пора.
Она умолкает.
— Я хочу быть твоя, — она ложится под меня. Ее руки сжимают мою спину и скользят по ней. — Навсегда…
Я задыхаюсь.
Мы бредем медленно по улице. Она идет не спеша, крепко держась за мою руку.
— Санечка, я не хочу уходить от тебя.
— Я тоже, Наталья. Неужели это будет всегда…
— Саня, я ничего не могу поделать, не могу изменить у себя. Кто виноват, что раньше случается то, что должно случаться позже, и наоборот. Или, вообще, случаться не должно.
— Судьба виновата.
— А если бы ты не переехал в Москву и не встретил меня…
— Тогда бы жизнь моя была пуста. Да и вообще, я бы не знал тогда, что такое полна.
— Санечка, ты очень милый.
Она прижимается и целует нежно меня. Стоянка.
— Можно я хоть раз довезу тебя? Мне так не хочется ехать туда. Пожалуйста.
Она просит меня.
— Где твой папа остановился?
— В гостинице «Москва».
— Саня, только один раз.
Я молчу.
— И больше никогда.
— Наталья, уже полседьмого.
— А, одним скандалом больше, одним меньше — все это ерунда.
И я правда сейчас верю ее словам, что все это ерунда, хотя знаю, что это не так, и все намного сложнее, серьезнее, она просто не хочет тревожить меня.
Мы едем молча, переплетя руки, сжав плечи.
Наталья высаживает меня у гостиницы «Москва» и просит, чтобы я позвонил завтра.
Со смешанными чувствами вхожу я в вестибюль и молюсь, чтобы не было отца в номере.
Дежурная по этажу говорит, что он только что вернулся.
Как на казнь плетусь я к его двери. Рука не стучит, стуча.
— Открыто, входите.
Я вхожу, переступая.
— Здравствуй, сын. Ну, порадовал ты отца.
— Здравствуй, па…
— Я ждал до трех часов тебя.
Может, он не ездил без меня? Хотя по его тону все понятно.
— Что скажешь, сын? Несколько отцов у тебя?
Он оттягивает развязку. Но она приближается, как поезд без локомотива.
— Нет, пап, ты один.
— И на этом спасибо. Был я в институте у тебя. Очень меня там порадовали, особенно ваша староста, с большими глазами, как ее там…
— Марина, — проворачиваю язык в горле я.
— Что же это получается, Саша?
Вот и началось, с холодной пустотой внутри думаю я.
— Для чего ж мы тебя с матерью в Москву переводили, усилий не жалели. Чтобы ты учился? Отвечай!
— Да…
— Тебя даже в институте не видно. Хорошо, хоть староста знает, кто ты, а остальным твое имя даже не известно. В деканате вообще смотрели на меня с удивлением: такой у нас не учится. Мне было очень приятно. Да что с тобой, ты из ума выжил?!
Он смотрит с ненавистью и ожиданием на меня.
Он должен был начать меня бить, но чего-то ждал, не начиная. Он всегда меня бил, до середины десятого класса.
— Отвечай же, я с тобой разговариваю.
— Папа, я не хочу там учиться…
— Что? Ты не хочешь там учиться, я правильно понял тебя?
— Да…
— Почему? Отвечай!
— Я не хочу жизни нищего учителя.
— У тебя был выбор.
— Не было. Ты заставил меня. Тогда.
— Хорошо, кем ты хочешь быть?
— Поступить в театральное училище.
— Пустые разговоры, болтовня. Ты для этого палец о палец не ударил. Что ты, весь этот год сидел как проклятый над книгами? Изучал историю театра? Ходил в это училище и пропадал там до вечера? Добивался своего приема на следующий год, неотступно следовал за преподавателями, профессорами, ловя на лету каждое слово, каждую возможность послушать знатока? Дневал и ночевал под стенами этого училища, лишь бы попасть туда, как это делают другие мальчики? Как это делали я, мои друзья после окончания школы? Ты все это делал? Это все пустая болтовня. Правильно я сказал или нет?
— Правильно.
— Что ты обещал мне, когда я переводил тебя, когда я был такой… не знаю, как сказать, и согласился перевести тебя, поверив твоим иудиным обещаниям? Что ты обещал? Учиться! А что из этого вышло? В институте даже не знают тебя. Как же верить тогда твоим обещаниям, твоим словам?
— Я думал, что мне понравится. И мне очень хотелось учиться в Москве.
— Так тогда надо выполнять свои обещания, что ты давал мне при отъезде сюда.
— Я не думал, что так получится.
— А о чем ты думал вообще, живешь пустым, и ничего тебя не касается. Я просто поражаюсь тебе, Сашка, как в девятнадцать лет можно быть таким пустым, никчемным и не интересоваться ничем. Лермонтов уже написал своего «Демона».
— Мне не надо «Демона».
— А что тебе надо, ответь? Ты даже ответить не можешь.
— Мне нужна Наталья.
— Кто? Это та женщина, с которой ты встречаешься?
— Да.
— У нее ребенок, своя семья. И она взрослая, а тебе учиться надо и выбросить эти мысли из головы, и чтобы она оставила тебя в покое, если она умная…
— Я не хочу учиться в этом институте. Мне не нужна эта
