-- Неужели? Надо же! А я-то думал, что один до этого додумался. Оказывается, у меня есть последователи среди подрастающего поколения. А какое у вас было печенье? У меня ассорти.
-- А с розовой и голубой глазурью было?
-- И такое было, и без.
-- А у меня еще имбирное.
-- Это тоже вкусное, но я больше любил ассорти.
-- Я тоже. Но приходилось довольствоваться тем, что выпускали в мое время. Вас когда-нибудь застукали?
-- Должен вам похвалиться, что нет.
-- А со мной было однажды поймали. Я этим местом до сих пор чувствую перемену погоды.
-- Да, плохо... Ничего, всех не поймаешь!.. Что касается моей сегодняшней вылазки, я думаю, что если случится худшее и меня схватят, с меня вряд ли уже посмеют сдернуть штаны. Так что вы можете абсолютно на меня положиться, мистер Вустер.
-- Зовите меня просто Берти.
-- Конечно, конечно.
-- А я вас Родерик, хорошо?
-- Я очень тронут.
-- Или просто Родди? Родерик слишком длинно.
-- Как вам больше нравится.
-- Так вы действительно собрались на комнатную охоту?
-- Да, я так решил. Я очень уважаю и люблю вашего дядюшку, я представляю, как он будет огорчен, когда узнает, что в его коллекции отсутствует его любимый экземпляр. Я не прощу себе, если не попытаюсь предпринять что-либо, чтобы вернуть сливочник обратно.
-- Хочу сделать вам подсказку: на шкафу можете не искать.
-- О, благодарю.
-- Если кто-то не пришел и не переложил. Во всяком случае, желаю удачи, Родди.
-- Спасибо, Берти.
Даже регулярный прием уже упомянутой желчи старого доктора Гордона не повлиял бы на меня столь благотворно, как однократный разговор с таким дворецким, как Глоссоп. Окрыленный, я выпорхнул на лужайку, чтобы забрать книжицу мамаши Крим и поставить ее обратно на книжную полку в будуаре тетушки Далии. Я не переставал восхищаться силой духа Родди. Ведь он был уже пожилой человек, считай пятьдесят, но оказывается не только маленькая собачка до старости щенок... Я пытался представить себе мальчика-Глоссопа и как он таскал печенье. Но кроме того, что у него тогда точно не было лысины, я ничего не мог дорисовать.
Я забрал книжку и отправился ней в комнату тетушки Далии: до ужина оставалось еще около двадцати минут, поэтому я решил еще немного почитать. Я остановился на том эпизоде, когда мамаша Крим уже разошлась вовсю и приступила к выжиманию слез жалости и криков ужаса из своих читателей. Но у меня хватило времени только на пару улики пару трупов, как дверь отворилась и вошел Киппер. Вид у него был ужасный.
-- Берти! Я тебя ищу по всему дому!
-- Я болтал с Сордфишем в буфетной. Что-то случилось?
-- И ты спрашиваешь!
-- Тебе не понравилась Красная Комната?
-- Красная Комната!
Я понял, что дело не в его жилищных условиях.
-- Да что еще могло случиться?
-- Могло случиться! -- вторил он.
Я понял, что это дело надо прекращать. До ужина оставалось десять минут, а мы еще не сдвинулись с места.
-- Послушай, старина, -- терпеливо заметил я. -- Знаешь, ты выясни сначала: либо ты мой друг Регинальд Херринг, либо ты эхо в швейцарских горах. Ведь ты повторяешь за мной каждое слово.
В этот самый момент появился Поп Глоссоп с коктейлями. Киппер опорожнил свой бокал и стал заметно спокойнее. Когда же дверь за Родди закрылась и Киппер снова заговорил, он это уже делал сам по себе. Он глотнул еще из одного бокала и сказал:
-- Берти, случилось самое ужасное.
У меня упало сердце. Помните ли вы, что некоторое время назад в разговоре с Бобби Уикам я сравнивал Бринкли с замками, какие описывал в своих книгах покойных Эдгар По. Если вы знакомы с его творчеством, то помните, что в таких загородных замках всегда случается что-нибудь ужасное: приезжие гости обязательно натолкнутся на чей-нибудь ходячий труп, обагренный кровью.
-- Что случилось? -- спросил я.
-- Сейчас я тебе расскажу, что случилось.
-- Расскажи, пожалуйста, -- попросил я снова.
-- Берти, -- обратился он ко мне вот уже в который раз. -- Ты же понимаешь, что когда я прочел это объявление в "Таймс", я был просто убит?
-- Да, конечно. Ничего удивительного.
-- У меня закружилась голова, и...
-- Да, ты уже говорил: и у тебя потемнело перед глазами.
"Лучше бы я вообще ослеп", -- с горечью сказал Киппер. -- "Но зрение вернулось ко мне, и вот я сидел, весь кипя от негодования. Я немного покипел, потом встал со стула, взял в руки перо и написал Бобби горькое письмо".
-- Ах, черт!
-- Я вложил в него всю свою душу.
-- О, боже!
-- Я в самых ярких выражениях обвинил ее в том, что она бросила меня ради того, чтобы выйти за более богатого человека. Я обозвал ее рыжей Далидой и сказал, что вырываю ее имя из своего сердца как мимолетный седой волос... Что еще я ей говорил, не помню: ничего хорошего.
-- Но ты ничего мне об этом не сказал в первый раз.
-- Я так обрадовался, когда узнал, что объявление в "Таймс" -- просто военная хитрость и что она меня по-прежнему любит, что я забыл про все остальное. И когда я вдруг только что про это вспомнил: это как если бы тебе съездили по лицу сырой рыбиной... Я был сражен наповал. Но я все же нашел себе силы, чтобы дойти до телефона и позвонить в Скелдингз Холл. Мне сказали, что она только что приехала.
-- Она что, неслась, как гонщица, сдобренная допингом?
-- Я не удивляюсь. Все женщины так ездят. На этот раз она доехала и радостным голосом сообщила мне, что у нее на столе лежит мое письмо и что ей не терпится его прочитать. Дрогнувшим голосом я попросил ее не делать этого.
-- Значит ты все же успел.
-- Да что толку, что успел! Берти, ведь ты умный мужчина. Ну что сделает девушка, если ее попросят не открывать письма?
Я понял его ход мыслей.
-- Она его откроет.
-- Совершенно верно. Я слышал, как она разрывает конверт, а потом... нет, даже вспомнить страшно.
-- Она разозлилась?
-- Да, она готова была меня убить. Она говорила не переставая минут пять...
-- По Шрузберсгкому времени?
-- Что?
-- Ничего. И что она сказала?
-- Я всего не помню, но даже если бы и помнил, то не смог бы повторить.
-- А что ты ей сказал?
-- Да я и слова не мог вставить.
-- Это я представляю.
-- Женщины так быстро говорят.
-- Как я тебя понимаю! И чем же все закончилось?
-- Она сказала, что рада тому, что я выкинул ее из своей головы и что она сделает со своей то же самое и что она счастлива, что теперь сможет выйти за тебя и что она об этом всю жизнь мечтала.
В одном из рассказцев Мамаши Крим есть один парень по имени Скарфейс Мэккол, что-то типа гангстера. В один прекрасный день он садится в свой старый автомобиль, поворачивает ключ зажигания, и машина взлетает на воздух. Это его враги подложили в двигатель бомбу. Я пытался тогда еще встать на место этого бедняги. Теперь я его понимал. Потому что мне тоже подложили бомбу! Я вскочил и побежал к двери. Киппер очень удивился.
-- Я, наверное, тебя достал, -- сказал он обиженно.
-- Нет, что ты. Просто я пошел к своей машине.
-- Ты куда-то собираешься ехать? Но ведь сейчас будет ужин.
-- Я не хочу никакого ужина.
-- Куда ты собрался?
-- В Херн Бей.
-- Почему именно туда?
-- Потому что там находится Дживз, а я хочу, чтобы он срочно занялся всем происходящим.
-- Да что может сделать Дживз?
-- Этого я тебе не могу сказать, но что-нибудь он да придумает. А так как это морское побережье и он там наворачивает рыбу, значит его мозги в прекрасной форме, а когда мозги Дживза в прекрасной форме, остается только нажать кнопочку и ждать...
Я бы не сказал, что от Бринкли до Херн Бей рукой подать, ибо сейчас я находился в центре Вустершира, а Дживз на береговой полосе графства Кент, но даже при самых благоприятных обстоятельствах расстояние не преодолевается в мгновение ока. В этом же случае мой не совсем арабский жеребец выбился из всех своих лошадиных сил, у него перегрелся мотор, и мне пришлось показать его специалисту, так что сегодня мы уже не поспевали к пункту назначения. Когда же на следующее утро я подъехал к месту, где расположился Дживз, мне сказали, что он ушел рано утром и что неизвестно, когда вернется. Оставив ему записку, я вернулся домой. Перед обедом я принял свою обычную курительную порцию, и тут позвонил Дживз.
-- Мистер Вустер? Добрый вечер, сэр. Это Дживз.
-- Наконец-то, -- радостно проблеял я, как тот потерянный ягненок, который после длительной разлуки увидел (читай: услышал) наконец своего родителя на другом конце поляны (читай: на том конце провода). Где ты пропадал?
-- Мой друг пригласил меня на ленч в Фолкестоун, сэр. А потом он уговорил меня задержаться и быть в числе судей на конкурсе приморских красавиц.
-- Неужели? И как, все нормально?
-- Да, сэр.
-- Кто победил?
-- Мисс Марлен Хиггинс из Брикстона, Мисс Лана Браун из Талсхилла, и Мисс Мерли Бантинг из Пенджа. Все очень привлекательные юные леди.
